Пьер Леметр - Зеркало наших печалей [litres]

Фернан отошел в сторону и закурил, нарушив один из строжайших запретов Алисы – «ни одной сигареты до полудня», – а сделав последнюю затяжку, отправился к капитану и доложил свой план.

– Ничего не хочу знать, аджюдан-шеф! – воскликнул Хауслер, что означало «Благословляю…».

Фернан собрал команду, выбрал самого предприимчивого, унтер-офицера по фамилии Фрекур, дал ему в помощь четырех солдат и двух жандармов и сообщил задание.

Рауль и Габриэль наблюдали, как маленькая группа покидает лагерь.

– Думаешь, они отправились на промысел? – спросил Габриэль.

Рауль отмахнулся от вопроса, указал пальцем на ограждение на северной стороне территории:

– Вон там можем попробовать выбраться.

Габриэль прищурился.

– Бежать придется очень быстро, но, если тревога затянется и мы успеем добраться до старого интендантства, будем визуально недосягаемы.

– А что потом? – спросил Габриэль.

Рауль сделал «страшное» лицо:

– Придется пожертвовать несколькими кусками мяса, другого выхода нет…

Измученный голодом, напуганный недавним столкновением, едва не перешедшим в побоище, Габриэль перестал мысленно сопротивляться идее побега, признав, что «дело пахнет керосином и пора смываться». Ситуация в лагере не улучшится, немцы вот-вот войдут в Париж… Часом раньше он поинтересовался у врача, не может ли он осмотреть парня с температурой, но тот даже ответить не успел – Борнье обрушился на Габриэля, потрясая ружьем:

– Доктор тебе понадобился, педрила гребаный?! Да я к тебе даже ветеринара на пушечный выстрел не подпустил бы! А вот укол в живот могу сделать. Штыком…

Габриэль не дал формального согласия бежать, но его рациональный ум уже подсчитывал шансы на успех. Они должны оказаться в нужном месте в нужное время. Им потребуется удача. И взаимопомощь, иначе через «колючку» не перебраться. В одиночку из этого лагеря не сбежать.

Через несколько минут после ухода группы к Фернану подошли два солдата, оба старослужащие.

– Немцы уже близко, мой командир, – сказал первый.

Ничего нового Фернан не услышал.

– Если все пойдет плохо, мы сами окажемся пленниками… такими же, как те, кого сторожим. Боши могут посадить нас вместе, и тогда начнутся проблемы… большие проблемы…

– Не запугивайте ни себя, ни меня, может, все образуется… – не слишком убежденно ответил Фернан.

– У нас нет пушек, мой командир, нет авиации. Кто защитит нас от бошей?

Ни один мускул не дрогнул на лице Фернана.

– Мы ждем указаний.

Что еще он мог сказать? Капитан Хауслер не отходил от телефона, ни с кем не желал общаться, на вопросы не отвечал.

Фернан понимал, что должен любой ценой снять напряжение, и организовал прогулки. Рауль и Габриэль медленно направились к северной стороне ограждения, но были немедленно остановлены солдатом, направившим на них ружье:

– А ну назад!

Этот приземистый человек с красным лицом, очевидно, очень страдал от жары, его, как и всех, мучил страх перед будущим, он мог в любой момент сорваться, и Рауль, просчитав бедолагу за три секунды, предложил ему сигарету.

– Решили отойти в сторонку, – начал объяснять он. – Не дай бог снова заварушка начнется. Обстановка накаляется…

Габриэль был ошеломлен верностью тона, который выбрал Ландрад, и тем, что у него нашлись сигареты.

Солдат покачал головой: ему не полагалось вот так запросто разговаривать с заключенными и уж тем более угощаться у них табаком, но искушение оказалось слишком велико. Он воровато оглянулся и схватил сигарету:

– Не откажусь… Оставлю на вечер…

Рауль кивнул – мол, понимаю, – закурил и спросил:

– Не слышал, что будет дальше?

– Мы серьезно влипли. Боши подходят, а приказов никто не отдает…

Словно подтверждая его слова, над лагерем пролетел самолет-разведчик. Они проводили его взглядами.

– Да-а… – протянул Рауль. – Дело плохо, это точно.

Охранник молча согласился, потом сказал – почти просительным тоном:

– Идите к баракам, парни, не вынуждайте меня…

Рауль с Габриэлем дружно подняли руки, выставив вперед ладони: «Конечно, о чем речь…»

Сразу после трех вернулась группа Фрекура, и он доложился Фернану, стараясь говорить максимально тихо.

Аджюдан-шеф молча кивал; дослушав, отправился в барак, позвал Борнье (чтобы не оставлять его без присмотра), свистнул Фрекуру, реквизировал единственный имевшийся в лагере грузовик и поехал к ближайшей ферме, находившейся близ Лакруа-Сен-Жак. С чего-то ведь нужно начинать…

Когда машина въехала во двор, он все еще не знал, как взяться за дело.

Мсье Жюль не был самым терпеливым человеком на свете, и от этой черты его характера часто страдали посетители ресторана. Две ночи вне дома, одна из которых на соломе, нрав толстяка не улучшили. Крестьянин, пустивший их на ночлег, неосмотрительно запросил с Луизы два франка за ведро воды, когда она захотела привести себя в порядок. Мсье Жюль тяжелой походкой направился к нему, сметая на своем пути сына хозяина и его собак. Скотник, вздумавший наставить на него вилы, получил такую оплеуху, что отлетел назад и едва не обломал быку рога. Ресторатор поймал наглеца за воротник и двумя пальцами так сильно надавил ему на кадык, что он побагровел и рухнул на колени в пыль, задыхаясь и выпучив глаза.

– Я плохо расслышал, дружок, повтори-ка, сколько ты просишь за воду…

Несчастный молотил руками по воздуху, но сказать ничего не мог.

– Не слышу… – Мсье Жюль приставил ладонь к уху. – Сколько-сколько?

Подбежавшая Луиза спокойно положила руку на плечо своему вспыльчивому другу, и он мгновенно остыл, отпустил бедолагу, и тот обмяк, как мешок с сеном. Никто не укорил парижанина за несдержанность , все притворились, что смотрят в другую сторону и заняты очень важными делами.

– Возьми свое ведро, девочка, думаю, теперь цена нас устроит.

Луиза мылась ледяной водой в углу стойла и размышляла о странном поведении хозяина «Маленькой Богемы», сторожившего дверь снаружи, чтобы никто на нее не покусился. На ее памяти мсье Жюль впервые повел себя так агрессивно.

Выйдя, она увидела его рядом с трактором, он разговаривал с фермером.

– Больше дать не могу, – извинялся тот, заливая бензин в канистру. – Мне ведь еще работать.

Мсье Жюль кивал – давай, лей, ну еще немного, еще… Стоп! Он завернул крышку, подхватил добычу и, не поблагодарив, пошел навстречу Луизе.

– Думаю, до Орлеана доедем… Может, даже останется.

Осталось, хотя их «Пежо-90s» и был подобен ненасытной утробе.

На час или два дорога стала свободнее, поток машин двигался рывками, но все-таки двигался; никто не поручился бы за успех почти безнадежного дела, но повернувших назад не было, вот и они «не сошли с дистанции».