Николай Дмитриев - В грозный час

– Урусы наверняка держат там крепкий заслон, и нам надо выяснить, где и сколько у них войска.

Темир-мурза вспомнил про ушедших утром ногаев и, догадавшись, что хитрый Дивей-мурза таким способом ищет, где лучше прорываться через устроенную московитами засеку, в знак полного понимания, без лишних слов поклонился советнику хана.

– Действуй немедля, – бросил Дивей-мурза и, посчитав, что сказано достаточно, завернул коня.

Темир-мурза проводил взглядом поехавшего навстречу общему движению, удостоившего его своим вниманием советника хана, глянул на рысивших нестройными рядами всадников своего отряда и подозвал державшегося поблизости Едигея.

– Возьми с собой кого надо и скачи к Сенькину броду. Высмотри, что там.

– Значит, нам за реку совсем не соваться? – спросил старый татарин, видимо, слышавший разговор с Дивеем-мурзой.

– Нет, пожалуй, не стоит, – засомневавшись, Темир-мурза немного подумал и решил: – Мы, когда подойдём, ударим с ходу.

– Хоп, – согласно кивнул Едигей и немедля поскакал во весь опор, обгоняя ушедшую далеко вперёд голову отряда.

Река оказалась гораздо дальше, чем предполагал Темир-мурза. От нетерпения ему всё время чудилось, что он узнаёт знакомые по недавнему походу места, но степь как назло однообразно тянулась, и, хотя вдали уже синел лес, так запомнившаяся мурзе излучина всё не показывалась. Темир-мурза уже было собрался прямиком скакать к лесу, который, как он помнил, рос вдоль всего речного берега, когда наконец-то углядел мчавшегося намётом всадника. Это оказался сам Едигей, который, подскакав к Темир-мурзе, резко осадил коня и выложил:

– Застава московитов перекрыла брод!

Такая весть несколько охладила рвение Темира-мурзы. Он понимал, что если московиты уже заняли берег, значит, они ждут появления татар и внезапно напасть не удастся. Однако Дивей-мурза наказал идти за Оку, и, немного поколебавшись, Темир-мурза бросил Едигею:

– Веди.

Как выяснилось, до Сенькина брода оставалось всего ничего, и Темир-мурза, занятый своими мыслями, не заметил, как они на рысях подошли к реке и почти весь его отряд сгрудился на берегу. Прошлым летом Темир-мурза сюда не выходил и теперь во все глаза глядел на столь известный переход. Широко разлившись, Ока здесь вроде как делилась на два рукава, и даже издали был хорошо виден желтоватый песок прибрежного мелководья. Однако так же хорошо просматривались на том берегу поставленные там рогатки и укрывавшиеся за крепкими плетнями московиты.

Стоять на берегу, ожидая, когда урусы, испугавшись подошедшего к реке татарского множества, уйдут сами, смысла не было, вдобавок Темир-мурза решил, что налетевшие кони легко могут опрокинуть рогатки и тогда его отряд точно погонит московитов прочь от брода. Подумав так, он окинул взглядом широкий плёс и уже без колебаний выхватил саблю.

– Вперёд! – закричал Темир-мурза и, увлекая за собой помчавшийся следом отряд, первым бесстрашно ринулся в воду.

Всадники с разгона влетали в реку и, подняв тучу брызг, попытались скакать дальше, но глубина становилась всё больше, так что, когда вода подступила к самым сёдлам, кони смогли идти только шагом. Общий порыв сразу замедлился, к тому же, едва татары достигли середины реки, стоявшие за рогатками московиты открыли пальбу из пищалей. Над водой засвистели пули, и редкая из них не находила цели промеж множества валом валивших через брод всадников. Тонули сражённые наповал люди; сбрасывая седоков, дико взбрыкивали раненые кони, в полосе брода начиналась толчея, мешавшая ещё уцелевшим достичь противоположного берега, и, не имея возможности гнать скоком к рогаткам, откуда шла стрельба, татары барахтались во взбаламученной воде, пытаясь хоть как-то выбраться на сушу.

Лошадь вырвавшегося вперёд Темира-мурзы была почти сразу убита, а сам он с головой окунулся в воду. Тяжёлая кольчуга потянула вниз, и, поняв, что сейчас может утонуть, испуганный мурза, выронив саблю, принялся размахивать руками. Однако его ноги немедленно зацепили дно, он встал, и оказалось, что здесь всего-то по грудь. Опасаясь быть затоптанным, Темир-мурза подался в сторону от брода, и тут ему повезло. Уже по шею в воде, увлекаемый течением, боясь захлебнуться, Темир-мурза каким-то чудом отыскал мелкое место, а затем сумел добрести к самой оконечности узкого заросшего тальником мыса, который почему-то вытянулся не поперёк реки, а вдоль берега.

Кое-как пробравшись через густо разросшиеся кусты, Темир-мурза поднялся на небольшой взгорбок, с которого был хорошо виден Сенькин брод. На обоих берегах всё оставалось почти так же, как было перед тем, когда Темир-мурза, выхватив саблю, уверенно повёл свой отряд через реку. Сейчас, как и тогда, татары находились на одном берегу, а на другом стояли нетронутые рогатки, откуда время от времени палили пищали московитов. Вот только в воде виднелись тела убитых, и какая-то брошенная лошадь, странно вскидывая голову, плыла ниже по течению.

Особенно много павших было на мелководье перед рогатками, и Темир-мурза, вспомнив, что он сам там едва не погиб, внутренне вздрогнул. Но тут татары, увидев, что их начальник цел, подвели ему коня, дали саблю, и Темир-мурза взялся за повод. От пережитого страха Темира-мурзу била нервная дрожь, нога соскальзывала со стремени, и ему не сразу удалось влезть на лошадь. Уже сидя в седле, он ещё раз глянул на Сенькин брод, и мысль снова броситься на рогатки московитов исчезла. Темир-мурза уяснил, что ничего не вышло, и, съехав с пригорка, повёл отряд назад к ханскому стану.

Бесславное возвращение ничего хорошего не сулило, и Темир-мурза ехал, понурив голову. Изрытая конскими копытами сакма, по которой отряд шёл обратно, тянулась через пустынную степь, и невесёлые мысли всё больше одолевали Темира-мурзу. Начальник татарского передового отряда ехал к ханскому шатру с тяжёлым сердцем. По мере удаления от злополучного Сенькина брода ему всё больше казалось, что зря он не попытался перейти реку ещё раз. А сейчас Темир-мурза знал: ему как-то придётся объяснять, почему он потерпел неудачу и, ничего не добившись, ушёл от Оки…

Однако вроде бы всё обошлось, и даже встретивший неудачника Дивей-мурза отчего-то совсем не удивился, будто заранее знал, что будет именно так. Больше того, когда Темир-мурза сообщил, что московиты накрепко перекрыли брод, а затем начал было оправдываться, советник хана, не желая ничего слушать, сразу прервал его и деловито спросил:

– Сколько там войска?

– Много… Наверное, там, дальше, за рогатками, были сотни, – ответил Темир-мурза, ради своего оправдания сильно преувеличив число московитов.

На самом деле защитников брода было намного меньше, но, говоря так, Темир-мурза, как бы намекал Дивею-мурзе, что у реки ещё могла быть засада. Впрочем, советнику хана ни на что намекать не требовалось, он понимал всё сам, и, коротко бросив: «Хорошо», – пошёл к ханскому шатру, оставив на месте недоумевающего Темира-мурзу.