Натан Полянский - Славен город Полоцк

Далее в письме утверждалось, что разум человека есть искра божия, а матерь всему живому есть земля, в ней же и сила божия. Иного же бога нет. Кланяясь богу, припадать надо к земле, а не пялить очи горе. Хороня умершего в землю, возвращаем его богу. Зачем обряжать его в богатство, потребное живым? А молитвы над покойным не нужны, лишь ради дохода попами придуманы...

И еще много любопытного, умного и смелого было в письме. У Семена дух захватило. Ведь этот неведомый дьякон во многом так прав! Не одна из его мыслей являлась и Семену. Семен не знал, что плата за посвящение в сан называется грехом симонией, но чувствовал, что это несправедливо. Вероятно, прав дьякон и в том, что можно обходиться без сословия духовников. Бог вездесущ, ищи же бога каждый в себе и не спрашивай о нем попа. Поп столь же грешен, как и ты, и не более твоего разумен.

— Не более! — громко воскликнул Семен, дочитав. Он был счастлив, как человек, неожиданно нашедший сокровище. Взяв несколько листков пергамента, он тут же сел переписывать драгоценную находку. Перечислил три фамилии первых переписчиков, четвертой поставил свою. Жаль, что он не успел спросить монаха, кто этот Карп и как попало в монастырь его письмо. Да еще спросит. А пока надо ему готовиться к своей первой проповеди.

В воскресенье в церкви собрались все члены братства. Семен пригласил всех выйти во двор. Приказал распахнуть ворота, дабы прохожие, буде пожелают слушать, могли войти. Снял с себя ризы и епитрахиль — он ничем не хочет отличаться от своих прихожан. Каждый из них равен ему, каждый может сказать все, чем захочет поделиться. Слушайте же его!

Сначала Семен поведал, что уже несколько дней живет у епископа «черный гость» — посланец Рима. Оба хвалят Ратибора — не жди от них добра. Да и нужно ли сословие духовников, спрашивал он далее. Христос не ведал ни папы, ни епископов. А очень ли они святы?.. Зачем одним людям все милости на земле, а другим все беды?.. А попы же кому помогают?..

В заключение Семен сказал:

— Не истины предатели от веры ищут, а корысти, власти над людьми. А мы народ Белый, народ Руси Белой. Ратибора ли бояться?

Семена обступили. Кое-кто стал с ним спорить, грозил ему карами за дерзости против церкви и властей. Другие вступались за него. Ему задавали десятки вопросов, не на все он сумел ответить. Затем возникли споры между слушателями, уже кто-то размахивал кулаками.

Семен был смущен. Не прогадал ли он? Может быть, надо было излагать не сразу все учение этого славного дьякона, а по частям, понемногу, как азбуку ученикам?

У ворот остановилась парадная коляска епископа. Из нее вышли два служителя консистории. Через головы людей они крикнули Семену, что владыка требует его немедленно к себе. Плотный кружок расступился, церковники низко поклонились Семену, он прошел к коляске, ездить в которой почиталось за большую честь.

— Иди смелее, Семен, — крикнули ему вдогонку. — Должен тебя епископ возвысить за слова твои праведные.

Хоть и не верил Семен в такую возможность, а все же где-то затаилась мысль: авось и верно, что похвалить его хочет епископ...

Судорога прошла по лицу митрополита, едва он завидел входящего в светлицу Семена, судорога злой и мстительной радости. Он сказал что-то епископу по латыни, и тот, не дав Семену руки для поцелуя, сурово спросил:

— Сам проповедь сочинял или надоумил кто?

Так! Не для доброго напутствия зван сюда Семен. Что ж, он готов спорить. Лишат его сана — он и без сана будет проповедовать.

— От некоего разумного дьяка вычитал многое, — не стал утаивать Семен. — Именем Карп.

Снова митрополит шепнул что-то епископу, и тот спросил, известен ли Семену автор лично.

Нет, Семен впервые слышит это имя.

Вести из соседних государств и княжеств доходили скупо до народа. Не очень сведущ был Семен в истории, не знал, что дьякон Карп жил свыше ста лет назад в Новгороде. Там же вместе с другом своим Микитой был казнен — с камнем на шее сброшен с моста в Волхов. Семену также никогда не попадалось послание епископа пермского Стефана против «злой ереси, прозябеши от Карпа дьякона», он не слышал о «Слове» суздальского епископа Дионисия, прибывшего в Новгород для увещевания рядовых приверженцев ереси по поручению константинопольского патриарха Нила.

Но всю историю этой ереси знали, конечно, Илья и его гость. Знали и то, что ныне в темнице под дворцом новгородского епископа Геннадия, ярого поклонника инквизиции, ждут казни проклятые собором русской митрополии чернецы Захар, Денис, Гавриил и ряд их сторонников. В вину этим еретикам вменялось то, что они начитались недуховных книг и стали отрицать божественность Христа, отказывались поклоняться иконам, отвергали догмат о триединстве бога и восставали против греха симонии.

Между епископом и его гостем разгорелся короткий спор по- латыни. Климент обвинял Илью в попустительстве врагам государства, грозился сообщить великому князю. Илья сдался, сказал Семену так, как требовал гость: посылает он-де Семена в Новгород с важным срочным посланием к тамошнему епископу Геннадию.

— Шесть человек будут охранять тебя в пути, сын мой.

С чистым ли сердцем отправляют его в Новгород, или затаив недоброе, но не подчиниться приказу епископа Семен, рядовой священник, не может.

...Пора уже Семену возвращаться, рассказать, о чем беседовал с ним владыка. Пятеро его учеников терпеливо ждали возле церкви. Возможно, что Семен предпочел обратно идти неторопливо пешком. И один ученик отправился ему навстречу. Возможно и то, что Семен по дороге от епископа завернул домой. И еще один ученик пошел к дому Семена.

Первым начал беспокоиться староста Зубов. С повадками святых отцов он, слава богу, немного знаком.

Илья был третьим в Полоцке епископом за последние десять лет. Один был кроток и тих, нищим подавал щедро, умел мирить спорящих и унимать взаимные их обиды, всем отпускал грехи, всех благословлял. На исповедях выспрашивал, не таит ли кто в помыслах недоброе против князя и его слуг. Кто каялся, того через день хватали власти. Пришел к нему однажды и Зубов. «В чем грешен?» — спросил привычно епископ. «Лишь тем погрешил, что худо про тебя подумал, — отвечал Зубов. — Подумал, не ты ли дорогу в темницу показываешь людям».

Скоро прислали другого епископа. Этот славился великим усердием. Денно и нощно молился в своем дворце за паству, и некогда ему было показываться людям, читать проповеди, принимать кающихся. Но пожелал народ Полоцка глянуть на столь великого святого. По совету Зубова десять молодцов перелезли через забор, сняли дверь с петель, вошли в светелку святого. Застали его не в богослужебном одеянии, а в исподнем. А с ним веселую вдовицу. Едва тогда не побили епископа, да Зубов отстоял, сказал, что такого простить можно. Но уж сам святой отец не пожелал оставаться, съехал.