Сандра Галланд - Страсти и скорби Жозефины Богарне

— Гражданин Фуше? — ахнула я.

Агат стояла рядом.

— Можете идти, — сказала я ей.

Агат ушла.

— Я зашел попрощаться, — шепнул Фуше.

— Не понимаю… — Я взяла его за руку и ввела в дом.

— Как вы знаете, «Четверка» арестована и выслана. Однако, если бы не вмешательство депутата Барраса, она была бы «Пятеркой». Меня пощадили при условии, что я исчезну.

— Исчезнете? Вы? — Я усадила его рядом с собой на небольшой скамеечке возле двери. — Но почему?

— Слишком много совал нос не в свои дела, наверное, — пожал плечами Фуше. — Займусь теперь разведением свиней.

Я улыбнулась. Мне было трудно представить его свиноводом.

— Я люблю свиней, — сказала я.

— Я и забыл, что вы выросли на плантации.

— Но где вы теперь будете жить со своими свиньями?

— Недалеко. — Он протянул мне бумагу. На ней аккуратным почерком бы написан адрес. Фуше поднялся, собираясь уходить. — Вы, конечно, слышали о происшествии в больнице, в отеле «Дьё».

— Вы имеете в виду то чудо?

Безнадежно больной ребенок исцелился за одну ночь, мне об этом рассказала Гортензия.

— Чудес больше не бывает, гражданка. Вы это знаете.

— Вы говорите об этом с грустью.

— Это мошенничество, дети тут — лишь пешки! Больного увезли из больницы в Тампль, чтобы выдавать за Мальчика.

— Но где же Мальчик?

— Это я и сам хотел бы знать. Ваш друг Лазар…

— Генерал Гош?

— Он подставляет себя под удар. С восставшими ведутся переговоры о мире, и, я так понимаю, одно из их требований — восшествие Мальчика на престол.

— Генерал Лазар Гош никогда не согласится!

Гражданин Фуше кивнул.

— Зато Баррас мог бы… — сказал он. — Пообещать, а затем обмануть.

Все мое тело охватило непривычное покалывание. Я на многое способна закрыть глаза, но на такое?.. Я хотела только мира.

— Как это будет удобно, — продолжал гражданин Фуше, — если Мальчик… вернее, то дитя, которое все сочтут Мальчиком, скончается от болезни…

Гражданин Фуше поклонился и пошел прочь, пряча лицо под шарфами.

3 июня 1795 года

Три дня назад доктор Десо, лечивший Мальчика, внезапно скончался от воспаления мозга — по крайней мере, так об этом сообщалось. Улицы гудят от слухов. На этот раз Агат согласна с Ланнуа: врача отравили.

Я все повторяла им, что для такого вывода нет никаких оснований, но теперь и племянник доктора заявил, что его дядя был отравлен, — и все оттого, что он обнаружил, что ребенок, за которым он ухаживает, вовсе не дофин.

— Вот видите! — в один голос воскликнули Ланнуа и Агат.

8 июня

Встретив меня в Ла-Шомьер, Тальен буквально втащил меня в кабинет.

— Комитет общественной безопасности собрался на чрезвычайное заседание. Дофин умер, — прошептал он.

— Мальчик? — Я села. Всего неделю назад умер доктор, лечивший его… а теперь и сам Мальчик? Ему было всего десять лет.

Мне вспомнились слова гражданина Фуше: «Как это будет удобно, если Мальчик скончается…» Меня охватило тошнотворное чувство беспомощности.

— Когда? — спросила я.

— Сегодня, в три пополудни.

Было шесть часов.

— Никому не говорите, — беспокойно огляделся по сторонам Тальен. — Особенно Терезе.

13 июня

Весь день провела у депутата Барраса, готовила очередной прием. Сидела в кабинете, надписывая приглашения.

— Вы избегаете меня? — спросил наконец Баррас, заметив перемены в моем поведении.

Я положила перо. Что я могла ответить? Это правда, я избегала его. Со времени смерти Мальчика меня не оставляла тревога.

Депутат Баррас театральным жестом приложил ладонь ко лбу.

— И даже на этот вопрос она не отвечает. Как горько созерцать глубину ее отчаяния!

— Тут не до комедии, — сказала я.

Он поставил рядом со мной стул и сел.

— Трагедия?

— Я не могу об этом говорить.

— Все эти гадкие сплетни, да?

— Гадкие сплетни были всегда…

— Но этим вы верите?

Я смотрела в сторону. Отдала бы что угодно, лишь бы не оказываться в этом положении, не говорить на эту тему с депутатом Баррасом, но я уже начала, и теперь не оставалось ничего иного, как продолжать.

— Говорят, вы водите компанию с врагом, с англичанами.

Депутат Баррас посмотрел на меня с интересом.

— С Богом проклятыми?

— Это правда?

Он самодовольно ухмыльнулся.

— Осмелюсь предположить, шпионы всей страны не собрали бы улик для такого обвинения.

— Как вы можете шутить? — Я приказала себе сохранять спокойствие. — Думаете, это игра?

— Это игра, Роза, сложная игра. Не притворяйтесь, будто понимаете. — Теперь Баррас был зол.

— Вы признаете это? — Я выпрямилась в кресле: мне вдруг стало не хватать воздуха.

— Факты верны, намерение — нет. Есть ли лучший способ узнать врага, чем находиться в союзе с ним? Или, по крайней мере, заставив его поверить, что вы союзник. Опасное времяпрепровождение, это верно, ибо такой псевдосоюзник рискует заслужить осуждение со всех сторон. Но рисковать мне не впервой. Да и на какой риск не пойдешь ради блага республики?

— Это вы убили Мальчика? Вы отравили сына короля?

Депутат Баррас вздохнул.

— Есть вещи, которых вам лучше не знать, — сказал он.

У меня перехватило дыхание.

— Вы…

Он поднял руку, обрывая меня.

— Это не то, что вы думаете.

— Тогда?.. — Во рту совсем сухо.

— Неприятная истина заключается в том, что добрейший дядя ребенка, граф д’Артуа, заплатил значительную сумму, чтобы дело было сделано. Он предпочитал освободить трон для себя самого, представься такая возможность.

Совсем растерявшись, я не знала, что и сказать.

— Граф д’Артуа?

Депутат Баррас кивнул.

— Предложил заплатить? — За смерть собственного племянника…

— Заплатил.

— Заплатил вам?

Депутат Баррас медленно кивнул.

— Так, значит, это вы… — холодно проговорила я, начиная подниматься. — Вы…

— Подождите, — остановил он меня, положив ладонь мне на руку. — Не я. Он был славным парнишкой; да будет вам известно, я даже увлекся им, на свой лад. Некоторое время назад он умер своей смертью, от лихорадки. В этом я неповинен.

— Но почему не объявить об этом? Зачем вся эта секретность?

— Но Испания никогда не подписала бы… — Он развел руками.

— Вы имеете в виду мирный договор?

Он устало кивнул.

— Значит, умерший ребенок был не Мальчик?

— Тот ребенок был болезненным, глухонемым сыном кузнеца. Подсадная утка, как говорится. В нем поддерживали жизнь, чтобы заключить мир с Испанией; он был обречен на смерть в любом случае. Природа выполнила за нас нашу работу.

Последовало недолгое молчание. Я не могла заставить себя взглянуть на Барраса.

— Роза, посмотрите на меня, — сказал он.

Я повернулась к нему лицом. Нет, он не походил на дьявола: обычный мужчина в летах.