Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Часть первая. Том второй

– Синьор Корвино, – взглянул на него герцог: «Вы говорили, что после Генуи отправитесь в Рим?».

– Да, – кивнул Петя: «Мне надо обсудить кое-какие поставки».

– Я напишу послание брату, кардиналу Фердинанду Медичи, – Франческо присел к столу. «Он устроит вам аудиенцию у его святейшества».

– Благодарю – Петя поклонился.

– Потом возвращайтесь к нам, – добавил Франческо: «Иначе дамы заскучают».

Оказавшись на площади Синьории, Петя просто постоял, улыбаясь, вдыхая южный ветер.

Аудитория лекционного зала Тринити-Колледжа в Кембридже отчаянно шумела. Профессор богословия Томас Картрайт постучал по столу: «Продолжим!»

– Это ересь! – крикнули с места: «Не зря вас хотят изгнать из университета!»

– Ересь, – яростно отозвался Картрайт, – искажать слова Иисуса и его апостолов! Покажите мне место в Евангелии, где говорится, что церковь должна управляться пастырями в золотых одеждах! Тогда я сойду с этой кафедры и более сюда не вернусь!

– У нас была Реформация, – сказал еще один студент, – не хватит ли?

– Мы освободились от власти епископа Рима, – усмехнулся Картрайт, – но у нас не хватило сил и уверенности разрушить остальную иерархию.

– Но разве человек может обращаться к Богу, без посредства священников? – раздался неуверенный голос.

– Все мы, – Картрайт обвел рукой зал, – создания Божьи. Как можно отказывать образу и подобию Бога в разговоре с его Создателем? Как можно, облачившись в расшитые одеяния, преграждать человеку путь к его Творцу?

– Но это атака на основание церкви! – возразили сзади.

Картрайт помолчал: «Ибо никто не может положить другого основания, кроме положенного, которое есть Иисус Христос».

– Разве не знаете, что вы храм Божий, и Дух Божий живет в вас? – кто-то продолжил цитату. Профессор поклонился: «Лекция окончена».

Студенты, переругиваясь, выходили из аудитории. Отдышавшись, профессор хмыкнул: «Еще немного, и меня лишат не только университетского поста, но и возможности выступать публично».

– Ничего, – решил Картрайт, – поеду в Женеву, или Антверпен. Там свободней.

– Профессор, – услышал он голос, говоривший о храме Божьем.

– Да, – он повернулся.

Высокий мужчина с повязкой на глазу серьезно смотрел на него: «Я бы хотел с вами поговорить».

Они сидели у камина в заваленной книгами и рукописями комнате.

– Сэр Стивен, – Картрайт вздохнул, – вы не сможете открыто признаться в ваших убеждениях. Вы любимец королевы, но нас пока считают еретиками. Не похоже, чтобы это положение как-то изменилось.

– Я тоже, – он указал на связки томов, – каждый день жду распоряжения собирать вещи. Но я могу уехать на континент, а вы куда уедете?

Степан вспомнил слова Матвея Башкина: «Грызем себя и терзаем, остается только и смотреть, чтобы не съели друг друга. Иисус разве сие заповедовал?»

– Иисус заповедовал человеку жить праведно, – ответил Петя. «Где грех в том, что я хочу следовать заповедям Божьим? Если выбирать между жизнью с Иисусом и жизнью с почестями, то я давно выбрал первое».

Картрайт смотрел на огонь в камине.

– Давайте так, – сказал он: «Я на днях еду в Лондон. Вы знаете Джона Фокса, автора „Книги мучеников“?»

– Да, – Степан кивнул: «Я ходил на его проповеди в соборе святого Павла в прошлом году».

– Он редактирует новое издание Евангелий на английском. Джон просил меня просмотреть рукопись. Приходите, мы выслушаем ваше признание, – Картрайт улыбнулся:

– Вам будет трудно, как было трудно всем вначале, однако я обещаю, что станет легче.

– Моя жена, – спохватился Ворон.

– Муж есть глава жены, как Христос – глава Церкви, – отозвался Картрайт: «Поговорите с ней, мягко и терпеливо. Сказано: „Так должны мужья любить своих жен, как свои тела: тот, кто любит свою жену любит самого себя“. Ей не нужно приходить к нам. Вы сами можете ее выслушать. Потом мы благословим ваш брак».

– Хорошо, – Степан поднялся. «Спасибо вам».

Картрайт проводил его глазами: «Так и случалось во времена Иисуса. Люди чувствовали правду, и шли за ней».

– Но как же? – ахнула Маша. «Только воскресенье, и все? А Рождество и Пасха?».

– В Евангелиях не говорится о Рождестве или Пасхе, – ответил Степан. «Сказано: «Я был в духе в день воскресный».

– А исповедь? – взглянула на него жена.

– Как можно исповедоваться кому-то, кроме Бога? – Петя улыбнулся: «Машенька, зачем человеку преграждать путь к Всевышнему? Кто лучше Его знает, что у тебя на душе?»

– Это так, – серьезно сказала Маша: «Я сама об этом думала, Степа. Хорошо, а что с причастием?».

– Причастие осталось, – ответил ей муж, – только общее. Иисус всех называл братьями. Как можно подходить к кому-то за причастием? Напротив, в нем все должны быть равны.

– Но ведь мы крещены и повенчаны. Надо еще раз? – Маша прикусила губу.

Муж успокоил ее:

– Надо только прийти и рассказать, что ты думаешь и чувствуешь, признаться в своих грехах. Тогда Господь принесет тебе избавление и спасет тебя, если ты будешь жить по заповедям.

– Это тяжело, – вздохнула жена. «Во всем признаваться».

– Однако нужно, – Степан взял ее за руку: «Но это только мне».

– А я? – обеспокоенно спросила Маша.

– Я тебя выслушаю, – он улыбнулся: «Я ведь глава семьи. Потом можно будет дома благословить наш брак».

– Можно, я почитаю? – Маша достала с полки Библию:

– Я у себя пока посплю. Я долго читать буду, не один вечер, – она смущенно улыбнулась.

Степан, было, хотел сказать, что он скоро уходит в море, но вспомнил евангельские строки: «Любящий свою жену любит самого себя». Он только кивнул: «Конечно, радость моя».

Через несколько дней Маша пришла к нему в кабинет. Устроившись на краю кресла, жена сцепила тонкие пальцы. Степан заметил, что Маша выбрала совсем скромное платье и заплела косы. На шее поблескивал медный крестик, с которым Маша вошла в его дом. Она оставила на руке только обручальное кольцо.

– Степа, – девушка взглянула на него, – ты еще не говорил… – Маша указала на дверь.

– Нет, – он потер лицо руками: «Мне, Машенька, не двадцать, как тебе, а четвертый десяток идет. Надо все записать сначала, – он кивнул на бумаги, – так легче».

– Я долго думала, Степа, и я готова… – Петя вспомнил, как они сидели в соседней комнате, читая стихи.

– Сначала я хочу тебе кое-что сказать, – он помедлил:

– Королева ко мне благоволит, благодаря Господу мы не бедствуем, но все в руке Божьей. Ты знаешь, кем я был на Москве, и с чего мне пришлось начинать, когда я бежал оттуда. Говорили мы, что за веру людей сжигали, и на английской земле тоже, совсем недавно. С помощью Господней время то не вернется, но пока многие называют нас еретиками. Решай, по пути ли тебе со мной… – он добавил: