Алексей Толстой - Собрание сочинений в десяти томах. Том 7

В тетрадях Алексея Толстого имеется отрывочная запись: «К пажу в комнату притащили ванну…

Петр и Меньшиков советовали послу — не разбивать своих сил. Сидя со всем войском в Варшаве, следить за Карлом. Зима уже не за горами. Действовать так, чтобы втравить Карла в испанскую войну…

По одному тому, с какой пышной важностью польский посол… выехал в Нарву, можно было понять, что у короля Августа дела хороши… Послу отвели дом. Нарва была прибрана. Трупы…

Прием у Петра в рыцарском зале. Послал поздравление с победой, рассказывает о взятии Варшавы… Петр ожидал от любезного брата Августа нахальства, но не такого. Торговля. Шафиров, Меньшиков. Головкин (канцлер). Все время вертится паж. Меньшиков поглядывает. Просит относительно Карла».

Это, по-видимому, набросок эпизода, относящегося к приезду графини Козельской, о котором пишет Л. И. Толстая.

Глава «Санька в Париже», таким образом, должна была отодвинуться дальше, стать восьмой по счету.

Писатель намеревался показать в ней ступень наивысшего успеха, некоторую жизненную кульминацию своей маленькой героини, изображением которой он начал свой роман.

В девятой главе — о святках в Москве — А. Толстой предполагал значительное место уделить роману царевны Натальи и Гаврилы Бровкина, завязка которого дана в эпизоде Валтасарова пира (глава V третьей книги романа)'.

Писателя влекла к себе и героика, тема доблести и мужества русского народа, тема, которая именно в эпизодах первых блестящих побед Петра в Прибалтике могла найти свое яркое воплощение.

Писатель намечал в третьей книге еще один интересный эпизод, который остался, однако, неосуществленным в романе.

В тетради Толстого имеется запись: «Шведы под Кроншлотом. Толбухин».

А. Толстой имел в виду показать нападение шведов на Кроншлот летом 1705 года, нападение, которое было героически отражено русскими. На Котлинской косе, на одном из решающих пунктов обороиы, отличился полк, которым командовал Федот Толбухин. Толбухин и его солдаты долго выдерживали яростный огонь шведских кораблей, лежа в низком песчаном месте. Только подпустив десант врага совсем близко, русские открыли неожиданно огонь, заставивший шведов уйти с огромными потерями. Поведение Толбухина писатель находил очень характерным для русского человека, для его мужества, стойкости, находчивости и смелости. Как свидетельствует в своих воспоминаниях Л. И. Толстая, писатель во время последней поездки в Ленинград и Кронштадт в мае 1944 года специально ходил на Толбухину косу.

А. Толстого занимала судьба русского вспомогательного корпуса, который во главе с князем Д. М. Голицыным послан был Петром в помощь Августу и прибыл к нему в местечко Сокаль (см. третий том «Петра Первого», главу III), Положение русских, которые обязались помогать саксонским и польским войскам, в дальнейшем становилось все более и более трудным, так как иностранное командование ставило русских в наиболее опасные места.

Судя по одной записи в тетради, А. Толстой хотел изобразить в романе особенно поразивший его эпизод, относящийся к 1704 году. Четыре русских полка, от которых отделились саксонские части Августа, настигнуты были шведами в деревне Тиллерот (близ Фрауштадта). Будучи предоставлены самим себе, не рассчитывая ни на какую помощь, русские должны были выдержать чудовищный натиск врага. Писатель особо подчеркивает в истории Соловьева одно место, рисующее эту картину: «Русские защищали каждый дом, каждый шаг. Шведы предложили им сдаться, грозя, что в противном случае зажгут деревню. Русские отвечали, что будут защищаться до последнего человека, — и сдержали слово. Множество их пало с оружием в руках или погибло в зажженных шведами домах» (см. Соловьев, История России с древнейших времен, изд-во «Общественная польза», т. XV, гл. 1, стр. 1299).

В записях А. Толстого среди данных о событиях Северной войны два раза встречается также упоминание о попе Иване Окулове. Как видно, писатель, желая раскрыть народное отношение к войне со шведами, хотел показать самостоятельные действия людей из народа в помощь регулярным воинским частям. Он предполагал использовать исторически достоверный факт о своеобразном «партизанском» отряде жителей Олонца, которыми предводительствовал поп Иван Окулов. В «Гистории Свейской войны» о попе Иване Окулове сообщается: «В то же время города Олонца поп Иван Окулов, уведав о неприятеле, которые стояли в Корельском уезде на рубеже, собрав охотников из порубежных жителей пеших с 1000 человек, ходил за шведский рубеж и разбил неприятельские. Рутозейскую, Гиппонскую и Сумерскую и Керикурскую, заставы». Этот колоритный эпизод, свидетельствующий о патриотизме и подвигах простых люден из народа, А. Толстой намеревался, видимо, использовать в третьем томе.

Писатель собирал материал и о движении казачества на Дону, о Булавинском восстании. Имеется несколько записей в его тетрадях, ряд выписок из книг, относящихся к этой теме.

Возникает обычно вопрос о том, на чем намеревался закончить свой роман А. Толстой. Нужно сказать, что в разные моменты своей жизни и своей работы он давал на это неодинаковые ответы. В 1933–1934 годах Толстой предполагал довести роман до смерти Петра, даже хотел захватить для некоторой перспективы последующие десятилетия. Он говорил, что покажет момент реставрации родовитой боярской знати, эпоху кратковременного царствования Петра II. Он предполагал дать описание того, как «весь Петербург» в русских боярских костюмах, со всем имуществом выехал в Москву, оставив Петербург «заколоченным». В последней книге романа должен был появиться, по словам автора, птенец петровской эпохи, великий русский ученый и поэт Ломоносов.

В другое, более позднее время А. Толстой высказывал мысль о намерении закончить роман на эпизодах Полтавской битвы или Прутского похода Петра. Писателя интересовала версия, выдвигавшаяся некоторыми историками, о том, что в один из самых трудных моментов Прутского похода, предвидя возможность полного окружения своего войска, допуская даже мысль, что он сам может быть захвачен в плен, Петр написал якобы особое обращение к сенату, в котором просил не верить, не принимать к исполнению его распоряжений, если они поступят от него из турецкого плена (см. Соловьев, История России с древнейших времен, т. XVI, гл. 2, стр. 73).

Незадолго до смерти у А. Толстого, по-видимому, твердо сложилось решение не доводить повествования до последних лет царствования Петра. В одном из своих писем (21 ноября 1944 г.) он указывает: «Роман хочу довести только до Полтавы, может быть до Прутского похода, еще не знаю. Не хочется, чтобы люди в нем состарились, — что мне с ними со старыми делать?»