Владимир Красильщиков - В начале будущего. Повесть о Глебе Кржижановском

Он пришел в свое обычное, преобладающее настроение — напряженной сосредоточенности, набрасывал план заключительного слова.

А перед ним в зале за столом шумели, то и дело повторяли:

— Экономика...

— Экономист...

— Экономический...

Ленин как бы отодвинулся от наседавших противников, сдержал себя, собрался, записал, сжимая каждое слово до предела — в слог: «отн к эк» — «отношение к экономике», — прислушался к тягучему тенорку Рыкова, помедлил, добавил: «(Далеко, в куток!) «Мозг»».

«Да, вот главное. Именно мозгом должен стать Госплан. А эти... Живую работу заменяют интеллигентским и бюрократическим прожектерством! Конечно, «планы» — вещь такая, говорить и спорить можно бесконечно. Но неумно допускать общие разглагольствования и споры о «принципах» построения плана, когда надо взяться за изучение уже данного, единственно научного плана, исправить его на основании... опыта!» — Снова черканул, еще стремительнее, словно досаждая, словно наперекор, в пику своим оппонентам:

«(хоз здр смысл)» — «(хозяйственный здравый смысл)».

Рослый, прямой, застегнутый на все пуговицы, с аккуратно зачесанными назад волосами, с крупными, чуть вывернутыми губами, делающими его лицо обиженным, Милютин перебирает на столе бумаги, обдает прокуренным, табачным дыханием, долго ищет нужную.

Почему-то нелегко поверить, что из тридцати семи своих лет половину этот человек отдал революции, семь провел в тюрьмах и ссылке, после Февральского переворота был председателем Саратовского Совета, на Апрельской конференции избран в ЦК большевиков, в Октябре — народный комиссар земледелия первого Советского правительства. Пост, впрочем, вскоре им оставленный из-за несогласия с позицией Ленина и ленинцев. В это, к сожалению, поверить уже легче...

Сейчас Владимир Павлович больше напоминает учителя, старающегося вдолбить школярам трудный урок.

— Тезис первый, — монотонно читает он. — Единым хозяйственным планом называется совокупность... — Тезис второй. Осуществление единого хозяйственного плана становится возможным только после свержения капитализма... Тезис третий... Тезис четвертый...

«Какая скученция! — думает Ленин. — Дельный экономист, вместо пустяковых тезисов, засядет за изучение фактов, цифр, данных, проанализирует наш собственный опыт и скажет: ошибка там-то, исправлять ее надо так-то...» — Он опускает карандаш на бумагу так, точно надоедливого и нудного Милютина отметает: обводит слова «(хозяйственный здравый смысл)» густой черной рамкой. Дает слово следующему оратору.

Опять — Ларин.

Щуплый, юркий, желчный, Ларин едва успел раскрыть рот — уже сказал всем что-нибудь неприятное, даже единомышленников своих не пощадил, увлекшись.

«Н-да-а... — глядя на него, задумывается Ленин. — Коммунист, не доказавший своего умения объединять и скромно направлять работу специалистов, входя в суть дела, изучая его детально, такой коммунист часто вреден. Таких коммунистов у нас много, и я бы их отдал дюжинами за одного добросовестно изучающего свое дело и знающего буржуазного спеца».

Рука его опускается на листок, второй рамкой — еще раз! — выделяет и подчеркивает слова «(хозяйственный здравый смысл)», двумя четкими линиями отбивает от дальнейшего, останавливается, будто насторожившись, прикидывая, и решительно продолжает:

««Дело затемняется»...

бюрократизмом (Рыков)...

и литературщиной (Милютин, Ларин и Осинский)».

Набрасывая свой план, Ленин то и дело косится на брызжущего слюной Ларина, который уже противопоставляет тезисам Милютина собственные тезисы, пересыпает речь шутками вроде:

И вдруг... Вдруг Владимир Ильич просто-напросто взрывается смехом.

Но это совсем не тот радушно-заразительный ленинский смех. Это смех-вызов, смех-горечь, ирония, смех-выстрел. Недаром на листок для заметок он ложится строками, напоминающими беспощадно злую частушку:

Наконец выговорились все противники.

Владимир Ильич спокойно отложил толстый черный карандаш, откашлялся, уперся руками в край стола:

— Тяжелое впечатление производят ваши разговоры... — И тут же всегда так ярко выраженная у него потребность высказаться, выяснить суть взяла верх над сдержанностью:

— Пустейшее говорение. Рассуждения о том, как надо подойти к изучению, вместо изучения... Пустейшее «производство тезисов» или высасывание из пальца лозунгов и проектов! Высокомерно-бюрократическое невнимание к тому живому делу, которое уже сделано и которое надо продолжать. Да, да, товарищ Осинский! Не смотрите зверем. Единственная серьезная работа по вопросу об едином хозяйственном плане есть «План электрификации РСФСР». Он разработан — разумеется, лишь в порядке первого приближения, — Ленин усмехнулся тому, что невольно употребил излюбленное выражение Глеба Максимилиановича и повторил с особым ударением для Рыкова, Милютина, Ларина и всех тех, кто чересчур напирает на допущенные ошибки, стараясь тем самым перечеркнуть всю работу ГОЭЛРО, — лишь в порядке первого приближения — лучшими учеными силами нашей республики по поручению высших ее органов. И борьбу с невежественным самомнением сановников, — взгляд на Рыкова — Осинского, — с интеллигентским самомнением коммунистических литераторов, — кивок в сторону Ларина — Милютина, — приходится начать с самого скромного дела, с простого рассказа об истории этой книги, ее содержании, ее значении.

Скользнув взглядом по заметкам на листке, Ленин напоминает, что главной задачей, поставленной ВЦИК Кржижановскому и его Комиссии, была «научная выработка государственного плана всего народного хозяйства». Результатом работ ГОЭЛРО стал обширный — и превосходный — научный труд.

Обстоятельно и увлеченно Владимир Ильич говорит о том, что для правильной оценки труда, совершенного ГОЭЛРО, надо обратиться к примеру Германии. Там аналогичную работу проделал ученый Баллод. Он составил научный план социалистической перестройки всего народного хозяйства. В капиталистической Германии план повис в воздухе, остался литературщиной, работой одиночки...

План электрификации России — это точные расчеты специалистов по всем основным вопросам, по всем отраслям промышленности... вплоть до расчета производства кожи, обуви по две пары на душу... В итоге — и материальный и финансовый баланс электрификации... Баланс рассчитан на увеличение обрабатывающей промышленности за десять лет на восемьдесят процентов, а добывающей — на восемьдесят—сто. Дефицит золотого баланса... «может быть покрыт путем концессий и кредитных операций». Электрификация сама — золото: использование половины мощностей Северного района для увеличения заготовок и сплава леса через Мурманск, Архангельск и другие порты за границу могло бы дать до полумиллиарда валютных рублей в год! И не когда-нибудь, а в ближайшее время! Вот это и называется — «работа государственного мозга». Вот это и есть хозяйственный здравый смысл, воплощенный в научно обоснованном плане.