Ксения Букина - Брилонская вишня

Машка библиотеку отпирает. Важно так, по-взрослому. И заходит важно, внимательным взглядом обстановку оценивая…

Мигом к полкам бежит, вынимает книжечку на свое имя и радостно подрисовывает в список звездочки…

Это у нас здесь что-то вроде правила. Теть Дуся, как и многие вместе с ней, страстно верит в спасительную силу революции и преклоняется перед Владимиром Ильичом. Поэтому и в библиотеке установила: за одну прочтенную книгу про Ленина в твой личный список ставится звездочка. С условием, что ты подробно перескажешь ей содержание, конечно. А за пять звездочек дарится любая книга из библиотеки на выбор.

Вот Машка их себе и рисует.

– И что, верит? – восхищенно шепчу я.

Она сбрасывает со лба челку и пожимает плечами:

– Да она содержание спрашивает, а я и не знаю.

– Так зачем тогда рисовать?

– Ну… Вдруг поверит когда-нибудь? Хочешь, тебе тоже поставлю?

Смеюсь.

– А мне, думаешь, поверит?

– Конечно! Ты ведь не ее дочь! Или про Ленина читать хочешь?

Мигом мотаю головой:

– Да ни за что! Скука смертная! Я одну книгу еле как осилила, хоть звезду заработала… Но больше – никогда!

– В общем… Ты прочла еще четыре книги! А если спросит, мол, не помню, что я тебе их ставила – скажи, что это все у Филипповны было! А, нет… Я тебе три поставлю, хорошо? Ты еще книжку про Ленина прочитаешь, мамке сдашь, а она тебе как раз книгу любую подарит.

– Да не буду я про этого Ленина читать! Он скучный!

– Погоди, я читала одну. Хочешь, перескажу? Я даже знаю, какие мамка будет вопросы задавать!

И она пересказывает. И ее слушать намного, намного интереснее, чем читать самой. Потому что Машка постоянно сопровождает рассказ репликами вроде «Ну не дурак ли?», «Совсем мозгов у тетки нет, раз на такое решилась», «Сдох – ну и ладно».

Посетителей мало заходит. Да и знаю я, что для Машки дежурство в библиотеке равняется увлекательному приключению, в котором мы сидим в полутьме. Вместо страшилок, правда, обсуждаем Ленина…

– Русь! Кто вообще так красийт, как ты?!

Закатываю глаза. Устало закрываю их, откидываю назад взмокшие волосы и выдыхаю:

– Ну что опять я сделала не так?

– Ты сидейт, а краска капайт с кисть прямо на пол!

– И что с этого? Я ведь пол и крашу.

– Красийт надо при помощи кисть, а не капанье!

Медленно вздыхаю. Поднимаю на коменданта измученный взгляд.

Он сидит в своем любимом кресле и курит свои любимые папиросы. Пахнет от него любимыми духами, а из карманы выглядывают любимые часы. По комнате разносится его любимый марш из граммофона, а сам он застыл в любимой позе – закинув ногу на ногу и в упор уставясь на меня.

И приспичило же ему красить этот пол! Я бы уже час назад освободилась, так нет же! Я крашу, а он сидит себе да покуривает!

– Товарищ комендант… разрешите задать вопрос?

Он изгибает бровь.

Продолжаю:

– А за шкафом тоже нужно красить? Или нет?

– Если сказано красийт все – значийт, ты должен красийт все!

– Я понимаю, но там такой узкий проем, что моя рука туда просто не пролезет.

– А отодвинуть? Надорвешься?

– Отодвинуть?! Целый шкаф?!

– Не вижу ничего сложного.

Снова закрываю глаза и сжимаю губы. Сжимаю с такой силой, чтобы не дай бог меня не прорвало, что окупилось бы мне не слишком лестными поступками со стороны коменданта.

– Товарищ комендант. Ну вы же понимаете, что я не смогу. Он тяжелый.

