Виктор Смирнов - Колокол и держава

Государю нужна государыня! Вдвоем они сумеют превратить эту громадную страну в великую державу! Она, София Палеолог, станет верной помощницей своему супругу, перебросит мост между варварской Московией и европейскими странами, вызовет из Италии самых искусных мастеров и художников, поменяет дикарские повадки великокняжеского двора, поможет супругу смыть позорное клеймо данника Орды. И недалек тот день, когда русский царь и его царственная супруга станут вровень с самыми могущественными государями Европы!

Венчание состоялось в канун праздника Иоанна Златоуста – небесного покровителя московского князя. Еще не остывший после истории с легатом и втайне недовольный браком государя с гречанкой сомнительного вероисповедания, митрополит Филипп поручил вместо себя свершить таинство брака простому протопопу из Коломны. Маленькая деревянная церковь, притулившаяся к недостроенной громаде Успенского собора, не вместила и малой части гостей. Но Софья ничем не выдала своего разочарования. Стерпела она и варварские свадебные обряды, и безобразное пьянство и обжорство гостей, затянувшееся на шесть дней. Ее не смутили и откровенно враждебные взгляды, которые бросал на нее сын великого князя от первого брака – шестнадцатилетний наследник Иван.

Зато все искупила первая брачная ночь. Супруг был силен как бык и опытен в альковных делах. Ощутив в себе могучую струю его горячего семени, Софья тотчас уверилась в том, что у них будет много детей, в жилах которых оживет священная кровь византийских базилевсов.

Только пять годков минуло после женитьбы великого князя на греческой принцессе, а сколь всего случилось! Дедовская простота дворцовой жизни сменилась пышным византийским ритуалом. Особо ретивые придворные уже величают Ивана Васильевича царем, вошло в обиход целование монаршей руки, князья и бояре яростно соперничают за новые придворные чины – ясельничих, конюших, постельничих.

Под расчетливыми ударами тяжелой московской десницы одно за другим пали к ногам великого князя удельные княжества: Ярославское, Дмитровское, Ростовское. После неудачного похода хана Ахмата на Русь на время присмирела Большая Орда.

Отошел ко Господу престарелый митрополит Московский и всея Руси Филипп, на смену ему пришел владыка Геронтий, строптивый в делах церковных, но послушливый в делах государевых.

Два пожара, один страшней другого, огненными языками слизнули половину Москвы. Сам великий князь с обгорелой бородой и багром в руках яростно боролся с наступающей лавиной огня. И вот уже на месте черных пепелищ выросли новые улицы и слободки, терема и храмы.

Соблазнившись щедрыми посулами, понаехали в Москву иноземцы всех мастей: зодчие и лекари, художники и ювелиры, купцы и оружейники. Давно ли москвичи подозревали у каждого иностранца рога под шапкой и хвост в штанах, а теперь все привычней звучит на улицах иноязычная речь.

Набирала силу московская дипломатия. Скачут во все концы государевы послы, шмелями гудят в государевых палатах послы иноземные. В тени дипломатии раскидывала сеть тайных осведомителей молодая русская разведка.

В самой середке Кремля, на месте бывшего подворья Крымской Орды, разместился посольский двор. Убрать отсюда Крымское подворье уговорила мужа великая княгиня Софья. Иван Васильевич и сам об этом давно подумывал, раздражаясь при виде татар под окнами своих палат, напоминавших о тех временах, когда московские князья водили под уздцы коней грозных баскаков. Однако ссориться именно сейчас из-за подворья с крымским ханом Менгли-Гиреем было бы неразумно. У Москвы и Бахчисарая есть общий враг- хан Большой Орды Ахмат, который вряд ли успокоится после своего недавнего поражения.

Выслушав супруга, великая княгиня с мягкой настойчивостью все же выпросила у него дозволения ей самой решить этот щекотливый вопрос. Получив согласие, Софья отправила послов в Бахчисарай, но не к самому хану, а к его супруге. В прочувствованном письме великая княгиня поведала великой ханум про свой чудесный сон, в котором ей явился святой Николай в сияющих одеждах и обещал подарить наследника, если она возведет храм в его честь на том самом месте, где ныне находится Татарский дом. Княгиня выражала надежду, что ханша по-женски поймет ее, но для пущей убедительности подкрепила свою просьбу такими подарками, каких в Бахчисарае от Москвы уже давно не видывали. А тут вдруг оказалось, что и сами крымчаки были бы не прочь переселиться из пропахшего навозом и прогорклым бараньим жиром тесного подворья на привольный берег Яузы. Как говорит старая татарская пословица: зачем нюхать собственную вонь?

Не успели ордынцы убраться из Кремля, как люди великого князя по бревнышку раскатали их дома и конюшни. На освободившемся месте возвели церковь Николы Гостунского и посольский двор – три большие рубленые избы, соединенные меж собой крытыми галереями, по которым деловито сновал посольский люд.

В первой избе полсотни писцов под взыскующим взором подьячего перебеливают особым посольским почерком важные документы: указы государя, приговоры, наказы, отписки, доклады, памяти и челобитные. Тут же златописцы украшают красками, золотом и серебром жалованные грамоты и книги для царского обихода.

Если в первой избе царит сосредоточенная тишина, то в соседней – шум, гам и многолюдье. Здесь обитают толмачи и переводчики. Народ подобрался разный: тут и перешедшие на русскую службу касимовские и астраханские татары, и успевшие овладеть чужой речью выкупленные русские полонянники, а также немцы, литовцы, ливонцы, шведы, присягнувшие московскому государю. Переводчики, владеющие письменной грамотой, стоят рангом выше толмачей, владеющих только речью устной, у них и денежный оклад выше, и на прокорм дают больше.

В третьей избе бессменно дежурят приставы, главная обязанность которых состоит в сопровождении иностранных послов. Опекают иноземцев назойливо и бдительно, дабы чего лишнего не выведали, а сами, наоборот, норовят выведать как можно больше чужих секретов. Для сего дела требуется особая питейная стойкость, умение напоить чужестранца до болтливого состояния. А еще пристав должен до тонкости знать весь дворцовый обиход, строго следить, чтобы государевой чести потерьки ни в чем не было. Тут же обретаются посольские стрельцы, «станичники» и «арбачеи», знавшие дорогу в сопредельные страны.

К посольским избам примыкает терем, в котором обитает посольский дьяк. Старого дьяка с неказистым имечком Волдырь Паюсов недавно сменил нижегородский боярин Федор Курицын. Он ныне на Москве большой человек. Чуть не всякий день с докладом у великого князя, заседает в Думе, принимает послов, прежде чем допустить их пред светлы очи государевы. Умом и проворством сам выбился наверх и потянул за собой брата Ивана по прозвищу Волк. Теперь они на пару вершат все посольские дела.