Раиса Ананьева - Воспоминание о прошлом

В середине августа она копалась в огороде. Вдруг она услышала громкий разговор. Трое сельсоветчиков подошли к ней: «Мы пришли за тобой. Ты арестована. Пошли с нами». У мамы отнялись руки и ноги. Она тихо сказала: «У меня четверо детей. Мне их вести с собой?» «Мы отведем их к твоей свекрови». Мама стала просить не уводить ее в сельсовет, она никуда не уйдет от детей. А у свекрови своих детей кормить нечем. «Давай я схожу за Полей», – вызвался Бубнов. Ребятишки куда-то убежали. Мама вернулась в избу, взяла на руки Аню и подошла к мужикам. «Ты ребенка зря берешь», – сказали ей конвоиры – «Неизвестно, сколько ты просидишь в сельсовете». «Я не могу ее оставить, она еще не ходит. Я кормлю ее грудью».

В сельсовете находилось несколько вернувшихся мужиков и одна женщина. Мама поместилась на лавке. Наутро пришла Поля, она принесла маме хлеба и воды. Мама жевала хлеб с водой и этой жвачкой прямо изо рта кормила девочку. В этот день ее не вызвали, не вызвали и на третий день. Вечером опять пришла сестра. «Нянюка», – плакала она – «как же с детьми быть. Они плачут, я тайком ушла от них к тебе. Как быть с ними, если тебя арестуют?». «А тогда ты отдай их в детский дом. Пусть их заберут, пусть их государство кормит. В государстве их будут хоть по три раза в день кормить. Спать будут на кроватях. А я-то им ничего этого не дам». Ее молча слушали сидевшие с ней, тетя Поля плакала. А мама не плакала. Она вдруг успокоилась, и всю ночь провела в мыслях о детях, о том как их заберут в детский дом. Им там не будет плохо, они уже много плохого насмотрелись. Может, там им будет даже лучше. А наутро ее позвали первую. В комнате сидел мужик, показавшийся ей очень страшным, с револьвером. «Ты зачем ребенка притащила?» «У меня некому за ней смотреть, я ее еще грудью кормлю. Иначе она умрет». Между ними начался долгий и трудный разговор. Мама была на редкость спокойна и отчаянна. Она говорила смело, предложила забрать у нее всех детей, а она пойдет в тюрьму. Она не знает, где ее муж, он ушел по дороге, а его бедная семья живет здесь. Потом этот страшный мужик начал кричать на представителей сельсовета. Те оправдывались. Им разрешили раскулачивать тех, кто вышел из колхоза и отказался вернуться в колхоз. А от отца осужденной, Коняева Леонтия Ивановича, было еще много нехороших и опасных высказываний о власти, о колхозах, о письме Сталина. Отправить же его одного было бессмысленно, надо было отправлять с семьей, а дочь (моя мама) жила с зятем вместе с отцом в это время. «Где ваш отец?» – спросили маму. «Он остался в Котласе, в Лузе». Были еще вопросы, мама отвечала, где правду, где выдумывала. Потом этот страшный мужик остался один, начал что-то писать, а потом обратился к ней. «Я подписал вам бумагу. Вы можете жить здесь. Вас больше никто не тронет». Мама взяла бумагу, хотела сказать спасибо, сказать что-нибудь доброе этому человеку, но не могла выговорить. А он встал и ушел, сказав ей: «Идите спокойно домой!» Мама шла и заливалась слезами. Она благословляла этого мужика, молилась за него. И радовалась, что и там есть хорошие и добрые люди. После этого она стала появляться на улице намного спокойнее.

В сентябре в хороший день мама решила пойти в Усмань. В деревне купить было ничего невозможно. Она взяла 4 подходящих мешочка: два для картошки, 2 еще что-нибудь подкупить из еды. Она ушла рано утром, предупредив Маню, что вернется вечером. Только после полудня она нагрузила свои сумки, связала их, чтобы нести ловчее и тронулась в путь. Пройдя половину, она села отдохнуть и вспомнила, что вот от этого места, если пройти лес и поляну, она может быстрее прийти домой. Она здесь раньше не ходила, ведь раньше до города и обратно они ездили на телегах, но она слышала про этот путь. Отдохнув немного, она прошла лес и вышла к полю. Дорога пошла вниз, мать опять села отдохнуть, положила мешки. Уже смеркалось. Мама пошла на поле посмотреть, какие там растут травы. Она сделала два шага, и вдруг ее правая нога провалилась до колена. Она стала судорожно дергать ногу и упала на левый бок, в трясину. И тут мама вспомнила, что раньше слышала что-то про эту трясину. Да как же она могла забыть про это! Своими торопливыми движениями мама делала себе хуже. Она чувствовала отвратительное чмоканье, ее тихо засасывало, а она не могла двинуть провалившейся ногой, которую свело судорогой. Ужас охватил ее, она стала истошно кричать: «Богородица, спаси меня. Пожалей моих несчастных детей. Они погибнут без меня». Вдруг прошел какой-то порыв ветра. Он наклонил маленькую березку, которую мать вначале даже не заметила. Мать схватилась свободной рукой осторожно за ветку и, боясь ее сломать, с трудом дотянулась до нижнего ствола этой жалкой березки.

«Богородица спасла меня», – говорила мама, рассказывая нам эту историю. Держась за дерево, цепляясь другой рукой за траву и землю, мама начала осторожными движениями подаваться к березе. Но жутко скрутило засосанную ногу, ее немилосердно сводило. Долго, стискивая зубы от боли, мать наконец выкатилась на траву. Уже сиял во все небо необычайно яркий месяц, было светло как днем. Надо было подниматься и идти домой. Мамины сапоги остались в болоте. Тихо ступая, мать добралась до своих покупок. Какая была радость, что она не пошла со своим грузом в болото, все на месте, даже кривой железный бидон с растительным маслом целых три литра, не пострадал от порыва ветра. Эта спасенная жизнь и спасенные продукты дали маме силы все взвалить на себя и босыми ногами, по невероятно грязной и мокрой, холодной земле, отправиться домой. Когда она дошла до речки и повернула к дому, по всей степи уже разливался ранний золотой рассвет. Мать ни разу не отдохнула, она останавливалась иногда под деревом и два раза садилась на пеньки, но ни разу не сняла свою ношу, боясь, что повторно она уже ее не взвалит на себя. Дверь в баню была открыта, мальчишки спали на печке. Маня спала, сидя на лавке, головой на столе. На столе же лежала Аня. Она не спала, а увидев маму – заплакала. Мать вынесла ее на улицу, развязала мешок, в котором сверху лежал хлеб, стала жевать его, и этим хлебом она ее покормила. А потом мать пошла в реку, выкупалась в ледяной воде и принялась за дела. Надо все переложить в ларь, обитый железом, подальше от мышей. Надо затопить срочно печку, в бане было холодно. Хорошо, что дрова она всегда с вечера клала в печь, чтобы они подсохли. А потом она заварила свой душистый травяной чай. И вскоре проснулись ребята, как всегда – жутко голодные. Они поели все, что она им успела приготовить, выпили весь чай. Дети рассказали ей, что они ждали ее до самой ночи, сидели у дома, плакали. Есть было нечего, они ждали ее с гостинцами. А она слушала их, топила печь и думала, что бывает же такое счастье. Ведь она вернулась домой.