Валерий Кормилицын - Держава

Как оказалось, убийство Распутина взбудоражило ни только сестру императрицы, но и всех царских родственников, включая и его матушку.

Хотя Николай пока не предпринял никаких карающих мер против убийц, она написала сыну из Киева письмо, полное упрёков за то, что хочет наказать бедного Дмитрия, и просила помиловать неразумного великого князя.

Император, обидевшийся на родню за то, что не услышал от них ни одного слова поддержки, а лишь упрёки, повелел Фредериксу нарушить придворную традицию, и ни рождественские подарки, ни новогодние поздравления, великим князьям и их домашним не отсылать.

Все эти события и их последствия активно обсуждали, сидя перед новогодьем в кабинете Рубанова, генерал от инфантерии Троцкий, прибывший из Киева в Питер на генерал-адьютантское дежурство и Максим Акимович Рубанов.

– Как мне стало известно, – подставил рюмку лакею Аполлону хозяин дома, – после моего отъезда государь провёл в Ставке совещание, на котором было решено произвести весною семнадцатого года общее наступление, а главный удар будет наноситься Брусиловым.

– При некотором военном таланте, Брусилов – счастливчик, потому как обладает военной удачей.

– Это несомненно, Владимир Иоанникиевич. Его счастье в том, что не имея академического образования, он не кичится этим, а прислушивается к мнению начальников штабов. В его Восьмом корпусе начальником штаба был добросовестный умница Малиновский, а по вступлении на должность главнокомандующего Юго-Западным фронтом, судьба подарила ему такого исключительного начальника штаба, как генерал Клембовский. Но «Сегодня – счастье, завтра – счастье, помилуй Бог, нужно же и уменье», – говаривал Суворов. А вот этого уменья Брусилову абсолютно не хватает, и он компенсирует его бычьим упрямством… Аполлон, чего задремал? Совершенно навыки лакея терять начал, – кивнул на пустые рюмки Максим Акимович.

– Значит, скоро губернатором станет, – зашёлся смехом Троцкий.

– Отсутствие уменья, – не слушая приятеля, отправил рюмку по стратегическому маршруту Рубанов, – стало заметно после удачного Луцкого прорыва в развитии дальнейшего наступления, полностью безграмотного с точки зрения военного искусства…

– В результате чего враги выбили половину состава бывшего моего Павловского полка, – лишь пригубил свою рюмку Троцкий, оправдавшись тем, что завтра ему дежурить в Царскосельском дворце.

– Насколько тебе известно, в лейб-гвардии Павловском командует батальоном мой старший сын, – вновь критически глянул на лакея Рубанов. – Мне-то не дежурить в царском дворце, ибо посоветовал императору заключить мир с Вильгельмом и принять без боя проливы, наплевав на так называемых союзников. В русской поговорке говорится, что синица в руках лучше, чем журавль в небе.

– Да тебя расстрелять мало, Максим Акимович, – на этот раз выпил рюмку до дна Троцкий. – Представь себе, я того же мнения. Внутренние враги государства не дадут, как и в русско-японскую, победить внешнего врага. А что касаемо Брусиловского наступления, то результат его выразился в весьма незначительном территориальном приобретении, а главную цель – уничтожение австрийской армии, достигнуть не удалось, и во имя частичного стратегического успеха пожертвовали подготовленным ударом на Барановическом направлении. Если весной будущего года Брусилов повторит Луцкий успех и разобьёт германцев, выйду на Крещатик и прилюдно посыплю голову пеплом.

– Да он не удержится на твоей лысине, – пошутил Рубанов.

– Тогда остатками воспользуешься ты, – не растерялся его приятель.

– А насчёт внутренних врагов полностью с тобой согласен. Несколько дней назад меня навестил флаг-капитан императора адмирал Нилов и поведал за рюмочкой, – укоризненно глянул на Аполлона, – что получил конфиденциальное письмо от старинного приятеля, председателя Астраханского отделения монархической народной партии о том, что в Москве, на квартире князя Львова, девятого декабря прошло совещание, где присутствовали: Гучков, Коновалов, Челноков, Милюков и прочие оппозиционеры, наметив произвести дворцовый переворот, в котором примет участие высший генеральский корпус: Алексеев, Гурко, Лукомский, Каледин, Крымов и несколько сошек помельче… Нилов умолял императора отлучить этих военачальников от командования, но поколебать его веру в генералов и старших офицеров не сумел. До меня, когда находился в Ставке, доходили некоторые слухи… Но как и государь я тоже сомневался в них, считая за оговор комсостава. Нашему царю отвратительны репрессии. Тем более по отношению к известным ему людям. Прощаясь со мной, Нилов горестно произнёс: «Чувствую, будет революция и нас повесят… А на каком фонаре – всё равно!»

– Вчера виделся с Фредериксом и Воейковым, – закусывал водку Троцкий. – Передавали тебе привет и рассказали, что оппозиция императору возникла и в великокняжеской семье Романовых, особенно обострившись после убийства великим князем Дмитрием Распутина. Великие князья осмелели до того, сказал старик-Фредерикс, что уже не тайно интригуют против государя, а открыто выражают ему своё недовольство. А вдовствующая императрица Мария фёдоровна, поведал его зять Воейков, узнав об убийстве мужика, отреагировала словами: «Слава Богу, Распутин убран с дороги. Но нас ожидают теперь ещё большие несчастья», – и послала сыну телеграмму, прося прекратить следствие и не наказывать строго несчастных мальчиков. Хлопотать за виновных стали прибывшие в Петроград тесть князя Юсупова великий князь Александр Михайлович, как тебе известно – друг детства государя; и дядя Николая, отец Дмитрия, великий князь Павел Александрович. Получив аудиенцию у царя, его друг детства принялся защищать виновных, прося смотреть на них ни как на убийц, а как на патриотов, вдохновлённых желанием спасти родину, но пошедших по ложному пути.

«Александр Михайлович, – перебил его государь,– пойми, что ни мужику, ни великому князю не дано права убивать… Но обещаю тебе по старой дружбе и потому, что сам люблю этого головореза Дмитрия, быть милостивым при выборе наказания».

23 декабря государь распорядился прекратить судебное преследование лиц, замешанных в убийстве Распутина, приказав князю Феликсу Юсупову немедленно выехать в своё имение, что находится в Курской губернии, а великому князю Дмитрию было объявлено высочайшее повеление – немедленно отправляться на Персидскую границу в распоряжение начальника отряда генерала Баратова.

Как поведал недовольным голосом Фредерикс, в укор царю, все члены династии заехали попрощаться к высылаемому «декабристу».

– Мягок наш государь, – вновь кивнул Аполлону на рюмку Рубанов. – Нельзя же считать ни то, что строгим, а вообще наказанием, командировку офицера из одного места службы в другое, а тем паче высылку молодого лоботряса в своё имение. За Пуришкевича, как думского депутата, вступился сам Протопопов.