Сергей Коняшин - Последний рубеж

Прогремел выстрел. Бронебойный патрон разнёс голову офицера вместе с громкоговорителем.

Замешательство немцев длилось недолго. Фашисты опять начали громить плацдарм из всех стволов. Высокими чёрными кустами взметнулись миномётные взрывы. Басовито загремели разрывы дальнобойных снарядов. Цепи автоматчиков бросились вперёд.

Андрей выпустил в набегавших последние патроны из трофейного автомата и, не желая погибнуть, просто вжавшись безоружным в землю, выскочил с финкой прямо на фашистов. Он с размаху всадил нож в грудь одного из них, вырвал из его рук автомат и непрерывной очередью скосил ещё нескольких нападавших. Когда патроны закончились, Новицкий отшвырнул горячее оружие в сторону, выпрямился в полный рост и, вдохнув всей грудью, приготовился принять ураган смертоносного свинца, который должен был вырваться из десятков направленных на него с разных сторон автоматных и пулемётных стволов.

В этот момент с неба на немцев обрушился огненный ливень. Несколько русских самолётов, сея острое пламя и часто роняя в землю густые радуги трасс, пропороли воздух длинными сухими очередями. Вокруг Андрея кувыркались и с шипением падали в снег раскалённые гильзы крупнокалиберных авиационных пулемётов. Уцелевшие фашисты побежали, бросая оружие.

Перечёркивая небо косыми траекториями и обдавая запахом горячего железа, низко, почти над головами десантников, проносились хорошо узнаваемые силуэты русских истребителей и штурмовиков. Пробивая редкие облака, они со стремительно угасающим гулом уходили в сторону Новороссийска. Навстречу им один за другим спешили немецкие «юнкерсы». Стоящий посреди дымящегося поля боя Новицкий устало наблюдал, как, посверкивая в лучах заходящего солнца далёкими пулемётными очередями, будто бы падали и снова взмывали в небо схлестнувшиеся в сражении самолёты. Шёл малопонятный с земли воздушный бой.

Убежавшие фашисты не вернулись. Уродливая смерть, с раннего утра раскрывавшая повсюду свои объятия, как будто отступила вместе с ними. Недовырытые утром окопы с обвалившимися брустверами были сплошь залиты кровью, раздавлены танками и исполосованы широкими следами гусениц. В них чернели полузасыпанные холодной грязью и осколками снарядов мёртвые тела, искорёженные пулемёты, автоматы и противотанковые ружья. Из распаханной боем земли торчали клочья окровавленных ватников и обугленных шапок-ушанок, виднелись забрызганные кровью лица убитых. Вокруг плацдарма заметаемые снегом плотно бугрились многочисленные груды трупов в серо-зелёных шинелях.

Непривычную тишину, нависшую вдруг над Станичкой, нарушали лишь сухие потрескивания радиосигналов из перекошенного взрывом авиабомбы дома, служившего штабом отряда. Твёрдое, как всегда, осунувшееся, бесконечно усталое лицо Куникова склонилось над только что отремонтированным им радиоприёмником, рукоятку которого, то добавляя, то убавляя громкость, крутил Котанов. Несколько часов назад, в самый разгар битвы, бронебойный снаряд, жёстко фырча, врезался в боковую стенку, легко пробил её и вдребезги разнёс радиоаппарат. Собрав обломки, Цезарь сумел починить прибор.

– Сильные помехи, товарищ майор. Не с моим знанием их языка это разобрать… – заговорил Фёдор, толком не знавший немецкого, но научившийся за время войны вычленять нужную информацию из радиоперехватов.

– Поищи другую волну… – посоветовал Куников. – Нам бы в самых общих чертах понять, что происходит.

– Эфир очень оживлённый, – произнёс начальник штаба, медленно прокручивая разбитую рукоятку. – Ещё румынские рации, как назло, влезают.

Пропустив несколько радиоволн, сыпавших быстрым румынским речитативом, Котанов, наконец, остановился на энергично пульсирующей немецкой речи.

– По-моему, у них приказ отвести войска до завтрашнего утра… – неуверенно сказал Фёдор, вслушавшись в переговоры. – Перебрасывают подкрепление из Южной Озерейки.

– Если это так, – медленно проговорил Цезарь, – нам очень повезло. Сегодня мы выстояли.

Немного подумав, он спросил:

– Сколько человек осталось в живых?

– Одиннадцать, товарищ майор. Все тяжело раненные.

Глубоко и напряжённо вздохнув, Куников молча взял автомат и вышел из дома.

Поздним вечером Цезарь, серьёзно задумавшись, стоял на берегу. С багровым солнцем ушёл за горизонт ужасающий вихрь неимоверно тяжёлого боя. О том, что завтра ждёт их – оставшихся в живых одиннадцать тяжелораненых человек, – можно было только гадать. Сутки назад казалось, будто весь мир обернулся против бойцов его отряда. Однако им удалось, хоть и чудом, отбить у врага крошечный участок береговой линии на западном берегу Цемесской бухты и отвоевать для себя ещё одну трудную ночь, пусть и без воды, пищи и связи с Большой землёй. Не слишком ли много на сегодня чудес? Вправе ли они ждать ещё чего-то от безжизненного штормового моря и бушующего над ним свирепого урагана? Порывы холодного ветра трепали гребни широких волн, мощными ревущими накатами растекавшихся по студёному галечному берегу, с треском швыряющих и звонко ломающих друг о друга гладкие овальные камни. Солёные брызги белыми хлопьями взлетали ввысь.

Куников был готов хоть вечность простоять на тёмном ночном берегу, лишь бы дождаться помощи, но вязко тянущееся время не нарушалось ничем, кроме монотонных ударов холодной воды об обледеневшие камни.

Вдруг ему показалось, что острые порывы ветра, вырывающиеся из бурлящего непогодой морского пространства, доносят до него негромкий гул двигателей. Через несколько минут еле различимый в ночной черноте силуэт крупного, шедшего без огней судна на мгновение закрыл нависшие над горизонтом звёзды и скользнул в сторону располагавшегося на окраине Станички рыбозавода.

Не веря происходящему, Цезарь со всех ног побежал туда и увидел, как крупная канонерская лодка приблизилась к пристани южнее рыбных цехов. Это был «Красный Аджаристан», старательно приберегавшийся Холостяковым для самого сложного момента. К тому времени как майор добежал к месту швартовки, на берег уже спустился командир 255-й морской стрелковой бригады – полковник Алексей Степанович Потапов – коренастый, плотного телосложения, с широким славянским лицом немолодой человек. Увидев Куникова, он двинулся ему навстречу. Офицеры крепко обнялись и, словно не веря каждый своему счастью, посмотрели друг на друга.

– Слава богу, не зря шли! – наконец облегчённо выдохнув, произнёс Потапов. – Значит, всё-таки есть плацдарм. Будет где размахнуться, чтобы бить фрицев.

Спокойная улыбка, как луч света, осветила смертельно усталое лицо Цезаря.

– Плацдарм есть, и он полностью в вашем распоряжении, товарищ полковник… – сказал Куников. – Правда, полноценно размахнуться здесь, на мой взгляд, будет сложно.