Йожеф Дарваш - Колокол в колодце. Пьяный дождь

До полудня, правда, было еще далеко, но солнце уже поднялось и успело рассеять утренний туман. Воздух был удивительно чистым, прозрачным, и только над дымящимися весенними полями колыхалось едва заметное марево. Казалось, будто кто-то разостлал под солнцем на широких, привольных полях суровое полотно.

В это чудесное весеннее утро, тихое и безмятежное, воздух был насыщен всеми запахами ранней весны. Веяло приятной прохладой. Все бодрило, вселяло радость, наполняло сердце ощущением блаженства и покоя. Пиште дышалось как-то особенно легко. Он ощущал во всем теле удивительную легкость, а повеселевший взгляд его так и скользил во все стороны, точно снующая летунья-ласточка. Окинув взглядом усадьбу, он как-то сразу охватил все: детей, резвившихся перед лачугами батраков, скачущих в загоне поодаль жеребят, стоящих в стороне чабанов, приготовившихся к весенней стрижке овец, а вон там, на крыше хлева, воркующих голубей. Все это, воспринятое отдельно, создавало в его воображении целостную картину прекрасной весенней поры.

Дело спорилось, весело звенели плуги; люди, усердно хлопотавшие вокруг них, работали как никогда сноровисто. Правда, спустя рукава тут и не поработаешь — барин глаз не спускает.

Весело поглядывая на барина, мужики потешались над старым Палом Панкасом. Тот упорно не хотел верить, что в недалеком будущем можно будет пахать без волов и лошадей. Не поверил он и тому, что теперь ходят поезда. Да и как поверить, если ему их не приходилось видеть. На слово он ничему не верил. Впрочем, если бы и увидел железную дорогу, все равно бы своим глазам не поверил.

— Дядя Панкас не верит, что по рельсам катят поезда! — громко смеясь, крикнул погонщик волов приказчику. Балагур рассчитывал не столько приказчика потешить, сколько самого барина, но обратиться прямо к барину не решился.

— Скажите, господин приказчик, а как это все-таки движутся эти паровики?

— Известно как — паром.

— Каким паром?

— Ну тем, что образуется, когда кипит вода.

— Значит, это вода их тянет?

— Можно и так сказать.

— И плуг смогла бы тянуть?

— Еще бы! Наверняка смогла бы. Раз тянет целый поезд.

— Ну коли так, давайте-ка опустим плуг в мочило. Ежели вода двинет его оттуда, я поверю в паровик. А покудова нет!..

Все хохотали над словами старика. Дежери тоже не удержался от добродушной улыбки.

— Послушайте-ка, дядя Панкас! — обратился к старику молодой батрак. — А ведь без воды и вол не потянет плуга, а?

— Ишь какой умник выискался! Ты, сынок, как я погляжу, из молодых да ранний! А разве волу, окромя воды, не требуется трава, сено да всякие другие корма? Вижу, исправный скотник из тебя выйдет, коли одной водицей собираешься кормить скотину. Зря корм не станешь переводить.

— Я и не говорил, что корм скоту не нужен!

— А твой паровик тоже, видать, пасется?

Так подтрунивали они друг над другом, пока приказчику, наблюдавшему за работой, не показалось, что развеселились они не в меру, и он на них прикрикнул:

— Ну, хватит лясы точить!

От грубого окрика все разом смолкли.

Как раз в этот момент появился дворецкий и почтительно обратился к Дежери:

— Какой-то парень пришел, спрашивает барина.

— Что за парень?

— Да вроде из деревенских.

— А что ему нужно?

— Говорит, его прислал к вам учитель Калмар.

— Скажи, пусть сюда идет.

«Любопытно, что это опять затевает старый учитель?» — усмехнулся Дежери. Наверное, выгон в степи станет клянчить? Видно, на старика подействовал их последний разговор. Да чему тут удивляться, ведь он, Дежери, не шутил, вполне серьезно обещал. Только бы и с этой новой затеей, как с просьбой мирского старшины, не вышло промашки… Придется огорчить старика, не так-то просто даже ему выхлопотать для крестьян окрестные угодья…

Дежери благодушно улыбался. У него было хорошее настроение, и он с нескрываемым любопытством смотрел на пришельца, приближавшегося к нему в сопровождении дворецкого. Совсем еще молодой парень! Этот наверняка не из-за поля у Татарского вала явился. Впрочем, кто их, этих деревенских мужиков, разберет?..

Пишта не спеша пересек двор и, сняв баранью шапку, на почтительном расстоянии остановился перед Дежери.

— Ты, что ли, хотел меня видеть?

— Да, барин.

— Ну выкладывай, какое у тебя ко мне дело? Только сначала скажи, как тебя зовут?

— Иштван Балог.

— Ты здешний?

— Здешний.

— Так. Чего же тебе от меня нужно?

— Господин учитель Калмар сказал, чтоб я обратился к барину…

— Зачем прислал тебя ко мне учитель?

Да и в самом деле, зачем прислал его сюда господин учитель? И как только он решился пойти на барскую усадьбу? Что хорошего может ему сказать этот важный барин, которому он всегда молча кланялся, когда тот проезжал мимо в своей коляске?

— Так вот… он и сказал, чтоб я пошел к вам…

Это солнечное весеннее утро невольно располагало к доброжелательству. Дежери добродушно улыбался, вглядываясь в лицо этого смышленого с виду парня, который сейчас почему-то пришел в замешательство, оробел и растерялся. Неспроста его прислал учитель. И Дежери решил терпеливо расспросить парня, развязать ему язык, даже если на это потребуется потратить время.

— Ну что он, просто так тебя направил? Иди, мол, и все?

В сильном смущении Пишта уставился на барский сапог и ничего не мог из себя выдавить.

Больше всего ему хотелось в эту минуту поскорее удрать: вот сейчас поклониться барину, нахлобучить шапку и — в село.

Батраки закончили погрузку, запрягли в ярмо волов и громкими криками и гиканьем погнали их со двора. Заскрипели несмазанные колеса повозок, загромыхали на них плуги. Едва выехали со двора, шумная ватага дворовых ребятишек бросилась им вдогонку, норовя прицепиться на задки.

— Чтобы все у меня было в порядке! — крикнул Дежери приказчику и снова повернулся к парню: — Итак, сказал тебе что-либо еще учитель или не сказал?

— Он мне сказал только, чтоб я пошел к вам, — повторил Пишта, чувствуя себя в эту минуту очень несчастным.

Он стоял спиной к солнцу, но его вихрастая голова покрылась испариной отнюдь не оттого, что солнце припекало.

— Этак мы с тобой не продвинемся вперед ни на шаг. Ну а сам-то ты зачем приходил к нему?

— Насчет бумаг…

— Каких это бумаг?

— В которых записано, что Харангошская пустошь принадлежит всему селу…

«Значит, я все-таки не ошибся: тут опять история с землей, — подумал Дежери, — но только речь идет не о землях у Татарского вала, а о Харангошской пустоши».

Явно заинтересованный, Дежери пристально посмотрел на парня и снова подумал, что первое его впечатление, будто перед ним отнюдь не трусоватый и не тупой недотепа, соответствует действительности. Этот парень далеко не такой, каким может показаться.