Артур Феличе - Багровый хамсин

— Довольно!.. Довольно!..

Жрецы в отчаянии рвали на груди свои белые одежды.

Бакнихонсу помолчал и, оглядев собрание, спросил:

— Все ли из братьев, собравшихся здесь, верны заветам посвященных?.. Нет ли и среди служителей богов отступников и предателей?.. Не захватила ли кого-нибудь из них зараза мятежа?..

Все жрецы, как один человек, подняли руки, подтверждая свою верность.

— Да будут прокляты изменники!..

— Да не достичь им во веки небесного совершенства!..

— Да погибнут они, заблудившись по дорогам Аменти!..

— Смерть изменникам!..

Бакнихонсу заговорил, понизив голос:

— Всем ли ведомо, где скрывается ныне «благой бог»?.. Он бежал из Хсоу в самом начале мятежа и заперся в укрепленных стенах Иттауи… Я тайно послал к нему скорохода, испрашивая у его величества, что нам делать. И вот его ответ: «Скорбя о судьбе своего города и своих верных жрецов, мое величество послало гонцов в Ипет просить помощи против взбунтовавшихся неджесу. Но подлый Ипет велел передать, что готов притти с войском усмирить бунтовщиков лишь в тот день, когда мое величество откажется от царской власти»…

Над собранием пронесся глухой ропот.

— «Благой бог» приказал вырвать языки у гонцов Ипета, — продолжал Бакнихонсу, — и палками прогнать назад… Он требовал выдать голову дерзкого хека, провозгласившего себя единым властителем обеих стран… Ах, «благой бог» слишком молод и неопытен; ему неведома мудрость предков: «Слова — вода, — они утекают меж пальцев»… А войска Ипета многочисленны и несокрушимы…

Жрецы молчали, опустив головы. Они были подавлены вестями.

По губам Бакнихонсу промелькнула усмешка. Он простер руки, призывая к вниманию.

Десятки глаз впились в его лицо.

— Если великие боги, — начал он, — отшатнулись от юного властителя, — не знак ли это воли бессмертных, чтобы и мы, их верные служители, оставили его?.. «Благой бог» перестал, верно, чтить заветы богов: мыслил лишь о себе, о собственном весельи — о пирах, охотах, праздниках; храмы при его правлении не богатели, как бывало прежде; сокровищницы богов пополнялись редко, жрецы беднели, ибо не получали служб при управлении страной, — их обходили, предпочитая им веселых юношей с венками на плечах… Фараон не преследовал иноземцев, и они стекались в Долину, как песок пустыни; их нечистые храмы стояли рядом с нашими, и боги их привлекали молящихся…

Бакнихонсу оглядел собрание. Голос его понизился до шопота.

— Так не лучше ли спасти законы и поднять на прежнюю высоту могущество и богатство служителей бессмертных, чем прятаться по подвалам храмов, как мы делаем это ныне?..

— Говори, говори, премудрый!..

— Говори!..

— Советуй, мы слушаем тебя!..

Ряды жрецов плотнее сомкнулись вокруг говорившего.

— Не следует ли и нам, подобно богам, отступиться от юного неразумного фараона, погубившего и нас и себя, и соединиться с сильным Ипетом?..

Он оглядел собрание.

— Это единое наше спасение, братья, — сказал он отчетливо.

— Делай, как знаешь, мудрейший из мудрых!.. Делай, как учит тебя твой разум!.. Тот да вразумит тебя и впредь и во веки, достойнейший из достойных!..

Улыбка, торжества озарила лицо Бакнихонсу. Он не думал, что так легко склонит собрание на измену.

— Я угадал ваш ответ, братья, — добавил он, распуская жрецов, — и уже снесся с Ипетом. Новый «благой бог», «жизнь, здоровье и сила», которого мы торжественно признаем единым живым Гором, как только он вступит на землю Хсоу, выслал уж к нам тридцать кораблей с хорошо вооруженными воинами…

Крики восторга заглушили его слова.

Тридцать кораблей Ипета спустились вниз по Нилу. Они прошли верный Кобти с его знаменитым рынком, Тарир — город Хатхор, Тин, священный Абду, Хем, где воздавались божеские почести древнему царю Мине… Недоступная крепость Шашготеп приветствовала войска нового фараона, украсив стены своих укреплений коврами.

Сиут, Кузит, Хмуну — священное место победы Гора над Сетом — широко открыли ворота своих храмов. Первый жрец ибисоголового Тота преклонился перед начальником над кораблями — братом нового фараона, Ранузиром, как перед истинным потомком Ра; служитель бога торжественно освятил урей его головного убора.

Гбону, Менат-Хуфу, Гнес, Меритум, Шед — город священных крокодилов — все признали власть нового «благого бога».

Беглецы в Иттауи были в тревоге.

Царица Нефтис спешно послала тайного гонца в Хсоу к Пенроириту, заклиная его своей любовью спасти ее. Она обещала писцу все свои богатства, весь царский гарем, клялась венчать его пшентом, бросить в ногам его всю страну во главе с самим фараоном, лишь бы он отразил дерзкие войска врагов… Царица забыла свою былую гордость и молила спасти ее, как простая служанка.

Пенроирит показал послание царицы народу.

— Великая Нефтис молит меня о помощи, — говорил он, — и что бы я ни приказал ей — она все сделает с покорностью. Я ответил, что ей следует переехать с сыном в Ман-нефер, как более сильную крепость, и ждать войск из Хсоу. Царица готова предать даже сына, лишь бы я сохранил ей царскую власть.

Толпа злобно хохотала:

— Волчица, и та любит своего детеныша больше, чем эта ехидна!..

— Истинно так!..

— Блудливая сука пожирает своих щенят!..

— Нет сердца в ней даже к родному сыну!..

Пенроирит остановил крики:

— Теперь не время проклинать и злобствовать. Ипет движется к Та-мери, и близок день, когда корабли его врежутся в наш порог… Надо спешить, чтобы отразить врага у стен Мен-нефера. А отразив, захватить в свои руки город со всеми, кто бежал из Хсоу… Довольно пиров и веселий!.. Или вы хотите, чтобы новый фараон согнул по-старому ваши спины?..

— Нет, нет!.. Будь они прокляты все!..

— Не все ли равно — с юга или с севера приползет жало ехидны?..

— Рука Ипета, верно, не легче руки «благого бога»?..

— Нам не надо южных палок, как не надо было и северных!..

— Гоните прочь всякого, кто носит урей и хвост шакала!..

— А что вы делаете для этого? — крикнул Пенроирит, — вы грабите, разрушаете и ломаете все на своем пути, как ливень в дни дождей… Вас можно взять голыми руками, как птенцов горлицы!..

— Что же нам делать?..

— Научи!..

— Скажи!..

— Будь нашим начальником!.. Приказывай!..

Пенроирит торжествовал.

Вот она — минута, которую он так долго ждал. Неджесу, как стадо баранов, толпятся вокруг и ждут его приказаний.

— Говори!.. Говори!.. Приказывай!..

— Веди нас!..

— Научи!!

Голос Пенроирита, резкий и повелительный, диктовал:

— Прекратить пьянство и разгул, перестать жечь и грабить, готовиться спешно к войне, нести все награбленные сокровища и оружие в общие склады, выбрать начальника и повиноваться ему беспрекословно!..