Александр Черенов - Брежнев: «Стальные кулаки в бархатных перчатках». Книга первая

– И потом, Коля…

Брежнев подошёл к хрустальной пепельнице и раздавал окурок. Брезгливо вытер пальцы свежим полотенцем.

– Ты, уж, слишком резко поменял отношения ко мне, к Подгорному, к Полянскому, к Шелесту. К другим товарищам, к которым ты прежде не питал добрых чувств. Все же видят это, Коля! Удивляюсь, как это ещё Никита не поинтересовался у меня: с чего бы это Игнатову так возлюбить недругов?! Ты же не Христос? А ты, как назло, во всеуслышание поёшь осанну: «Ах, Брежнев! Ах, Подгорный!»

Игнатов виновато засопел. В другое время он бы нашёл, чем и как ответить Брежневу. Даже искать не стал бы: всё – под рукой. На языке, то есть: другого такого «знатока местных идиом» ещё поискать надо было.

Но сейчас он не мог: как-никак, а Брежнев – командир. Руководитель «подполья», хоть и «заоблачного», кремлёвского. И от его благополучия напрямую зависело благополучие Николая Григорьевича. Можно было сколько угодно твердить себе, что ты не хуже, что ты ровня, но факт оставался фактом: «… и Лёня Брежнев в бой нас поведёт!»

– Ладно, «проехали», – «поставил точку» Леонид Ильич: голосом и «дланью» на плечо Игнатова. – Надеюсь, ты сделаешь выводы.

– Сделаю, – «признал ошибки» Игнатов.

– Ну, и лады.

Брежнев показал Игнатову рукой на диван. Это являлось и свидетельством уровня отношений, и предложением «заняться делами». Николай Григорьевич именно так расценил жест хозяина кабинета.

– Я только что с Поволжья.

– … – отработал бровями Леонид Ильич. Игнатов улыбнулся.

– Всё хорошо, Лёня. Народ на местах настроен положительно. А некоторые прямо рвутся в бой. Например, Школьников – первый секретарь Волгоградского обкома. Мне даже пришлось ему говорить слова, которые я только что услышал от тебя в свой адрес.

– Обижаешься? – не пожалел широты для улыбки Брежнев.

Игнатов махнул рукой.

– Я – не в претензии!

Лукавил Николай Григорьевич. Да и Брежнев «так ему и поверил». Не такой человек был Игнатов, чтобы «так просто» «отрясти прах»: дай срок. Но останавливаться на этом сейчас не стоило: ещё будет время и для сбора камней, и для их разбрасывания.

– Что – по Северному Кавказу?

Улыбка Игнатова уже не помещалась на лице. Чувствовалось, что мужик доволен итогами, а больше всего – самим собой.

– «Отработал» всех, Леонид Ильич. Всех, кого не успел «отработать» Кулаков. Федя – молодец: к моему приезду на отдых даже самых неподдающихся «довёл до готовности». Мне осталось только «передать братский привет из Москвы», чтобы закрепить результат.

Игнатов восхищённо покрутил головой.

– А как Федя организовал встречи: «высший разряд»! Что значит: талант! Мало иметь хорошую природу: надо ещё к этой природе хозяина приложить!

Леонид Ильич тактично сносил лирическое отступление, но Игнатов и сам понял: время переходить к персоналиям. И он оперативно «подсушил» голос.

– Итак, Леонид Ильич, со мной «отдыхали» первые секретари Камчатского, Белгородского, Волынского и Саратовского обкомов. Это – те, кого мне пришлось «обрабатывать» лично. Секретарей Чечено-Ингушского обкома, Краснодарского крайкома и Армянского ЦК – Титова, Воробьёва и Заробяна – я «обрабатывал» уже «по второму кругу». Первых двоих «подготовил» Кулаков. Заробян приехал на отдых уже также готовым: там явно поработал Васо. Так что, Лёня, большинство ЦК уже сейчас – за нами. А будущий юбилей «Лысого» только добавит нам сторонников!..

… – Тбилиси на проводе, Леонид Ильич, – доложил «по внутреннему» Голиков. – Мжаванадзе.

Брежнев поднял трубку, ещё «по дороге» успев «обрасти» добродушной улыбкой. Он искренне симпатизировал этому весёлому, никогда не унывающему грузину. Симпатизировал, несмотря на то, что в ЦК регулярно поступали «сигналы» из республики о взятках, злоупотреблениях, хищениях и кумовстве, махровым цветом распустившихся при первом секретаре ЦК. Такого не было даже при бериевском протеже Чарквиани, не говоря уже о заменившем того ненавистнике Берии Мгеладзе.

Но не только Брежнев закрывал глаза на эти «мелкие шалости». Хрущёв не хуже отрабатывал «Пилатом у умывальника». А всё потому, что Мжаванадзе на каждом углу в самых цветистых выражениях – восточный человек! – превозносил заслуги Никиты Сергеевича, по большей части, мнимые, и всегда с энтузиазмом голосовал за любые его предложения. Голосовал сам – и обеспечивал голоса членов и кандидатов в члены ЦК как от своей республиканской парторганизации, так и от соседних Армении и Азербайджана.

Леонид Ильич же «не замечал сигналов» по другой «уважительной» причине: Мжаванадзе – умный и беспринципный деляга, но исключительно свойский мужик – был одним из «передовиков» и даже «застрельщиков антихрущёвского движения» на периферии. Он обладал исключительно ценным качеством, особенно важным для Брежнева сейчас: если за что-то брался – то доводил начатое до конца.

Поручая ему «обработать» Закавказье, Леонид Ильич был уверен: за голоса представителей Грузии, Армении и Азербайджана в ЦК можно не беспокоиться. А ради этого не грех потерпеть и мздоимство, и самодурство «дорогого Васо».

– Слушаю тебя, генацвале!

В такой фамильярности не было ничего необычного: сам Никита Сергеевич, пребывая в хорошем расположении духа, лишь так и обращался к Мжаванадзе. Он помнил и ценил ту поддержку, которую в июне пятьдесят седьмого оказал ему Мжаванадзе на Пленуме ЦК в борьбе против Молотова, Маленкова и Кагановича.

– Здравствуй, дорогой! – отозвалась трубка, да так громко, что Леониду Ильичу пришлось отдёрнуть руку вместе с зажатой в ней трубкой: жизнерадостность так и била из абонента на том конце провода. И не иносказательно: по ушам собеседника. – Как твоё драгоценное здоровье?

Вопрос был банальным и вполне уместным в устах «кавказского человека». Но в данном случае он не имел отношения ни к медицине, ни к этикету: «состояние здоровья» – это положение дел в Москве, и, прежде всего, «телодвижения» Хрущёва. Ещё находясь на отдыхе в Пицунде, Брежнев подробно растолковал Мжаванадзе парольное содержание невинного вопроса.

– Спасибо, Васо: я – в добром здравии! Ты-то как?

Информация о состоянии здоровья «московского генацвале» явно обрадовала «генацвале тбилисского».

– А разве на Кавказе можно «самочувствовать» плохо? – в тон ему откликнулся Мжаванадзе. – Это ведь – Кавказ! Мы все здесь – совершенно здоровые люди!

Расшифровка не требовалась: Мжаванадзе успешно «отработал» руководство парторганизаций закавказских республик. Об этом говорили его слова за весь Кавказ: в противном случае он упомянул бы только Грузию. Брежнев так его и инструктировал: «Разве в Грузии можно чувствовать себя плохо?! Не то, что у наших соседей!»