Екатерина Люмьер - Хрупкость

– Аньель, я не имел ввиду ничего плохого. Не злись. – Чарльз отпрянул от него в кресле.

В следующее мгновение Аньель резко подался вперед и ударил его по щеке.

– Не смей мне указывать.

Чарли опешил и во все глаза воззрился на Аньеля не в силах произнести ни слова.

Венсан наблюдал за сценой в партере из своей ложи. Когда Аньель ударил Гэлбрейта, он прижал ладони ко рту, сдерживая крик отчаянья. Его дыхание участилось. Он слышал как сильно бьется его сердце. Откинувшись на спинку стула, Венсан попробовал ослабить воротничок, но пальцы, казалось, онемели.

– Виктор, – прошептал он и потерял сознание.

Служанка и лакей бросились к нему, чтобы привести в себя. Спустя несколько минут им удалось более или менее помочь маркизу. Служанка обмахивала его театральным буклетом, а лакей держал стакан воды.

– Послать за месье Люмьером, господин?

Венсан провел ладонью по лицу и покачал головой.

– Не говорите ему об этом. Он не должен сейчас отвлекаться.

– Вы уверены? – Служанка была вне себя от беспокойства.

Венсан со страхом посмотрел на нее. Голоса в голове заговорили на перебой о том, как зол будет Виктор, если он сорвет премьеру. Некоторое время он внимательно слушал их, а затем произнес как можно более спокойно:

– Да, я буду в порядке. Скоро начнется новый акт.

– Если вам станет хуже, я пойду за месье Люмьером, даже если мне придётся выйти на сцену. Это был его наказ, – строго сказала служанка.

Венсан понимающе кивнул и опустил глаза. Ему больше не хотелось находиться в театре, но он понимал, что должен дождаться конца.

Второй акт был не менее завораживающим и поражающим, чем первый. Сцены внутри вампирского замка захватывали дух не только от красоты действий артистов, но и благодаря музыке, набравшей силу, еще более пышным декорациям и куда более чувственным и насыщенным сценам. Вторая часть пролетела незаметно и подвела к логичному концу – тьма одержала верх. Это было ново, ведь раньше всегда представляли, что добро побеждает зло, но здесь не было ни настоящего зла, ни чистейшего добра. Только сущность людской души и желаний, и вампиры, которые позволяли себе идти по зову крови и зову естества, а не по писанным правилам морали и догмам.

Это был настоящий фурор и возмущение. В конце, когда музыка набрала всю мощь, когда весь ансамбль оказался на сцене, когда они не просто вышли на поклоны, а представили невиданную доселе хореографию под композицию, напоминавшую марш в готическом исполнении, и когда на последних движениях и нотах весь свет погас на сцене и музыка вмиг смолкла, а через несколько секунд вновь зажглись газовые лампы, зал взорвался такими бурными аплодисментами, на которые, казалось, аристократы в силу своего воспитания способны не были.

Как только раздались аплодисменты, Венсан почувствовал как силы покидают его. Весь второй акт он старался совладать с переполняющими его эмоциями, но голоса терзали его и он чувствовал, что готов был сдаться.

– Месье де ла Круа, позвольте отвести вас к месье Люмьеру, – проговорила служанка вновь, вставая рядом с ним.

Он лишь слабо кивнул и тяжело поднялся на ноги.

У Люмьера была своя гримерная комната, в которую служанка и лакей отвели маркиза сразу же, как только опустили занавес. Виктор, еще одетый, но уже в расстегнутом камзоле и рубашке, усадил Венсана, стоило ему только войти в помещение. Люмьер сел подле него на софу и дал холодной воды.

– Ты совершенно меня сразил. – Венсан улыбнулся, делая большой глоток.

– Я рад, что тебе понравилось. – Люмьер улыбнулся в ответ и погладил Венсана по волосам.

– Месье Люмьер, мы должны вам кое-что сказать.

– Я слушаю. – Виктор посмотрел на служанку.

– Дело в том, что господин потерял сознание. Вы наказали сообщить, если что-то пойдет не так.

– Венсан? – Виктор обеспокоено посмотрел на маркиза.

Он стыдливо потупил глаза и сбивчиво проговорил:

– Аньель. Он… Я видел кое-что. Я испугался.

– Что случилось? – Виктор попросил слугу и лакея отойти, чтобы их оставили вдвоем. Люмьер обнял его за плечи.

– Он ударил мистера Гэлбрейта, – Венсан посмотрел на Виктора и по его щекам покатились слезы.

– Почему ты испугался? – Люмьер погладил его по волосам вновь. Виктор тяжело вздохнул и покачал головой. – Я не дам ему причинить тебе вред.

– Он был сам не свой. Я не слышал о чем они говорят, но у него в руках был бокал, и я подумал, что он может разбить его и причинить вред мистеру Гэлбрейту.

– Он горит. – Виктор поднялся. На его лице было написана вся серьезность и даже решительность. – Тонка граница, слишком тонка. Грани его безумия сродни дьявольским попущениям. Он внутри весь горит от гнева.

Люмьер сделал глубокий вдох и внимательно посмотрел на де ла Круа.

– Венс, ты должен принять мою позицию. Что бы он ни сказал, чтобы он ни сделал, я на твоей стороне. Я буду защищать тебя. Именно тебя. Я долго об этом думал и, боюсь, удержать его от грани я не смогу. Не дать ему сделать что-то убийственное и смертельное – я постараюсь. Всеми силами постараюсь. Но если так случится, что я буду должен защитить тебя от него и успокоить Аньеля или принять на себя его гнев, я сделаю это.

Венсан слабо кивнул и нервно обнял себя руками.

– Я всегда на твоей стороне. Чтобы ни случилось.

– Если он сделает что-то сегодня, что-нибудь сделаю я, – неясно добавил Люмьер. Приблизительно минут через пятнадцать в дверь гримерной постучались.

После одобрительного кивка, полученного от Виктора, служанка открыла дверь. На пороге стояли Аньель вместе с Чарльзом.

– Это был грандиозный успех! – воскликнул Аньель. – Ты покорил Лондон! – Он бросил взгляд на Венсана и по его лицу пробежала тень. – Позвольте мне представить моего друга и соседа Чарльза Гэлбрейта.

– Спасибо, Аньель. – Виктор кивнул и улыбнулся. – Рад познакомиться, мистер Гэлбрейт. Виктор Люмьер. – Он протянул ладонь для рукопожатия.

– Мне тоже, мистер Люмьер. – Чарльз пожал ладонь Люмьера, словно бы они виделись впервые. – Спектакль был удивительным. Я поражен!

– Благодарю. Мне приятно это знать.

– Как тебе Лондон, Виктор? – спросил Аньель, улыбнувшись.

– Интересен. Другая публика, иной характер людей. Английская кухня. В целом, недурственно. – Он снял камзол и переодел рубашку на чистую. – Думаю, вскоре привезу несколько своих балетов и, может быть, поставлю еще нечто новое. Есть у меня мысль представить произведение на «Странную историю…» Стивенсона.

– У тебя большие планы, – одобрительно кивнул Аньель. – Виктор, я отметил, что в постановке были удивительные декорации. Такие необычные. Кто их нарисовал?

– Так в афише же указано, что Венсан Дюплесси. – Люмьер усмехнулся. – Не только декорации, но и костюмы по его усмотрению и фантазии.