Александр Вендеров - Повести из захолустья

– А ты хочешь снова выйти замуж? – спросила Зульфия.

– Боже упаси! Я обрела себя как отдельную, ни от кого не зависящую личность, больше не желаю становиться ничьей половинкой. Да и к отношениям совсем не тянет.

– Почему?

– Не хочу – и всё.

– Каждому своё, – ответила Зульфия и задумалась.

Её раздумья прервал Витя, обративший внимание на бутылку, поставленную у высокой берёзы. По жёлобу, вставленному в древесину, стекал берёзовый сок. Значит, деревня совсем близко. И правда, метров через триста путники вышли на чьё-то картофельное поле, расположенное на пригорке. Отсюда на Юровичи открывался замечательный вид.

Юровичи выглядели куда более ухоженными, чем Сулиды. Эта деревня ещё с советских времён была центральной усадьбой совхоза, а когда пятнадцать лет назад в Беларуси приняли программу развития села, Юровичи превратили в агрогородок. Гости из России шли по улице, застроенной новыми коттеджами, и Алеся поинтересовалась:

– Максим, а когда эти дома построили?

– Лет восемь назад, не больше. И тем, кто работает в совхозе, дали жильё. Хоть сам сюда приезжай.

– Так в чём проблема? Трактор водить умеешь.

– Пандемия сейчас, граница закрыта. Да и Зульфии гражданство надо сделать сначала. А там посмотрим. Зульфия, ты со мной в Юровичи поедешь?

– Ты сначала порядок у нас дома наведи. Такой срач в квартире, что стыдно людей в гости позвать!

– А ты на что? Я, конечно, сделаю всё, что должен делать мужчина, но и ты мне помогай. Мыть пол, насколько я понимаю, – женское дело.

Назревала перебранка, и Никита решил пресечь её вопросом:

– А куда мы, собственно, идём?

– Пройдёмся сейчас по деревне, Никита, а потом в магазин. Сигарет надо купить.

– А у тебя их деньги есть?

– Да, пятьдесят рублей одной бумажкой.

Пройдя ещё по двум улицам, достигли магазина. Зульфия выглядела заметно уставшей, и Максим сказал ей:

– Любимая, посиди с парнями на остановке – вон она напротив. Я сейчас приду.

Алеся не могла упустить возможность побывать в иностранном магазине, но чтобы Зульфия косо не смотрела, позвала с собой Витю. Очереди не было, только один мужичок бомжеватого вида переминался с ноги на ногу напротив прилавка с горячительными напитками.

– Маш, – попросил покупатель, – дай чекушку в долг. Похмелиться надо – помираю!

– Дядя Слава, тебе вчера было сказано: в долг больше не дам! Ты на сколько набрал в марте? На девяносто два рубля. А приехала ревизия – у меня их из зарплаты вычли.

Максим купил блок сигарет «Корона» за двенадцать рублей и бутылку водки за шесть пятьдесят, которую сразу же спрятал в рукав. Алеся с укором шепнула ему:

– Максим, ты же завязал!

– Я как дядя Слава. Не могу, хреново мне, Алеська! С души без водяры воротит.

Подошёл и дядя Слава. Максима он, конечно, узнал: тот частенько бывал в Юровичах.

– Максимка, привет! Сделай доброе дело, не дай помереть человеку! Купи мне чекушечку, будь добр.

– Да базара ноль, дядь Слав! Сам сколько раз бывал в таком вот положении.

Максим купил местному выпивохе «витаминку» и поговорил с ним немного о жизни. Дядя Слава узнал стоявшего рядом Витю. Оказалось, что он первый муж Витиной тётки Екатерины, умершей три года назад. Витя ответил, что слышал о нём, но сейчас вспомнить его самого не может. В приграничных деревнях интернациональные браки часто бывают.

Алеся тем временем занялась покупкой сигарет для себя. Два блока той же серой «Короны» обошлись в двадцать четыре рубля.

– А российскими возьмёте? Не собиралась я в Беларусь, до вот занесло.

– Давайте. Будет… – Продавщица немного пощёлкала клавишами калькулятора. – Семьсот двадцать вашими.

– Отлично! Где же я в России за такую цену два блока куплю? У нас курево дорогое.

– Так и зарплаты у вас выше. Вы сами в Сулидах живёте?

– Нет, я из Петербурга. В больших городах и правда выше, а в селе… Максим, сколько Семёнов трактористу платит?

– Тыщ тридцать. Да только он нас не берёт на работу, всё больше белорусов и таджиков.

– Ну вот, – быстро посчитала продавщица Маша, – Это тысяча белорусских рублей. А у нас в совхозе всего четыреста. А соседка моя тётя Ира на ферме ветеринаром работает – так у неё вообще триста шестьдесят. Вот и едут люди на вашу сторону.

– Триста шестьдесят? А как жить? Я смотрю, цены на продукты такие же, как в Сулидах.

– Крутимся как-то… У меня у самой пятьсот в месяц – так ребёнку своему лишний раз шоколадку не купишь.

– Так всегда было? В смысле бедности.

– Нет, лет десять назад лучше жили. Зарплаты хватало. А потом в экономике у нас что-то разладилось.

Пошли домой. Путешественники, конечно, фотографировали белорусский агрогородок, но только Денис захотел выложить публикацию об этом в социальную сеть «ВКонтакте».

– Не вздумай, – предупредила Алеся. – Мы границу нарушили? Нарушили. А самоизоляцию? Ты не подумал, что если компетентные органы отслеживают такие публикации, то нас оштрафуют – мама не горюй!

Когда проходили мимо школы, навстречу высыпали ученики младших классов: у них кончились уроки.

– То есть школа работает? – спросил Денис.

– Конечно, работает! – ответил ему Никита. – У них же карантина нет.

Надо же как мило! Школьники не на дистанционке, никто не запрещает ходить по улице. Две страны в Европе не ввели карантин – Беларусь и Швеция, спасая, прежде всего, свою экономику. А мы, остальные европейцы, утратили свободу передвижения. Скоро ли обретём вновь?

В Сулиды вернулся десантник Андрей, и Денис отправился к нему разбирать терраску. Занимался этим не один день, как предполагал, а два с половиной. Настолько уставал, что даже гулять не ходил. Хоть и говорят «ломать – не строить», а всё же грамотно ломать – тоже нелёгкий труд.

Девятнадцатого апреля Денис, Витя и Алеся занимались дровами. Денис пилил брёвна и доски от террасы, а Алеся с Витей на двух тачках отвозили распиленное домой к Алесе. Ездили через половину деревни, что заняло немало времени, а потом Денис с Витей кололи пеньки и толстые доски. На всю работу ушёл целый день.

Проблема с нехваткой топлива была решена, да и день ото дня становилось теплее, дров печке требовалось всё меньше. Зато ещё не решена другая задача: поменять проводку и розетки. Как Алеся и просила, Егор познакомил её с электриком Василием Давыдовым. Тот пришёл на следующий день после доставки древесины. Алеся помнила его. Он на три года моложе, и они мало общались в школьные годы: в детстве и отрочестве три года – значительная разница в возрасте. Тогда он не жил в Сулидах постоянно, а приезжал из райцентра к бабушке на каникулы. А сейчас поселился в деревне.

Василий оказался интересным собеседником. Когда он осмотрел электрику в доме, сказал: