Сандра Галланд - Страсти и скорби Жозефины Богарне

— И что он на это ответил? — спросила я.

— Он в бешенстве. Считает, надо было посоветоваться с ним, как со старшим. Настаивает, чтобы я выполнил обязательства и женился на сестре его жены.

— Это та девушка, с которой вы обручились прошлым летом?

— И теперь Джузеппе написал маме.

— И?..

— Она требует, чтобы я порвал с вами.

— Но тут нет никаких препятствий, Бонапарт. Вероятно, нам бы следовало…

— Нет! — сердито оборвал он меня. — Я сам себе хозяин.

Понедельник, 22 февраля

Примерно в полдень я услышала стук копыт. Выглянув в окно, увидела Лазара: он соскочил с великолепной лошади серой масти и отдал стек и поводья моему кучеру.

Я поспешила к зеркалу и нанесла на щеки румяна.

В комнату вошла Агат.

— Приехал генерал Гош, желает вас видеть.

— Да, знаю, что он приехал. — Я сняла передник. Я собиралась работать в саду в простом платье из муслина; оно не очень мне шло, и поэтому я испытывала некоторую неловкость.

— Сказать, что вы его примете?

Я задумалась. Принять? Нет.

— Скажи ему, что я нездорова.

Через несколько минут послышались шаги в коридоре. Я посмотрела на дверь. Передо мной стоял Лазар.

— Верните мои письма! — потребовал он.

Я усмехнулась.

— Какие письма? Я с самого августа не получала от вас ни строчки. — Я натянула шаль на плечи. — С того момента, как вы спасли мужа мадам де Пубелён.

— Мадам де Пубелён? Какое она имеет отношение к делу?

— Говорят, вы ее любите.

Лазар нетерпеливо махнул рукой.

— Мадам де Пубелён? Да ничего подобного!.. Во всяком случае, подобного тому, как вы с Ванекером…

— Ванекер? Ваш лакей?

— В таком надменном тоне нет нужды. Он сейчас мой адъютант.

— По-вашему, у меня была любовная интрижка с Ванекером?

— У меня есть доказательство!

— Было бы забавно увидеть его, генерал Гош.

Лазар принялся нервно ходить по комнате.

— А теперь вы с этим, — он чертыхнулся и стукнул кулаком по столу, — этим полицейским генералом! Как вы могли!

— Не говорите так о генерале Бонапарте.

— Известно ли вам, что в прошлом году я подписал приказ перевести его в пехотную бригаду, но Бонапарт отказался, сказавшись больным? Знаете ли вы, что комитет распорядился понизить его в должности за несоблюдение субординации? Что он предлагал свои услуги туркам? Он оппортунист! Ему нельзя доверять. Он желает лишь повышения, предложенного ему Баррасом.

— Все это не имеет к Баррасу никакого отношения! — Я зажала уши ладонями.

Лазар схватил меня за руки, желая отвести их от ушей.

— Награда Бонапарту за брак с вами — Итальянская армия. Вот чего он хочет, а не вас.

— Кто бы ни стал командующим Итальянской армией, назначен он будет в соответствии со своими заслугами, — сказала я, дрожа. — Как вы сами прекрасно знаете, все директора должны одобрить кандидатуру командующего. На самом деле генерала Бонапарта продвигает директор Карно.

— Скажите мне, что любите его, — потребовал Лазар.

— Я дала ему слово.

Он долго смотрел на меня.

— Вот как?

Отвернувшись к окну, я глубоко вздохнула.

— Как я понимаю, вас можно поздравить. Говорят, вы стали отцом.

— Да. Отцом девочки. — В голосе Лазара послышалась гордость.

Я повернулась к нему.

— А вот я никогда не изменяла вам, — сказала я.

Он взял мою руку.

— Вы дрожите. Я напугал вас?

— Не заставляйте меня плакать, Лазар! — Я вырвала у него руку, будто стряхивая его нежное прикосновение. Он всегда был очень нежен. — Пожалуйста, уходите.

У двери он обернулся.

— Это правда, я влюбился в другую женщину, — сказал он. — В собственную жену.

— Вы всегда ее любили.

Он поклонился и ушел. Вскоре после послышался стук копыт его лошади, скакавшей по аллее легким галопом.

И некоторое время я еще сидела у окна, озирая серый зимний пейзаж.

В тот же день, позже

Когда я работала в саду, доставили записку от гражданина Дюнкерка: «Приезжайте ко мне».

Неужели новости от мамы? Я тотчас приказала закладывать карету и около пяти часов была в конторе Эммери.

— Рад, что вы смогли приехать так быстро. Должен вам сказать, ко мне приезжал ваш жених. — Было холодно, и Дюнкерк, по обыкновению, хлюпал носом.

— Генерал Бонапарт?

— Да. Нынче утром.

— Но зачем?

— Расспрашивал меня о ваших денежных делах.

— У меня нет от него секретов! Не было нужды обращаться за этим к вам.

Гражданин Дюнкерк пожал плечами.

— Что вы ему сказали?

— Правду. — Он высморкался в грязный носовой платок.

— И что же?..

Я не знала, на кого мне злиться: на Бонапарта или на гражданина Дюнкерка.

Некоторое время я сидела молча.

— Понимаю, что это не мое дело, гражданка, но… вы уверены, что это тот человек, за которого стоит выходить замуж?

— Я должна идти. — Я встала, боясь обнаружить свои чувства.

В тот же день, вечером

— Все кончено! — объявила я вошедшему Бонапарту. Я не собиралась так кричать, но слова вырвались помимо моей воли — прежде, чем я успела овладеть собой. Бонапарт оглянулся, будто за его спиной мог стоять еще кто-то.

— Жозефина?..

— Не желаю быть Жозефиной! Мое имя Роза.

Я принялась ходить по комнате. Бонапарт бросил шляпу на стул.

— Может быть, вы объясните, в чем дело, Жозефина? — попросил он.

Мне хотелось его стукнуть, но он схватил меня за запястье.

— Предупреждаю, никогда не пытайтесь меня ударить, — холодно бросил он.

Вошла Ланнуа. Следом за ней появился Гонтье.

— Мадам?

— Оставьте нас! — скомандовал Бонапарт. Он вовсе не был так спокоен, как казалось.

Я кивнула слугам.

— Не тревожьтесь.

После их ухода наступило недолгое молчание. За окном заржала лошадь.

— Теперь не будете ли так добры объяснить? — Бонапарт взял кочергу и разгреб угли в камине.

Я села, сцепив руки на коленях.

— Я решила отменить нашу помолвку.

— Это я уже понял. Не затруднит ли вас указать причину?

— Вы побывали у моего банкира.

— Да, мы виделись.

— Вы могли прийти с этим вопросом ко мне.

Он не ответил.

— Вы не любите меня, Бонапарт. Вступая со мной в брак, вы ищете лишь повышения по службе. — Я не смотрела на него. — Ничто из того, что вы можете сказать, не убедит меня в противном. Не пытайтесь защищаться.

— А вы сами… вы настолько… свободны от эгоистичных интересов? Можете ли вы утверждать, что согласились выйти за меня только из любви?

— Тем более причин отказаться от этого злосчастного союза.

Он встал и вышел. Глаза Бонапарта блестели от слез, но я не испытала облегчения.

23 февраля 1796 года

Я еще была в постели, когда Агат сообщила мне о прибытии генерала Бонапарта.

— Я слышала стук копыт, — кивнула я.

Агат принесла мне белое муслиновое платье. Я повязала голову красным шарфом и нарумянилась. Я ждала этой встречи.