Тамара Ла - В плену времени – 2. Повести

Голубое море серебрилось перед ними от солнца, поодаль от берегов оно пересекалось длинными лиловыми полосами, а на горизонте возле острова Коса и полуострова Книда туманилось синевой, сливаясь с волнистыми линиями гор.

Ицар доплел венок из собранных на лугу цветов и забросил его подальше в море – в подарок девам-нереидам, без устали играющим в белопенных волнах.

Некоторое время он слепил свои глаза красотой мира. Глубоко вдыхал в себя морской ветерок. Затем заговорил, и от радостного волнения голос его стал хрипловатым:

– Видишь вокруг, – он широко простер руки – море и землю? Я уверен и через сто, тысячу лет будет то же самое, только что скалы и берега чуть изменят очертания, ну а море всё также прекрасно будет сиять, простираясь во все стороны и дали! Будут в море плавать такие же пираты, как я, и будут грабить свои жертвы – всегда есть и будут те, кто грабит, и те, кого грабят!

– Ты так думаешь? А ты сам в то время будешь жить?

– Кто его знает… наверно, буду, если не совсем я, так часть меня будет существовать. Ведь я связан кровью и мыслями со всеми моими предками вплоть до самого первого моего прародителя, – и все они живут во мне, значит, и через тысячу лет я буду жить в людях или в животных какой-то своей частью.

– А через три тысячи лет?

– То же самое. Смотри – ведь если я зачерпну воды в ручье или в море – она станет отделенной от моря, но все равно остается его частью!

Гелиодор смотрел, как Ицар, склонив голову, жадно смотрел на прозрачно светлую воду на своей ладони, затем кариец нехотя с сожалением разжал пальцы, и капли покинули его ладонь. Он лизнул мокрую ладонь, прижал ее к правой щеке, а потом обтер ею свое лицо. С наслаждением во всю грудь вбирал в себя запах моря, свежее дыхание ветра, только что реявшего над цветущими предосенними лугами Карии и Ионии. Снова заговорил:

– Мне нравятся персы – у них одежды красивые, и Царство персов несравнимо со здешними крохотными землями. Я путешествовал по Персии, жил во всех больших городах Царства – от Сидона до Персеполя. Говорят, новый македонский царь собирает войско, чтобы всё это завоевать.

– А в Египте ты был?

– Несколько лет назад полгода жил в Саисе у своего побратима. Мне нравятся египтяне, а особенно египтянки! Их точеные ручки умеют обнимать, ласкать мужчин. После любовной ночи с такой красавицей, становишься, как выдоенный, пустой. Они своевольны и самолюбивы, как кошки!

– Ты любишь женщин?

– Так считают мои друзья, и я сам! Хотя женщина слишком многое берет из нас – ведь именно она берет мужчину, а не он ее. Поедом нас, бедняг мужчин, женщина съедает, поэтому мы не можем не ненавидеть и не бояться ее! – и Ицар сам рассмеялся своему заключению. Без смущения, откровенно признался: – Чем старше я живу, тем с большим трепетом ложусь меж женских колен: они – наша погибель. Врата в Аид. А ты? Ты любишь женщин?

– Я люблю весь мир. Если вмещаешь в себя все создания мира, то отдельного ничего нет.

– С такой философией можно далеко зайти! А мне нравится Пифагор, его завет «иди своим путем – непроторенным». Я с пятнадцати лет следую этому завету.

Да, Гелиодор, мне нравится любить женщин! Мир женщин слишком сложен для мужчины. Они сохраняют жизнь, во всем осторожничают, как матери человечества, а я уже в тринадцать лет потерял остроту страха перед смертью, потому что уже тогда вдоволь навидался ее.

Мужчинам вообще не следует долго жить. Богиня – я по всему вижу это – устроила так, что мужчинам не к чему заживаться на свете. Если я сам еще живу, так только потому, что срок моей жизни видимо еще не вышел. Мне сейчас – тридцать пять лет. Я с пятнадцати лет из-за бедности нашей семьи взялся за морской промысел. Несколько раз бросал, когда денег много набирал, потом опять принимался. Уже лет двадцать занимаюсь морским разбоем – это занятие для благородных, свободных духом людей! Я плавал всюду – до самой Гипербореи. Где только меня морские волны не носили, кого только я не топил и не грабил! И попадающаяся нам, пиратам, добыча – только малая оплата нашей морской доблести и отваги!

На следующее утро море и небо сияли во все блеске начала дня, когда Ицар Карийский оглядел своих, собравшихся к отплытию моряков – их человек тридцать. С удовольствием смотрел на их лица – чувство дружбы к людям легко охватывало его. Среди них много голубоглазых и светловолосых ионийцев и дорийцев. Трое – иберийцы, уроженцы далекой западной Иберии. Есть жители северной Ливии. Оглядел всю команду, и морщина резко врезалась между его бровями.

– Филемон Однорукий где? И Эреб-канатоходец с Фракийцем куда подевались? Наверно опять его красавчик мальчишка бросился в бега, а он поспешил за ним вдогонку?

Тлеполем, помощник Ицара, смуглый красавец и силач родом из фригийского города Гордия, развел руками, ничего не зная об этой троице, а затем показал на двух массивных молодых мужчин рядом с собой.

– Зато Харикл привел с собой этих молодцов из порта Галикарнасса.

Ицар оглядел новичков, бросил вопрос:

– Откуда вы?

Тлеполем показал на моряка в синем хитоне.

– Этот с Лилибея – ему надо вернуться домой, а денег на проезд нет, вот он и решил с нами отправиться. А его приятель родом из Гелы. Он – плотник и к тому же музыкант, он у нас будет заместо Титана-флейтиста. Но только оба они язык койне не понимают.

– Язык – ерунда! Я в свое время сумел очень быстро понять язык жителей Оловянных островов, когда они хотели прирезать меня!

Сицилиец из Лилибея шагнул вперед и гулко стукнул себя кулаком в крепкую грудь. Коверкая койне, выпалил:

– Мы не подведем тебя, капитан!

– Ладно, скоро проверим вас в деле, – весело пообещал Ицар и хлопнул в ладони. – За работу, ребята! Через два дня отплываем, помогай нам Посейдон-Владыка!

Энергичная подготовка корабля к отплытию длилась несколько дней. У «Славы Кара» – алые паруса, желтой краской окрашены доски палубы и борта. На носу – вызолоченная фигура Богини, точно несущейся над волнами. Ицар любит свой корабль и не жалеет для него украшений.

Он привел Гелиодора на «Славу Кара», показывал и разъяснял, что где. Но Египтянину не в новинку находиться на корабле – он уже много раз плавал на разных судах. И запах смолы привычен ему.

– Моя «Слава» не боится никаких бурь! – хвалился Ицар.

Гемиола – быстрая и маневренная. Длиной свыше двадцати пяти локтей. Пятнадцать пар весел. Два рулевых весла. Два носовых тарана – надводный, и подводный – металлический, прикрепленный к килевой балке.

На бортах над отверстиями для весел развешаны щиты. На главной мачте во время плавания моряки поднимают большой прямоугольный парус, треугольные паруса – на носовой мачте и перед кормовой каютой, которую занимает капитан.