Артур Феличе - Багровый хамсин

— Долго ли еще нам ждать решения фараона?.. — неслось с площади.

— Не испытывает ли он нашего терпения?..

— Он испытывает наши животы: сколько дней мы можем еще не есть!..

— Или он хочет начать строить новую пирамиду из наших трупов?..

— Будь он проклят!..

— Смерть!.. Смерть губителю жизней!..

— Пусть он отвечает Хсоу, или мы разобьем дворец и выволочем его оттуда, как лисицу из норы!..

— Пусть сегодня же отвечает Хсоу!..

— Хвала «Свободному Хсоу»!.. Хвала братьям, зовущим нас к себе!..

— Смерть фараопу!..

— Смерть обоим фараонам!..

«Благой бог» зарывался головой в подушки и старался ни о чем не думать. Он устал от этой вечной борьбы, от дворцовых интриг, от мятежа неджесу, от измены друзей и близких… Как он верил когда-то Пенроириту, этому юному мужу с разумом старца?.. Как мог он допустить, чтобы родная мать стала тайно предавать его врагам?.. Все рушилось вокруг него…

— «О, если бы у меня было сердце, способное терпеть, — шептал он слова старой книги, — приди, приди, мое сердце, объясни мне происходящее на земле… Встаешь на рассвете, а сердце не облегчается от тяжести, ибо вчера то же, что и сегодня… Широка и тяжела моя скорбь»…

Вошел Нерхеб и склонился у ног фараона.

— Владыка рожденных, народ требует немедленного ответа Хсоу…

Голос «благого бога» звучал устало:

— Хорошо… я… отвечу…

Он еще раз перечел послание Нугри и бросил серебряный шар в бронзовую чашу, призывая слугу.

— Пиши, — приказал он Нерхебу.

Семер взял кисточку и папирус и приготовился.

Фараон начал диктовать:

— «Мое величество снизошло до стенаний рабов своих, называющих себя «Свободным Хсоу», и прочло их послание… Мое величество изливает свет своей доброты на подданных и соглашается на их мольбы и слезы… Мое величество посылает им заложников: свою мать, царицу Нефтис-Менхопрури, и свою сестру, царевну Меситнинухет-Техен, коих»…

Рука Нерхеба дрогнула.

— И сестру твою, жизнь рожденных?.. — спросил он, бледнея.

— «Коих»… — продолжал, не отвечая, фараон, — «мое величество вверяет бессмертным богам и преданности рабов своих»…

Жалкая улыбка кривила рот «благого бога».

— «И преданности рабов своих»… — повторил он уныло. Фараон отдал папирус дожидавшемуся слуге.

— Немедля ни часа отослать ответ на корабли Хсоу…

И, отпустив Нерхеба знаком руки, он снова упал на подушки.

В царском гареме слышались крики и плач.

Царевну Меситнинухет-Техен, цвет царского рода, отправляли к мятежникам!.. Настал конец мира!.. «Благой бог» своими руками отдавал проклятой черни единственную сестру!..

Женщины рвали на себе волосы, царапали лицо и кричали, как исступленные:

— О великие боги!.. Или ныне померкло уже солнце?.. Или пустыня затопила Долину?..

— Горе, горе нам, ибо близок конец жизни!..

— Владычица звезд, Пресветлая, Золотая, Прекрасноликая, спаси и помилуй рабынь твоих!..

— О Изида, заступница всех печальных, укрой от власти Сета царскую дочь, защити ее царское сердце от поругания!..

— О царевна Меситнинухет-Техен, чем прогневала ты милосердных богов?..

— О-о-о-о-о-о-о!..

О царице мало кто жалел — ее боялись и не любили во дворце.

— О горлица в гнезде коршуна, куда пойдешь ты с птенцом своим, где преклонишь ныне голову, когда брат и властелин твой отпускает тебя на гибель?..

— Рыдайте, рыдайте, рвите одежды, жены и девы, ибо близок день, когда одни слезы будут вашим уделом!..

Нерхеб, держа на руках сына, плакал. Он любил это маленькое существо, такое беспомощное, такое близкое его сердцу, со смуглым тельцем и смешным лепетом еще беззубого рта…

Царевна увозила с собой ребенка.

Она стояла подле мужа и большими, испуганными глазами следила, как нубийка-рабыня укладывала в ларцы ее белые, прозрачные одежды из дорогой косской ткани, стеклярусные ожерелья, покрывала, ящички с притираниями и красками, флаконы с благовониями, веретено из черного дерева, фигурки богов, сандалии, серебряное зеркало с богом Бесом на ручке и детские игрушки…

Бронзовая кукла выпала из рук плакавшей рабыни на изразцы пола. Ребенок потянулся за ней. Мать, подавая игрушку, упала вдруг на грудь мужа и разрыдалась.

«Благой бог» не позволил Нерхебу сопровождать жену и сына к восставшим…

Пенроирит спешно вызывал Нугри в Хсоу. Каменщик взялся лично доставить заложниц в бывшую столицу. Команду над войсками он передал Шерау, а сам поторопился на север…

Мен-нефер ликовал. Нугри сдержал слово и к вечеру же, в день своего отъезда, впустил в город два корабля с зерном и маслом. Скот и гусей должны были пригнать спустя день…

Все забыли об осаде, о близости войск Ипета и объедались. Союз с «Свободным Хсоу» казался всем теперь единственным спасением…

Вдали грохотали гранитные ядра, вспыхивали редкие огни зажигательных снарядов, но Мен-нефер пел и плясал, привыкнув к однообразной, долгой, безрезультатной войне…

Нерхеб с высоты медной крыши храма Пта старался разглядеть уплывавший в даль корабль Нугри.

Жрец-предсказатель беззвучно шептал заклинания и вычислял по ведомым ему одному знакам возвращение царственных заложниц.

— Мрачна судьба твоей жены, — сказал он Нерхебу, — долог ее путь, и день встречи с тобой покрыт тайной… Пусть же не скупится рука дающего, и истина всплывет, как лист лотоса на поверхность реки… Боги ждут твоей жертвы, сын мой…

Нерхеб безнадежно махнул рукой и вздрогнул.

— Боги ограбили ныне мое сердце… Что осталось мне пожертвовать им?..

Он ушел, не взглянув на вычисления.

Царица Нефтис сидела на высоко взбитых подушках под ковровым навесом и прятала лицо под саисским покрывалом. Она искусала до крови губы, когда ее, по приказанию сына, связали, как простую рабыню, и бросили в темницу в ожидании суда. Но когда она узнала, что «благой бог» переменил: приказание и посылает ее заложницей к восставшим, она решила умереть… Разве могла она, бывшая владычица обеих стран, жена и мать фараона, каждый день дрожать за свою судьбу в руках взбунтовавшейся черни?.. Она не верила больше ни сыну, ни неджесу, ни союзу с Ипетом; даже мысль о возможной встрече с Пенроиритом не давала ей надежды на освобождение… Боги отступились от нее навсегда…

Царевна Меситнинухет-Техен избегала встречаться глазами с матерью. С тех пор, как она открыла измену царицы, они стали врагами…

Царевна сидела на носу корабля, на груде тирских ковров, и играла с сыном; она старалась не думать о будущем.

Черная рабыня рассказывала ей бесконечную сказку о скитаниях неведомого принца, о его страданиях вдали от родины и, наконец, о счастливом возвращении к родным; нубийка хотела утешить свою госпожу, смахнуть слезы с ее больших, печальных глаз…