Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том второй

Акушерка нахмурилась, ощупывая Машин живот: «У тебя двойня, моя дорогая!»

– Как двойня? – Степан даже не успел разглядеть лежавшего у него в руках сына.

– Не ленись, – велела акушерка: «Сейчас будет легче. Вторые обычно меньше, а может быть, девочка окажется».

Оказался мальчик.

Маша, вымытая, с заплетенными косами, смотрела на посапывающих у груди сыновей. Степан осторожно присел рядом.

– Они одинаковые? – спросил он изумленно.

Маша потрогала мягкую щечку левого мальчика. Сын открыл глаза, синие, будто глубокое небо. Младенец справа, доселе мирно спавший, сделал то же самое. Братья были похожи, как две капли воды.

Майклу акушерка повязала на запястье ниточку, знак первородства.

– Теперь ее долго не снимем, – Маша спросила: «Майкл первый, а второму мальчику какое имя наречем?»

– Помнишь, я тебе говорил о Судакове, Никите Григорьевиче, спасшем меня? – задумчиво ответил муж.

– Николас, – кивнула Маша: «Звать будем Ник».

Дети завозились. Маша, спустив с плеч рубашку, дала им грудь. Степан посмотрел на близнецов: «Можно, я останусь?». Маша потерлась головой о его плечо.

Устроившись рядом, Ворон обнял жену. Они и не заметили, как задремали, прижавшись друг к другу и новорожденным сыновьям.

Проснувшись на излете ночи, Петя взглянул на пустующую койку брата.

На палубе, в беззвездной тьме, горел слабый огонек фонаря вахтенного. Перегнувшись через борт, Петя разглядел среди низких волн шлюпку.

– Далеко он? – спросил Петя Гийома ле Тестю. Француз заночевал на «Изабелле». Вечером они со Степаном сидели над картами, обсуждая новую экспедицию. Моряк зевнул:

– На остров.

– Какой еще… – Петя осекся, поняв, куда направился брат.

Петя первый раз пошел в рейд. Когда «Изабелла» и «Призрак» Гийома бросили якоря в унылом заливе, он чуть не умер со скуки.

– Что мы здесь делаем? – брат читал комментарии Кальвина к Евангелию.

– Ждем, – коротко ответил Степан.

– Сколько нам ждать? – Петя вытянулся на койке, закинув руки за голову: «Ужасная жара».

– Столько, сколько понадобится, – Степан перевернул страницу.

Раскрыв купленный в Париже, по дороге домой, том Рабле, Петя погрузился в описание морского путешествия к Оракулу Божественной Бутылки.

На третий день он не выдержал: «На берег можно сойти?»

– Иди, – язвительно кивнул Степан. «Познакомишься ближе с песком и черепахами».

Младший брат закатил глаза.

– Гийом, – повернулся Степан к французу, что приехал с ними пообедать, – прокати его в Порт-Рояль. Иначе он будет ныть, и портить мне отдых.

– А ты сам почему не едешь? – спросил Петя брата.

– Сегодня я поеду, а завтра здесь, – Ворон указал на море, – появятся испанские галеоны. Когда будем уходить, можно сойти на берег. Спохватятся, да не догонят. Сейчас лучше не рисковать. Мое лицо здесь слишком известно… – отрезал брат.

Из окна таверны виднелась изумрудная вода гавани Порт-Рояля.

– Спасибо тебе, – Ле Тестю разлил вино. «Если б не ты, Пьер, сидеть бы мне и сейчас в тюрьме».

– Почему король на тебя обозлился? – попробовав рыбу, Петя облизнулся. Готовили здесь даже лучше, чем в Италии.

Гийом помолчал:

– У нас гугенотов не особо жалуют, а я грабил католические корабли. Король терпел до поры до времени, деньги не пахнут. Но, пока адмирал Колиньи за меня не вступился по вашей просьбе, никто и пальцем не пошевелил, чтобы меня освободить.

Мужчина раскинул руки: «Ты за решеткой не оказывался, Пьер?»

– Только ненадолго, – Петя вспомнил сырость подземного острога в Сольвычегодске.

– Я сидел четыре года, – Гийом вдохнул ветер с моря:

– Поэтому я хочу наверстать упущенное. Сначала схожу еще раз на юг. Мы знаем путь к проливу Всех Святых, но карт побережья дальше, чем Рио-де-Жанейро, у нас нет. Надо, чтобы они появились. Потом я двинусь туда, куда я брата твоего зову.

– Куда? – поинтересовался Петя.

– Вернемся на корабли, и покажу, – рассмеялся француз: «Долго рассказывать и ты и не поверишь. Никто не верит, – он посерьезнел, – а я четыре года над экспедицией думал. Что еще в камере оставалось делать?

Белое вино оставляло на языке привкус цветов. Петя хмыкнул: «Я бы никогда не смог стать моряком».

– Ими рождаются, – ответил Гийом. «Брат твой или Фрэнсис, или я, что нам на суше делать? Только в море и живешь, а здесь, – он махнул рукой, – время проводишь».

– Однако, – француз выпил, – есть вещи, которые здесь хороши. Пойдешь со мной? – он кивнул на ряд домов у набережной: «Шлюхи проснулись, посетителей еще нет, можно спокойно выбрать, что нравится».

Петя покраснел: ««Я лучше здесь останусь, – пробормотал он, – я книгу взял».

– Посмотрим, надолго ли тебя хватит… – усмехнулся Гийом.

Проводив глазами высокого, легкого француза, Петя открыл том Петрарки.

Джон погрел руки у камина.

– Очень сырой март, – заметил он: «Каждый раз завидую тебе, когда ты едешь в Италию. Погода стояла хорошая?».

– Очень, – Петя смотрел на его спину. Петя не знал, как начать, но начинать было надо. Он покусал губы: «Я…».

– Знаю, – повернулся Джон: «Поэтому ты сейчас пойдешь в Новый Свет с братом. Прогуляешься, – Джон рассмеялся, – остынешь».

– Откуда? – Петя не мог поверить.

– Работа у меня такая, – небрежно ответил Джон, просматривая копии документов, доставленные Петей: «Ридольфи ничего не заподозрил? Ты все шифры привез, отлично».

– Не заподозрил, – язык его не слушался: «Он заядлый картежник. Я тоже, как выяснилось, – хмыкнул Петя, – мы отлично спелись. Летом он звал меня в Брюссель, обещал представить герцогу Альбе».

– Хорошо, что Маргарита Пармская уехала в Испанию, – съязвил Джон – иначе я бы волновался за ее честь.

Петя покраснел. Джон, словно не заметив его смущения, продолжил:

– Вернешься из рейда, и отправляйся во Фландрию. Мне давно нужен надежный человек в тех краях.

– Но как же? – попытался спросить Петя.

– Мальчик, – сухо отозвался Джон, – скажи спасибо, что Орсини сейчас болтался на море. Осенью они собираются атаковать турок, тогда ты поедешь в Тоскану. Но не раньше, – он сжал тонкие губы: «Может, его еще убьют».

– Я бы сам его убил, – Петя взглянул в залитое дождем окно.

– Не горячись, – посоветовал Джон: «Здесь, как и в нашем деле, надо уметь ждать».

– Но как вы узнали? – Петя взглянул на него.

– У тебя на лице все написано, милый мой Корвино, – Джон опустился в кресло: «Давай, рассказывай о ди Ридольфи».

Всадники въехали на холм со старинной башней грубого камня.

Дорога шла среди свежей травы, серебристых олив. Внизу лежала январская Тоскана, ровные ряды виноградников, охряные крыши деревень, блестящие в закатном солнце ручьи. На небе играл брусничный закат.