Чармен Крейг - Мисс Бирма [litres]

Сейчас широко расставленные глаза девочки поблескивали возмущением, словно она выносила приговор матери, – приговор ее жалкому бессилию в обычных материнских хлопотах. Никогда раньше она не смела так смотреть на Кхин.

– Истинная дочь своего отца, да? – огрызнулась Кхин.

И это была правда. Луиза всегда боготворила Бенни, как и он ее. Несправедливость этой избирательности в любви – несправедливость того, что все ее дети предпочитали Бенни, и это после всего, что она для них сделала, – задевала Кхин так сильно, что порой у нее даже мелькала мысль, что она ненавидит Луизу, их всех ненавидит.

В октябре того года случилось ужасное. Их разбудил грохот, доносившийся снизу, от подножия холма. С полдюжины солдат Армии Бирмы сооружали сторожевую будку на подъездной дорожке к их дому. Бенни приговорен к домашнему аресту на неопределенный срок, как сообщил один из солдат.

– Без суда и следствия? – уточнил Бенни, но этот дремучий громила даже не понял, о чем его спрашивают.

После возвращения домой в Инсейн Кхин почти забыла о большом мире. Конечно, от Бенни она знала, что Армия Бирмы перенесла наступательные действия из Дельты в горы, и порой с тревогой думала о Линтоне. Но сейчас она испугалась всерьез.

В первый день своего домашнего ареста Бенни затравленно сидел в своем кабинете, посреди нагромождения книг и бумаг, уставившись на тени на стене, пробуя разглядеть истину в этих мрачных силуэтах. Он был словно ребенок – зачарован и напуган непостижимостью окружающего мира.

Спасая его, Кхин в итоге ворвалась в комнату со стаканом бренди.

– Этот приговор имеет какое-то отношение к тому, о чем ты не был вправе мне рассказать? – решилась она спросить. Она имела в виду тот источник информации, от которого Бенни узнал о ее отношениях с Линтоном.

Бенни обернулся к ней с крайне озадаченным лицом.

– Если это так, – проговорил он, – то или меня вычислили, или я идиот.

Больше он ничего не сказал. Но этого было вполне достаточно. Впоследствии Кхин рассудила, что либо его предал кто-то, кому он доверял, либо его вычислили враги, а врагами были правительство У Ну и армия Не Вина. Дети Не Вина ходят в ту же школу, что Луиза, Джонни и Грейс, – поежилась Кхин. А она так небрежно раскланивалась с деспотичной генеральской женой Кэти, поджатые узкие губы которой, казалось, с трудом сдерживали презрительную ухмылку, когда та проходила мимо Кхин по школьному двору. Как же глупа была Кхин, что не попыталась завоевать симпатию этой женщины. Какой она была эгоцентричной и наивной. Бенни теперь не сможет вести дела, а жалких доходов от его фабрики льда и так едва хватает, чтобы прокормиться и платить за учебу детей.

Но все же было нечто утешительное в мысли, что Бенни скрыт от чужих глаз – и от тех, на кого он мог сам обратить внимательный взгляд. И Кхин сейчас – единственная женщина, доступная ему. И возможно, конец его свободы означает начало новой, а то и большей близости между ними?

Идея «Мисс Бирмы» возникла несколько месяцев спустя, когда они устроили ужин для небольшого круга друзей и один из гостей спросил Бенни, чем тот намерен занять себя, на что Кхин вдруг выпалила:

– Собственными мыслями, разумеется!

Она вовсе не собиралась иронизировать, но с тех пор, как Бенни оказался под домашним арестом, Кхин видела, как он только сидит и вымарывает время от времени строки в своих тетрадях (тетрадях, в которые она тайком заглянула, но обнаружила лишь непроходимую трясину замысловатых английских каракулей). Да и вообще ее насмешливый тон по отношению к нему, как и его – к ней превратился в обоюдную привычку, так что она не удивилась, когда Бенни, очевидно не в силах удержаться и не поддеть ее, радостно оглядел собравшихся за столом и объявил:

– Кхин, несомненно, предпочла бы, чтобы я тратил время на раскручивание бизнеса из своей новой тюрьмы. Или, если я действительно должен задействовать свои способности, она, возможно, была бы рада, поступи я на службу в правительственное издание, писать статьи для «Нэйшн».

«Рангун нэйшн» была одной из официально разрешенных газет.

– Ты бы предпочла что-нибудь подобное, верно, дорогая? – обернулся он к жене. – Только представь, о чем бы я писал. Может, статейки о предстоящем в этом году конкурсе красоты «Мисс Бирма» – если бы исхитрился найти способ туда пробраться и посмотреть.

Неожиданный всплеск эмоций, который она отчетливо различала сквозь грохот в ушах, кажется, ошеломил его самого гораздо больше, чем ее, но вслед за этим последовало предложение, задевшее ее до глубины души.

– Или даже лучше, – не унимался Бенни, пока его друзья смущенно потупились над тарелками с супом. – Я мог бы поступить как ты когда-то и затеять кампанию по преображению нашей Луизы и ее участию в конкурсе красоты.

– Сначала ей надо стать Мисс Каренское государство, – беспомощно пролепетал один из друзей.

– Почему бы не использовать ее очарование в наших интересах? – продолжал Бенни, не обращая внимания на возражения.

Падение все ниже, в глубины жестокости, в которых он тонул; не до конца поглощенная их мраком, Кхин смутно различила давнюю обиду Бенни за то, что она в какой-то степени пожертвовала невинностью Луизы ради возможности его освобождения, – освобождения, которого он на самом-то деле и не желал, вдруг мелькнула мысль. А теперь он застрял в этом доме наедине с ней.

– Я вот о чем подумал, – обратился Бенни к гостям. – Луиза, став Мисс Бирмой, дала бы мне отличную тему для статей, так ведь?

– Ну хватит, Бенни, – не выдержал другой приятель, уже взопревший над супом. – Да пошел он к черту, этот конкурс красоты…

Но Бенни уже понесло, а затеяв спор, он никогда не мог отступить.

– Это наверняка создало бы Луизе – и всей нашей семье – определенное положение в международной сфере, да? – разошелся он. – Да, это был бы «ракурс», как говорят американцы. Возможно, даже вернуло бы нам доброе расположение правительства. И деньги! Не секрет, что как бизнесмен я полностью конченый человек. Что Кхин приходится приносить неимоверные жертвы…

– Прекрати, – услышала она свой тихий голос.

Лицо ее дрожало, и от этого она еще острее чувствовала, как жалко выглядит, наверное. Вылитая опозоренная прислуга, которую хозяин заставил изображать хозяйку дома.

– Не могу отрицать, что идея коронации Луизы тешит мое тщеславие, – разглагольствовал Бенни. По тону неясно было, по-прежнему ли он шутит. – Как представлю портреты своей дочери на их афишах…

Именно на этих словах Кхин ощутила, что постепенно растворяется. Чем отчетливее звучало имя ее дочери, тем более густая тень накрывала ее саму. И разве не этой тени опасалась Кхин уже давно, в свои самые вольные, бесшабашные дни с Линтоном? Она уже видела… Линтон вместе с Санни трясется в армейском грузовике по шоссе, и им попадается рекламный щит с Луизой.