Елена Поддубская - Чужой крест. Сага

В сентябре 1538 года турки вошли в Молдавию и меньше чем за год опустошили страну, взяв казну Господарскую со множеством золота, несколько диадем и богатых икон Стефана Великого. Крест его, обожествлённый потомками за могущество приносить славу и спасение тому, кто им владеет, Сулейману лично вынес на бархате новый правитель страны, назначенный султаном. Стефан V тут же создал в Сучаве турецкий гарнизон, а Тигина, вместе с сёлами, прилежащими к городу, превратился в османскую райю Бендеры. Такие уступки Стефана способствовали планам Сулеймана относительно Балкан. После двулетних походов по юго-восточной Европе оттоманское войско подчинило себе всю её. Храбрый Барбаросс, уже в чине адмирала, поднял османский флаг на Ионическом и Адриатическом морях, продолжая претворять мечту своего господина о большом Константинопольском озере.

А что же в это время творилось в Топкапы? Любимая Хюррем стала новой женой падишаха и продолжала быть ему верной помощницей. Русский кузнец из Опочки Владимир успешно учился при дворце султана ювелирному искусству и за два с половиной года выполнил задание молдавского господаря. Копия креста Стефана Великого была передана в Сучаву весной 1538 года, чтобы остаться там до тех пор, пока подлинник сделает своё дело в России. Однако сбыться намерениям Стефана V, увы, не удалось: Андрей Иоаннович Старицкий не дождался помощи. Он умер в московском подземелье 11 декабря того же 1538 года. Страшной была его смерть, замурованного заживо, преданного анафеме, забытого.

В сентябре 1540 года, по возвращении султана из долгого похода, кузнец Владимир был сразу же вызван в Топкапы. Сулейман показал мастеру крест, полученный в Молдавии. Русский узнал свою работу, так как уже мог различать и разные рисунки яшмы, и глубину цвета рубинов, и чеканку чужой руки. Признание Владимира подтверждало сомнения Сулеймана: молдавский господарь оставил себе настоящий крест, а великому падишаху отдал поддельный. Взбешённый, Сулейман грозно пообещал:

– Что задумано, тому и быть: исполни мою волю!

– Прости, Повелитель, я тебя не понимаю? – растерялся молодой ювелир. От купцов он регулярно получал новости от брата Николая и знал про судьбу князя Владимира Андреевича.

– Поезжай к тому, кто прислал тебя мне. Отдай ему этот крест. Остальное он сам поймёт, – ответил султан и добавил: – Горе тем, на ком чужой крест!

– Он молод, но усерден, – позволила добавить к словам мужа Хюррем относительно мастера. Во всех переговорах султана она была теперь единственным доверенным человеком: – Позволь, мой господин, узнать, как можем мы отблагодарить этого человека за его талант и послушание?

– Проси! – кивнул султан.

Владимир склонился ещё ниже:

– Великий повелитель, я хотел бы провести в твоей стране всю свою жизнь! Но воля твоя – закон! Поэтому я отправлюсь, куда ты пожелаешь. Прошу тебя подарить мне одну из медных сковород из твоей кухни. На Руси не знают, как готовить на ней, я же привык к жареной пище.

– Сковороду?! Да ты к тому же ещё и скромен, русский мастер! Повелеваю: пусть дадут тебе сковороду. Но готовить на ней должна женщина! – он улыбнулся от пробежавшей мысли и посмотрел на Хюррем. Она лукаво подмигнула. С некоторых пор Сулейман был вынужден оставлять женщин в гареме лишь в силу традиции; ведь падишах давно проводил свои дни и ночи только с одной из них. К тому же новая перестройка в Топкапы и перенос здания гарема непосредственно к покоям султана, затеянные любимой женой, требовали от Великолепного «разгрузить» прожорливый и так дорого стоящий сераль.

Владимир тоже понял замысел султана и, растерявшись, не знал, что ответить. Отказаться от «подарка» повелителя, означало навлечь на себя его гнев и лишиться головы. Почтенно склонив голову, мастер принял мешочек с золотыми флоринами.

Их любовь стала мгновенной. Заметив, как невеста дрожит от страха под накидкой, Владимир протянул ей руку и на турецком попросил ответить, как её зовут и хочет ли она замуж. Если бы девушка отказалась, кузнец, неверное, пошёл бы наперекор воле падишаха.

– Ирина, – прошептала православная рабыня и, согласно качнув головой в ответ на второй вопрос, упала в обморок. Ответ на его родном языке и беспомощность девушки так потрясли мужчину, что он кинулся ей на помощь, не успев подумать, что она – всё ещё принадлежность султана. Он открыл полог накидки, стал дуть ей в лицо, тереть её щёки, щипать за скулы. Бледный цветок, обречённый много лет не выходить за пределы Топкапы, лишённый любой возможности видеть посторонних гарему, Ирина лежала, как мёртвая. Испугавшись, Владимир сильно встряхнул её. Девичьи веки дрогнули и медленно открылись. Узнав, кто перед ней, невеста улыбнулась.

– Лекаря! – потребовал евнух. Выполняя требование Хюррем, он испугался не меньше кузнеца: если бы одалиска умерла, распорядителю гарема не жить тоже.

Через неделю, когда Ирину собрали в дорогу, Хюррем устроила свадебный вечер. На нём, кроме жениха и невесты, был только мулла. Совершив обряд, похожий одновременно на венчание и благословление, служитель Аллаха вложил в руки новобрачных по золотой монетке, а Хюррем дала каждому по ветке от миртового дерева, символа семейной крепости.

– Будь ему верной и всегда желанной, – искусная соблазнительница протянула Ирине флакончик с розовым маслом: – Не обижай её по пустякам, – посоветовала жена султана Владимиру, вручая ему медную сковороду: – Помни всегда, что Великий Сулейман поделился с тобой тем, чем мог бы воспользоваться сам. Это великая честь!

Женщина соединила руки новобрачных и отправила их в отведённую во дворце комнату. Только оказавшись там, Владимир смог второй раз увидеть лицо теперь уже жены. Ирина была прекрасна. На фоне тёмных волос её белая кожа блестела, как перламутр внутренней части морской ракушки. Глаза, тоже тёмные, искрились на этом лице волшебными ягодами. Прикоснувшись к ним губами, русский мужчина навсегда вкусил яд любви.

Уже на следующее утро молодые сели на корабль и покинули Константинополь, вспоминая его все две недели, что плыли они до Хаджибея. Сойдя на сушу в крепостном поселении татар, расположенном там, где Дунай впадает в Чёрное море, первым делом посланник падишаха отправился в Сучаву.

Завидев крест в руках бывшего кузнеца, Стефан лишился дара. Он отдал Владимиру настоящую святыню вместе с подделкой и написал Сулейману, что кается в содеянном. Он пробовал искупить вину и, щедро заплатив, приказал Владимиру отвезти обе святыне сыну Андрея Старицкого, всё ещё заложника. Он верил, что, сняв чужой крест, спасёт себя. Но ровно через месяц после встречи с русским великий господарь молдавский Стефан V, прозванный Лакуста (саранча), был убит. Владимир и Ирина узнали об этом, уже в Киеве.