Виктор Смирнов - Колокол и держава

«Молодец, хоть во дворец», – вспомнил Митя пророческую присказку Умилы, с тоской подумав о предстоящем расставании с Новгородом.

Юный толмач и не догадывался, какие последствия возымеют его сомнения насчет венецианского купца Тревизано. Почуяв интригу, наместник на свой страх и риск послал за венецианцем погоню и успел перехватить его в Рязани. На первом же допросе Тревизано признался, что он и впрямь никакой не купец, а личный секретарь венецианского дожа, каковой направил его в Большую Орду в надежде склонить хана Ахмата вступить в союз с Венецией против Турции. С собой он вез 700 золотых цехинов и подарки для хана. Его давнишний знакомец Вольпе предложил себя венецианцу в посредники, разумеется, не бескорыстно. Он же уговорил Тревизано прикинуться купцом, убедив в том, что, узнав об истинной цели его приезда, великий князь не пропустит посла в Орду.

Когда Яков Захарьин доложил великому князю о том, что за его спиной венецианцы ведут тайные переговоры с его врагом ханом Ахматом, тот пришел в неистовство. Вольпе и Тревизано бросили в темницу, отобрав все имущество, деньги и посольские дары [13] Пройдоха Вольпе все же сумел откупиться и через несколько лет снова разбогател. Тревизано отсидел два года в темнице, а затем после настойчивых просьб венецианского дожа был отпущен на родину. Изъятые у него 700 золотых цехинов великий князь оставил себе в качестве компенсации за моральный ущерб ( прим. автора ). . За проявленную бдительность Захарьин был оставлен при московском дворе, надеясь уже больше не возвращаться в ненавидимый им город на Волхове.

Дорога от Новгорода до Москвы заняла целую седмицу. Тяжелая карета греческой принцессы, курясь голубым дымком от железной печки и колыхаясь на ухабах, медленно ползла по раскисшей дороге. Сзади тянулся огромный обоз с приданым. Софья Палеолог везла жениху 6 тысяч золотых дукатов, резной трон слоновой кости с изображением двуглавого орла, которому вскорости суждено будет стать гербом Российского царства, иконы афонского письма и доставшуюся ей по наследству библиотеку византийских императоров.

В карету к принцессе то и дело подсаживался папский легат Антонио Бонумбре. Чтобы не выслушивать его назойливые проповеди, Софья притворялась, что дремлет. Глядя сквозь полуопущенные ресницы на проплывающие мимо сумрачные, разбойные леса, она неотрывно думала о человеке, с которым ей придется делить супружеское ложе. Каков он? Красив или уродлив? Добр или жесток? Умен или глуп? Сможет ли она полюбить его и полюбит ли ее он?

Сватовство великого князя московского явилось для Софьи улыбкой фортуны. После смерти отца, деспота Мореи Фомы Палеолога, осиротевшая Софья вместе с братьями оказалась в Риме при папском дворе в унизительной роли приживалки. Брат Андрей безуспешно пытался продать всем желающим корону византийских императоров, второй брат, Мануил, принял ислам и перешел в услужение турецкому султану. Саму принцессу братья предлагали в жены европейским монархам и даже просто богатым итальянцам, всякий раз получая унизительный отказ. Годы шли, а женихов все не было, ей пришлось даже на пять лет убавить свой истинный возраст (на самом деле Софье уже стукнуло двадцать семь), и все ближе рисовалась печальная участь аббатисы далекого монастыря.

Потому и согласилась на брак с московитом, почти не раздумывая. Кровь византийских императоров, которая текла в ее жилах, жаждала власти, почета, трона! Ее даже не расстроил скандал, разыгравшийся во время пышного обряда заочного обручения в соборе Святого Петра, который вел сам папа Сикст IV. В последний момент выяснилось, что представлявший жениха Джан Батиста делла Вольпе не приготовил обручальные кольца и их пришлось одалживать у гостей.

И вот она здесь, в неведомой стране, где ей отныне предстояло жить и умереть. Увы, прежний восторг в душе принцессы постепенно сменялся тревогой. Все вокруг было чужое. После величественного, залитого жарким солнцем Рима – затерянные в лесах и болотах убогие деревни, незнакомая речь, странные обычаи, настороженные лица. Сопровождавшие ее греки и итальянцы были здесь такими же чужаками, как она, а ей хотелось скорее понять эту страну и людей, в ней живущих.

Наудачу подвернулся ей юный новгородский переводчик, которого Софья теперь почти не отпускала от себя, осыпая градом вопросов. Юноша был умен, учтив и, что самое удивительное, оказался таким же заядлым книгочеем, как и сама принцесса. Книги с детства заменяли ей подруг, спасали от одиночества, дарили радости, которых она была лишена, помогали мириться с унизительной ролью приживалки при Ватикане, получавшей на все расходы раз в месяц жалкие сто экю и постоянные напоминания о благодеянии папской курии по отношении к нищим сиротам. Не без тайного умысла Софья решила показать Мите книги, которые она везла жениху в качестве приданого. Ее одолевали сомнения: смогут ли русские оценить по достоинству эти сокровища? И по тому, как у юноши задрожали руки, когда он стал листать взятый наугад манускрипт инкварто в переплете из бычьей кожи, как загорелись его глаза, принцесса поняла, что ее страхи напрасны. А Митя с восторженными возгласами вынимал из сундука одну книгу за другой. Тут были и «Жизнь двенадцати цезарей» Светония, и «Энеида» Вергилия, и «История» Тацита, и «Комедии» Аристофана, и трактаты Цицерона, и песни Пиндара, и сочинения Аристотеля и Платона, и дотоле неведомые на Руси поэмы Гомера [14] Библиотека византийских императоров, привезенная в Россию Софьей Палеолог, легла в основу таинственно исчезнувшей знаменитой «Либереи» Ивана Грозного, поиски которой продолжаются до сих пор ( прим. автора ). .

Поезд государевой невесты уже приближался к Москве, когда возникло неожиданное препятствие. Узнав о вызывающем поведении Антонио Бонумбре, митрополит Филипп объявил, что ежели папский легат с латинским «крыжом» въедет в Москву через одни ворота, то сам он тотчас покинет город через другие. Чтобы не ссориться с владыкой накануне своей свадьбы, великий князь послал на переговоры с легатом боярина Федора Хромого, и тот нагнал на папского посланника такого страху, что он безропотно позволил спрятать латинский крест и в дальнейшем вел себя тише воды ниже травы.

14 ноября 1472 года при огромном скоплении народа великий князь встретил свою невесту. Одного взгляда на будущего супруга Софье было достаточно, чтобы понять: перед ней истинный государь. Она успела повидать многих монархов и знала, что ни пышная свита, ни роскошные одежды не заменят этой непререкаемой уверенности в своем праве повелевать людьми, которая читалась во взоре ее будущего супруга. И в эту же минуту Софья поняла, что их союз будет строиться не на зыбком песке любовного чувства, которое сегодня может вспыхнуть, а завтра погаснуть, а на твердом фундаменте общей цели.