Николай Дмитриев - В грозный час

– Колодец?.. Зачем, река ж рядом, – удивился Воротынский.

– Тут, князь, такое дело, – атаман почесал затылок. – Татарву мы вчера отогнали, но, мои лазутчики донесли, хан никуда не уходит, не иначе басурман замышляет что-то.

– Так колодец-то тут при чём? – не понял воевода.

Черкашенин удивлённо глянул на князя.

– А ну как турки с собой нафт [99] Нефть. тащат? Запалят щиты – чем тушить будем? Аль, того хуже, измором брать решат и к реке не подпустят.

Понимая, что атаман кругом прав, Воротынский согласно кивнул и, вдобавок вспомнив, как прошлым летом горела Москва, обеспокоенно спросил:

– Вода-то хоть есть тут?

– Найдётся, – заверил воеводу атаман. – Казаки за утро сажени две прокопали, гуторят, водой попахивает.

– Ну-ну… – Воротынский задумался, а когда казаки вытянули очередную бадью с землёй, посмотрел на Черкашенина: – Скажи, атаман, лазутчики твои не приметили, может, хан опять наскочить удумает?

– Не, казачки добре смотрели, только, я полагаю, Девлет-хан теперь нас в град-обозе ущучить спробует.

– Так оно или нет, увидим, а пока сильные разъезды выслать надобно, – решил Воротынский и, оставив атамана у недорытого колодца, пошёл в свой шатёр.

Там его уже ждал командовавший передовым полком князь Хворостинин. После того как этот полк ловко привёл татар прямо под огненный бой град-обоза, Воротынский не пускал его в дело, а велел до поры оставаться за ближайшим леском. Поскольку столь раннее появление Хворостинина могло значить, что князь что-то прознал, большой воевода спросил без обиняков:

– Татарва зашевелилась?

– То-то что нет, – покачал головой Хворостинин. – Боюсь, однако, как бы хан нас всех в гуляй-город не загнал.

– И ты, князь, туда же, – фыркнул Воротынский. – Вон атаман для такого дела уже колодец роет.

– Даже так, – Хворостинин усмехнулся. – Видать, казак наш предусмотрительный, боюсь только, из колодца порохового зелья достать нельзя…

– Ты про это… – большой воевода нахмурился.

Воротынского тоже беспокоило то, что два дня пальбы весьма подрастратили огненные припасы, и, если Черкашенин с Хворостининым окажутся правы, дело наверняка примет крутой оборот.

– И что предлагаешь, князь? – Воротынский в упор посмотрел на Хворостинина.

– Нам бы разузнать, что хан удумал, – не отводя взгляд, ответил большому воеводе Хворостинин.

Ни Воротынский, ни Хворостинин с Черкашениным и представить себе не могли, что именно сейчас, когда они гадают, что же предпримет хан, Девлет-Гирей, сидя в своём походном шатре, установленном за три версты от гуляй-города, курил неизменный кальян и слушал своего главного советника. Дивей-мурза, всё ещё находясь под впечатлением от постигшей его неудачи, перед тем как что-то сказать, обдумывал каждое слово и, делая небольшие паузы, говорил коротко:

– Главная сила московитов – их гуляй-город.

Девлет-Гирей выпустил очередное кольцо дыма и молча кивнул. Хан тоже был вне себя, но старался не показывать вида и только чаще, чем надо, булькал кальяном.

– К тому же огненный бой урусов слишком силён, – сделав очередную паузу, сказал Дивей-мурза, а когда Девлет-хан снова кивнул, продолжил: – Думаю, надо всех московитов, что прячутся в лесу у холма, загнать в град-обоз, а когда им нечем будет стрелять, покончить с ними.

– Как считаешь, войска у воеводы урусов ещё много? – спросил Девлет-хан и отложил янтарный мундштук.

Главный советник хана помолчал и лишь потом обстоятельно ответил:

– В поле мы с московитами сходились дважды: первый раз – когда они на наш обоз налетели и второй раз – вчера. Мы три раза подходили к холму, и я сам, побывав на склоне, всё видел. Сколько осталось конников у воеводы урусов, сказать трудно, но пеших стрельцов у него больше нет. Те, что уцелели, сбежали в гуляй-город. Если выведать, в каком лесочке укрылись московиты, и перебить их, то войско урусов поубавится.

– Согласен, – Девлет-Гирей пару раз затянулся и деловито спросил: – Кого пошлём?

Вспомнив, как ему пришлось вслед за акынджи уходить от холма, Дивей-мурза сверкнул глазами:

– Я сам! – И, увидев, как хан согласно кивнул, его главный советник порывисто вышел из шатра.

Через малое время больше чем две тысячи ордынцев покинули татарский стан и, возглавляемые самим советником хана, зарысили по направлению к холму, на котором стоял град-обоз урусов. По дороге Дивей-мурза приглядывался к окрестностям, решая, где тут могли бы укрыться московиты. Справа от холма просматривались два перелеска, зато довольно густой лес слева выглядел весьма подходящим. По прикидкам Дивея-мурзы засада, если она там есть, не могла быть большой, и, скорее всего, высмотрев сильный татарский отряд, урусы постараются незаметно отойти к своему град-обозу.

Придя к такому выводу, Дивей-мурза указал направление, и следовавшие за ним всадники устремились вперёд, с двух сторон обтекая привлёкший внимание лес. Пока ничего подозрительного не замечалось, и, задержавшись у опушки, Дивей-мурза велел части отряда двигаться напрямую, а другую направил справа в обход, чтобы перекрыть урусам дорогу к град-обозу. Сам же Дивей-мурза, не желая оставаться на месте, сопровождаемый парой десятков татар, зарысил по полю в объезд с левой стороны леса, чтобы лично проверить, нет ли ещё где поблизости московитов.

Там, куда выехал Дивей-мурза, никаких урусов не оказалось, а вот в лесу они точно были. Стан сильно поредевшего полка воеводы Шереметева находился у дальней опушки, и загодя высланные дозорцы уже сообщили князю, что татары углубились в лес, но большая часть их отряда пошла в обход с одной стороны, а с другой были замечены лишь несколько десятков всадников. Воеводе стало ясно: ордынцы хотят заставить полк выйти из леса и, перекрыв путь к град-обозу, разбить наголову. А вот группа татар, замеченная с другой стороны леса, видимо, сторожила, не пойдут ли его дворяне туда.

И князь решил сбить ордынцев с толку. Он подозвал бывшего при нём сына боярского Ивана Алалыкина и доверительно сказал ему:

– Возьми с собой полусотню и пугни татар. Пусть думают, что мы туда пойдём. И сразу назад.

– Понял, сделаю, – заверил воеводу Алалыкин и побежал собирать полусотню.

Князь же, подняв полк наконь, повёл его уже разведанными стёжками к той опушке, которую намеревались обойти татары. Воевода рассчитал правильно. Когда его дворяне вышли к краю леса, татарский отряд, пошедший в обход, оказался рядом. Опасаясь, что ордынцы вот-вот их заметят, Шереметев не стал дожидаться, пока полк развернётся в поле, а с ходу бросил своих конников вперёд. С криками и разбойничьим свистом дворяне вылетали из-за деревьев и понеслись на татар. Ордынцы, видимо, никак не ждавшие нападения, после нескольких жёстких стычек неожиданно стали уходить.