Сандра Галланд - Страсти и скорби Жозефины Богарне

— Сейчас?

Шел сильный снег. Трудно было проехать даже по городу, а через Альпы — и подавно.

— В двадцать четыре часа, — уточнил Эжен, протягивая мне приказ Бонапарта.

— Не понимаю, разве что…

Разве что Бонапарту потребовалось зачем-то убрать моего сына из Парижа.

— Эжен, ты позволишь мне задать вопрос?

Хоть это вовсе не мое дело!

— Ты не сделал ничего такого, что могло бы рассердить Бонапарта?

Он избегал смотреть мне в глаза, поэтому ответ был ясен.

— Может быть, что-нибудь в связи с Адель Дюшатель?

И тут он признался, что очень огорчен. Назвал Адель кокеткой (про себя, подозреваю, он называет ее еще менее лестными словами).

— Я пригрозил, что расскажу ее мужу про… ну, ты понимаешь. — Эжен постучал концом кнута о носок сапога.

Об Адель и Бонапарте. Что я могла на это ответить? Все мы основательно запутались в этой сложной паутине отношений.

— И что?

Эжен поник.

— А она ответила, что расскажет императору обо мне.

Эжен казался еще таким мальчишкой — сплошь смущение и веснушки… Едва ли он способен соперничать в будуарных делах со своим отчимом-императором.

— Что такого она может о тебе рассказать?

— Ничего, мам. Но ей и солгать ничего не стоит, — с досады покраснел он. — Полное фиаско!

22 января

Сегодня утром мой послушный и преданный сын отправился в пургу во главе девятисот егерей и гренадеров. Меня терзают угрызения совести. Я обещала Эжену, что ничего не скажу Бонапарту.

Без даты

— Черт! — вполголоса ругался Бонапарт, расхаживая взад-вперед. — Так Адель солгала мне об Эжене. Это нечестно с ее стороны. Манипулировать мною! Боюсь, вам придется ее отпустить.

— Вы хотите, чтобы я уволила вашу любовницу, Бонапарт?

Должна признаться, эта мысль мне даже приятна.

1 февраля

Сегодня в сенате Бонапарт объявил Эжена князем и вице-архиканцлером.

21 марта, Сен-Клу

Готовилась к назначенному на выходные крещению малыша. Крестить будет не кто-нибудь, а сам папа (он решил задержаться в Париже, ожидая, когда станут проходимы перевалы в Альпах). Бонапарт настаивает, чтобы второго сына Гортензии и Луи крестили точно так, как дофина при старом режиме. Святой отец признался мне, что никого до сих пор не крестил, тем более наследников престола.

Воскресенье, 24 марта, четыре часа пополудни, Сен-Клу

Итак, свершилось: малыш Гортензии и Луи, Пети, крещен папой (дядя Феш подсказывал, что и как надо делать). Теперь у него новое имя — Наполеон-Луи.

Пятимесячный внук сделал нам одолжение: во время крещения плакал не переставая. Бонапарт, гордый крестный отец, держал ребенка у купели. Мадам Мер, крестная мать, стояла рядом с Бонапартом, хмуро оглядывая свое новое платье. Малыш наконец замолчал и стал сосать палец Бонапарта.

Теперь, когда с крещением покончено, мы стали готовиться к отъезду в Милан, который намечен через неделю, — там предстоит еще одна коронация. Бонапарт будет коронован королем Италии, если только не сумеет уговорить кого-то из своих братьев занять это место, чтобы не вызывать раздражения у европейских монархий.

28 марта

Утром в сопровождении многочисленной охраны в Италию отправился мсье Ремюза. С собой он везет символы имперской власти и драгоценные камни для короны.

Клари плачет при мысли, что ее мужу предстоит переносить «никудышные дороги Савойи и тамошних невежественных форейторов». Да еще и бандиты! Те только и ждут случая убить ее мужа и завладеть сокровищами, которые он везет. Но больше всего она волнуется о горном проходе Мон-Сени «с его крутыми спусками и отсутствием стен вдоль края пропасти». Несмотря на мои уверения, что сама я дважды проезжала через «этот роковой Мон-Сени», она продолжает считать, что ее мужа отправили на погибель. Утешая ее, уверяя, что опасности нет, я начинаю побеждать и свой страх. Стараюсь думать только о том, с какой радостью встречусь в Милане с Эженом, а не о горных перевалах, по которым надо проехать, чтобы туда добраться.

22 апреля, палаццо Ступиниджи (близ Турина)

Через Альпы переправились благополучно. Погода выдалась чудесная, пейзажи возбуждали воображение, заставляя вспоминать юность. Десять лет тому назад я пересекла Альпы, чтобы воссоединиться с Бонапартом, возглавлявшим тогда в Италии свою первую кампанию. Помню свой страх перед неизвестностью и удивительное путешествие в незнакомый мир. Если бы я знала тогда, что ждет в конце путешествия…

Эжен загорел на солнце, как крестьянин. Он встретил нас у королевской резиденции неподалеку от Турина, и они с Бонапартом тотчас отправились на охоту. Я искупалась и переоделась в вечернее платье. В воздухе опьяняюще пахнет весной.

8 мая, Милан

Мы в Милане, в королевском дворце, выходящем фасадом на собор. До чего здесь шумно! Толстые каменные стены вибрируют (клянусь, что не преувеличиваю) от колокольного звона, а в колокола здесь звонят часто. У нас тут есть ватерклозет, но расположение комнат неудобное, а наша спальня мала. Бонапарт уже меряет ее шагами, обдумывая, как бы ее перестроить.

24 мая, незадолго до одиннадцати утра

Вчера в Монца был отправлен конный отряд за «железной короной». Это простой золотой обруч (все-таки не железный) высотой примерно три дюйма, украшенный несколькими драгоценными камнями, имеющими неправильную форму.

«Довольно груба для короны», — подумалось мне, но Бонапарт держал ее так, будто она вся бриллиантовая.

— Эту корону носил Карл Великий, — с благоговением проговорил он и надел ее, желая понять, впору ли она ему. Оказалось, немного мала.

— Это решено? — спросила я, поправляя корону у него на голове. — Вы будете королем Италии?

Конечно, этого хотят итальянцы, но понятно, что Англии и другим европейским монархиям это придется не по вкусу. Их тревожит любое проявление силы и процветания Франции.

— Пытался уговорить одного из моих братьев, но… — Бонапарт махнул рукой. Те не хотят отказываться от своих мест в очереди наследников на французский престол.

— Так вы будете королем, но назначите кого-то правителем? — спросила я, осмелев.

— Вам любопытно, кто бы это мог быть? — насмешливо спросил он, потянув меня за ухо. И вдруг, посерьезнев, добавил: — Все говорило в пользу Иоахима. Он знает язык и командовал здесь войсками.

— Но почему «говорило»?

— Как выясняется, князь Задира не пользуется здесь большой любовью. Он успел нажить себе врагов.

26 мая, прекрасный день

Еще одна коронация позади. Бонапарт шокировал всех тем, что нес корону Карла Великого под мышкой, как шляпу. Теперь все гадают, кого же он назначит вице-королем.

7 июня

— Вы назначили Эжена?

— Я полагал, вы этого хотите, — несколько растерялся Бонапарт.