Тамара Ла - В плену времени – 2. Повести

От этого сладкого воспоминания, довольно часто посещающего его, Главк даже причмокнул и на ходу встряхнулся всем телом. Что и говорить, лучше дикарок в постели нет! Ему нравилось насиловать, подчинять своей воле глупых, пищащих и плачущих, слабосильных женщин, при этом он казался себе очень сильным, хотя на самом деле лишь выказывал свое бессильное ничтожество, потому что Главк очень глуп, и духовно и физически слаб.

По правде говоря, подобные воспоминания часто согревают душу Главка, потому что больше ему гордиться-то нечем, кроме разве только рождения сына. Он не имеет никаких ратных подвигов или государственных заслуг, но народ Коринфа терпит слабую и трусливую власть Главка Плюгавого, потому что еще не пришел в себя после бедствий, обрушившихся на него в период царствования прошлого царя Миртила Свирепого. «Вот уж был царь, так царь, не чета нынешнему!» – говорили горожане друг другу.

Тут они подошли к широко открытым, изукрашенным позолоченными узорами дверям, и Главк, суетливо ускорив шаги, двигаясь чуть больше чем нужно, поспешно переступил порог, вошел в вытянутую по длине комнату и усадил себя на трон – простое каменное возвышение со спинкой. Наследник и жена сели по бокам трона на кресла с гнутыми ножками. Эти кресла семьдесят или пятьдесят лет назад путем грабежа добыл царь Микен, а затем через вторые и третьи руки они достались Главку.

Справа у стены стоял ряд юношей и мужчин – приближенные царя. Главк не знал, что почти все они – рьяные заговорщики против него! И Орантес – во главе их.

Невольно пытаясь придать себе величественный вид, ничтожный царек то рукой, то ногой поправлял края мантии, передвигал венец на голове, но распорядитель Гектор, не замечая стараний Главка выглядеть по-царски, довольный своим положением и званием, с бравым видом тут же распахнул дверь в коридор и выкрикнул страже приказ впустить первого гостя.

В зал быстрой поступью вошел видный и сильный юноша, нетерпеливо подступил к трону и встал перед Главком с уверенным видом. Это – царевич Тесей. Два дня назад он поссорился с отцом и братьями и бежал из Трезены в Коринф. Горячее беспокойство словно ворвалось вместе с юношей в зал, качнуло зашептавшуюся толпу ахейцев, удивленно приоткрыло рот мальчику, заставило взволнованно вздохнуть жену Главка – из-под ресниц она едва посмела на краткий и трепетный миг взглянуть на пришельца и тут же вновь потупила взгляд.

Царский сын из Трезены смело-прямо глянул в глаза Главка, по-юношески развязно заговорил:

– Привет тебе, царь Главк! Сила обстоятельств вынудила меня покинуть Родину и поспешить под твою защиту!

Несмотря на юность Тесея и его смелую силу голос его звучал с легкой вкрадчивостью. Он знал, как враждебно настроен Главк к его отцу, и потому рассчитывал на самый теплый прием.

Главк не удержался и, заерзав на троне, с большим удовольствием принялся ругать соседа-грабителя и хвалить Тесея за его ссору с отцом. Юноша, по привычке положив руку на рукоять меча и переминаясь на сильных ногах, держался гордо и свободно. Из-под чащи темных, вьющихся волос поблескивали его яркие, янтарного цвета глаза – так блестит на солнце чешуя змеи, ползущей в травах.

Свою ругательную и хвалебную речь Главк закончил милостиво:

– Принимаю тебя, Тесей, как своего родственника, и во всем окажу тебе мое царское покровительство!

Глаза и лицо юноши просияли от удовольствия – он услышал ожидаемый ответ, и немедленно встал возле трона, присоединившись к ряду придворных. Молодая царица подняла взгляд от пола, но по-прежнему не могла взглянуть в сторону Тесея. От волнения ей даже трудно дышалось, но, конечно, она не смела даже и помыслить о возможности своего общения с трезенским царевичем.

Между тем перед Главком предстали изгнанники из Иолка, просящие о прибежище. Ясон – высокий, но тонкий в талии воин, в бело-красной тунике до колен. В полукруглом вырезе ворота видна его худая длинная шея. Медея стояла рядом – но не вместе с ним! – в светло-малиновом длинном хитоне с каймой желтой полосы по краю подола. Сбоку стояли два их сына, держась за руки. Их внимание сразу привлек коринфский наследник, вооруженный мечом и одетый в броню. Старший мальчик нахмурился, показывая, что ему все равно, но младшему страстно захотелось стать другом этого маленького вояки, хотя бы коснуться его блестящих доспехов! И поэтому сын Главка, подбоченившись, совсем задрал нос кверху и стал небрежно постукивать мечом в ножнах, пока взгляд отца не остановил его, но всем своим высокомерным видом наследник всячески продолжал подчеркивать, насколько его особа недоступна всем другим мальчикам – если не на всем свете, то в Коринфе уж наверняка.

Главк вначале обратил внимание на тессалийца Ясона, потом перевел взгляд на его спутницу, увидел солнечный блеск ее глаз; опять посмотрел на Ясона, на его детей, снова обратил внимание на Медею. Ему уже сказали, что она – Целительница, Менада, и он с невольным и затаенным интересом оглядывал необычную женщину но, встретив властное спокойствие ее взгляда, беспокойно задвигался на своем каменном троне и недовольно свел брови, отводя взгляд.

Между тем Ясон сдержанно, с внутренним и внешним безразличием к тому, как окружающие относятся к его жалкому положению, объяснил, что он и его семья вынуждены жить вне Иолка из-за вражды Адраста.

– Да, я кое-что слышал об этом царе, – небрежно сказал Главк, снова чуть больше, чем нужно, подсуетившись в ответе.

Ясон продолжил говорить о своих горестях. Будто притянутый магнитом, Главк вновь взглянул на Медею и вновь встретил властную прямоту больших женских глаз. Главк невольно опять заёрзал на каменном седалище – слишком уж открыто и прямо смотрит на него эта золотоглазая чужеземка! К тому же его поразило ее величавое достоинство.

Да и всех вокруг тоже поражала мощная и величавая стать Медеи – Служительницы Богини, матери и супруги. Статное и широкое тело, высокая грудь, сильные плечи и бедра, и взгляд – пронизывающий насквозь, будто ее глаза —это острые золотые копья в руках Бога. И стоит она чрезвычайно стройно, без всяких лишних движений, будто статуя.

Втайне чем-то неприятно пораженный, раздосадовано-растерянный перед воплощением мощной Богини – своего антипода, Главк пропустил мимо ушей все слова, что говорил ему Ясон, уловил лишь заканчивающий рассказ фразу:

– И мы направились к тебе, царь Главк, узнав, что ты даешь приют многим, обращающимся к тебе, – горькие слова «гонимым бедой бесприютным скитальцам» Ясон проглотил и не произнес вслух, хотя до этого они хотели сорваться с его губ.

Главк поспешно закивал головой в подтверждение комплимента Ясона, а затем объявил во всеуслышание: