Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том второй

– Как раз по мне, – влажные локоны рассыпались по его груди, он вдохнул запах соли: «Вся моя?».

Темные ресницы дрогнули, опускаясь на глаза прозрачной зелени, она кивнула.

Он сполз по стене, устроившись в углу, где они спали двенадцать лет назад.

Повернувшись на левый бок, он вытянул руку, словно она лежала здесь, умостившись в его объятьях. Погладив пустое место, он прикоснулся губами к воздуху: «Я вернулся».

Он сделал то, что делал здесь каждый раз. Телу стало легче, но сердце ныло, привычной тяжестью горя.

Степан столкнул шлюпку в воду: «До следующего года».

Еще в полудреме, Петя увидел в темноте каюты лежащего на койке брата.

– Как съездили? – Степан глядел мимо него.

– Хорошо, – Петя-младший помедлил: «Я слышал песню о девушке с зелеными глазами, покоящейся на дне моря».

– Спи, – брат отвернулся: «Поздно».

– Степа, – осторожно проговорил Петя: «Ты ведь до сих пор ее любишь».

– Спи, пожалуйста, – устало попросил Степан: «Ты вахты не стоишь, а я стою».

– Но как же Маша? – раздался в тишине голос брата. Степан, не ответив, закрыл глаза.

Приехав осматривать Машу, через неделю после родов, миссис Стэнли постучалась в кабинет к Степану.

– Сэр Стивен, – акушерка села в кресло, – я вам это говорю потому, что жена ваша, поверьте мне, этого не скажет.

– Что такое? – он взглянул в молодое, хмурое лицо.

Она поинтересовалась: «Вы когда уходите в море?»

– В марте, – непонимающе отозвался он: «Что случилось?»

– Случилось то, – вздохнула акушерка, – что ваша жена сейчас должна выздороветь, а потом продолжать быть женой, простите мою откровенность. Ей нужен покой.

Он покраснел: «Я понимаю».

– С двойней у нее будет много хлопот. Молока у нее пока хватает, потом посмотрим, – акушерка помолчала: «Вы никогда не задумывались, почему вашей жене понадобилось четыре года, чтобы забеременеть?»

– Потому что я нечасто бываю дома, – раздраженно сказал он.

– Нет, – так же раздраженно ответила миссис Стэнли, – потому, что два года после вашего венчания она продолжала быть ребенком. Понимаете, о чем я?

– Она мне не говорила, – растерялся Степан.

– И не скажет, она вас боится. Боится, что недостаточно вам угодна. Хотите, чтобы с ней все было в порядке, не трогайте ее сейчас.

– Вообще никак? – хмуро спросил он.

Миссис Стэнли поднялась: «Думаю, вы и сами знаете, как можно».

– Я не могу, прости, – Маша тихо расплакалась: «Не могу. Даже подумать о таком неприятно».

Дети захныкали, одновременно, словно услышав мать.

Она приложила близнецов к груди. Степан спокойно сказал:

– Маша, я прошу тебя. Это не страшно и не больно. Что я должен делать, ходить к шлюхам? Я не хочу тебя оскорблять, и не хочу преступать заповеди Господни. Но видит Бог, скоро год, как ничего не было, а мое терпение тоже не железное.

Подумав, как изменилось ее тело, он устыдился своих мыслей. Он не мог увидеть в ней, располневшей, с тяжелой грудью, юную девушку, на которой женился четыре года назад.

– Это грех, – жена зарделась.

– Грех, – ответил Степан, – отказывать мужу в принадлежащем ему по праву.

– Можно подумать, что я тебя заставляю так много времени проводить в море, – она смотрела на близнецов.

Он вздохнул:

– Опять ты за свое! Сколько раз я тебе должен говорить, ты знала, за кого выходила замуж. Я прошу тебя о маленькой вещи. Другие женщины делают это, даже не задумываясь, а ты отказываешься. Ты не можешь пока выполнять долг жены, и я тебя не принуждаю, упаси Боже. Но подумай и обо мне. Если ты хочешь, чтобы мне было хорошо сейчас, не отталкивай меня.

Она опустила задремавших сыновей в колыбели:

– Я не умею, – Маша спрятала глаза.

– Там и уметь нечего, – Степан поцеловал ее.

– Она тебе это делала? – жена покраснела.

Он вышел из спальни и более ничего у нее не просил.

Гийом развернул карту Тихого океана: «Смотри». Они сидели на залитой солнцем палубе. Поскрипывали мачты, под свежим ветерком, полоскались опавшие паруса, с камбуза «Изабеллы» пахло рыбой.

– Красота, – восхищенно проговорил Петя.

В углах большого листа искусно нарисовали единорога, птицу, похожую на лебедя, только черную, странную, длинноногую и бескрылую, птицу и прихотливо свернувшуюся змею.

– Я сам делал, – улыбнулся француз:

– Я учился картографии в Дьеппе, у лучших в Европе мастеров… – он показал на Индонезию, – знаешь, что здесь?

– Как не знать, – обиженно ответил Петя, – я оттуда пряности вожу.

– А это? —Гийом ткнул пальцем в остров к югу от Индонезии, в нижней части карты.

– Большая Ява, – прочел Петя. Юноша недоуменно сказал: «Не слышал о таком».

– Ты о Южных Землях слышал? – усмехнулся моряк.

– Конечно, – Петя вспомнил: «Terra australis recenter inventa sed nondum plene cognitа. У Стивена есть новый атлас Ортелия, напечатанный в прошлом году. В нем подробно изобразили южные земли».

Гийом вскинул бровь:

– Подробно, только неправильно. Аристотель один раз сказал, что на юге должна быть земля, потому что она есть на севере, а в природе все уравновешено. Все за ним повторяют, а головой не думают. Стефан! – крикнул он.

– Что? – донесся голос Степана. Петя курил на юте, прислонившись к бизань-мачте.

– Ты веришь Аристотелю? – поинтересовался Гийом.

– Смотря в чем, – капитан подошел к ним. «Спроси моего брата, он зимовал на Свальбарде, есть земля дальше к северу?»

– Местные, говорят, что дальше только льды, – пожал плечами Петя: «Но подо льдами может таиться большой остров или континент».

– Остров, – твердо ответил Гийом: «Гренландия давно известна, но что лежит от нее к западу, мы пока не знаем».

– Северо-Западный проход, – Степан взглянул на горизонт: «Мы долго будем биться о льды, прежде чем найдем его. Но я уверен, что на севере нет континента. Там много островов, больших и маленьких».

– Значит, и на противоположной стороне нет? – Южная Земля на карте Гийома была гораздо меньше той, что в атласе Ортелия.

– Есть, отчего же, – лениво сказал француз: «Однако и кое-что другое есть, к северу, ближе к Индонезии». Красивая, с длинными пальцами рука поглаживала бумагу.

– Остров? – кивнул Петя на Большую Яву.

– Континент, Пьер, – ответил Гийом: «И я намереваюсь его открыть».

Он добавил:

– Португальцы туда ходили, лет пятьдесят назад, но только не вернулся никто. Это хорошо, у них земли много, куда им еще.

– А я вернусь, – твердо закончил Гийом: «И принесу Франции новые владения».

– Тебя король в тюрьму посадил, – Степан поморщился: «Зачем ты перед ним выслуживаешься?».

– Я не перед ним, – темно-серые глаза Гийома потеплели.

– Короли что? Сегодня один, завтра другой. Я не для них стараюсь, а для страны. Но брат твой, Пьер, – он вздохнул, – не хочет со мной идти. С одним кораблем в долгое плавание отправляться опасно, а где я еще найду такого капитана, как Стефан?