– Да ничего вы не можете! Слишком нежный, я смотрейт! Шкаф ей передвинуть трудно!

– Он тяжелый!

– А ну не ори на меня!

Сжимаю уже не губы, а кулаки. Прямо чувствую, как срываюсь. Уже дышать от ярости тяжело…

Комендант лениво поднимается с кресла и приближается к шкафу. Хватается за край и с большим трудом передвигает в сторону. Вижу, как на его ладонях вздулись и без того толстые вены. Ничего сложного… Ну-ну.

Хватаю банку и захожу между шкафом и стеной. Макаю кисть в густую и вязкую краску, снимаю остатки о краешек банки и провожу по полу…

– Стой! Стой, русь! Да что же ты опять делайт?!

Запрокидываю голову. Закусываю губы. Оборачиваюсь и выдавливаю сладкую улыбку.

– Что же я снова сделала не так, товарищ комендант? – журчу я, представляя на его месте Вернера.

– Ты правда не понимайт?

– Простите, нет.

– Ты хоть раз красийт у себя в дом?!

– Да в чем дело?

Он опять в кресле, и опять не спускает с меня настороженного взгляда.

Сквозь зубы выносит:

– Начинайт надо с конец, а не с начало. Ты потом идти назад и попадайт в краска. А потом пачкайт мой дом!

Пожимаю плечами, в который раз хватаю банку и иду в конец. Сгибаюсь над полом.

– Так что, русь? Ты не отвечайт мне. Я тебя спрашивал: красийт ли ты когда-нибудь свой дом?

Тяжело вздыхаю и тру мокрый лоб.

– Не доводилось, – выдавливаю.

– Очень заметно. Ты вообще хоть что-нибудь умейт делайт в свой дом?

– Умею. Много чего умею. Весь огород на мне. Пол мою, посуду. Пыль протираю, окна, скот кормлю. За лошадьми ухаживаю: чешу им гриву, еды даю. Куры тоже на мне. Корову иногда дою.

– А что в это время делайт другой член твой семья?

– У них другое, они деньги зарабатывают. Мамка в телятницах, папка в колхозе, а братка у него подрабатывает. Мы с Никиткой, ну, младшим братом моим, дом содержим.

Комендант гасит папиросу, не спуская с меня взгляда. Медленно разворачивает леденец. Морщится.

– А… ты? Где работайт ты?

Соскребаю с щеки прожигающую каплю краски.

– А я пока нигде не работаю. Учусь только.

– Что? – комендант чуть ли не давится конфетой. Вздергивает брови. – Учусь? В школа? Так тебе сколько лет вообще?

Недолгое время молчу, раздумывая, стоит ли ему говорить правду. Кашлянув, честно отвечаю:

– Шестнадцать.

Комендант замолкает. Чуть хмурится. Медленно барабанит кончиками пальцев по подлокотнику кресла. Несколько раз порывается открыть рот, но быстро останавливает себя.

– Всего? – наконец тихо произносит комендант.

Горько усмехаюсь.

– Ну, извините. Я в этом не виновата.

– Ну, и… – он вновь обрывает себя. Опять морщится, глотает воду из стакана, откидывается на спинку кресла и сплетает пальцы в замок. – Ну и как ты учиться в школа? Хорошо?

– Вы прямо как папка… Он то же самое всегда спрашивает. Да, неплохо. Иногда даже хвалят.

Усмехается. Медленно кивает.

А я с улыбкой вспоминаю, как пыталась научить Никитку математике и немецкому…

– А какие предметы у тебя лучше всего получайться?

– Предметы? Ну, математика и… – я вовремя себя обрываю. Сглотнув, завершаю: – И литературное чтение.

– Чтение? Любишь читать?

– Можно и так сказать…

– Пробовайт читать «Фауст»? Гете?

Удивленно смотрю на коменданта. Качаю головой.

Он чуть приподнимает голову. Прищуривается. Касается подушечками пальцев своей щеки.