Леонид Подольский - Идентичность

В те дни каждодневно радиоголоса доносили то громкие похвальбы арабского радио, то заявления Хафеза Асада, сирийского министра обороны и будущего президента-диктатора, то громкие, кровожадные выступления египетского лидера Насера. «Если разразится война, она будет тотальной и ее цель – уничтожение Израиля», – заявил Насер в конце мая, а еще через несколько дней пообещал «сбросить евреев в море, уничтожив их как нацию».

В эти трагические дни израильский министр иностранных дел Абба Эбан совершает отчаянный визит к главным на тот момент союзникам Израиля: в Париж и Вашингтон. Но и Шарль де Голль, и Линдон Джонсон призывают Израиль проявлять сдержанность. А в это самое время Советский Союз заявляет, что в случае, если Израиль начнет войну, он вмешается на стороне вооруженных им арабов. Евреи оказались почти так же одиноки, как во время Холокоста.

Ни папа, ни Лёня не могли знать тогда – это откроется лишь много позже, – что еще в апреле неофициально, а 13 мая в письменной форме правительство СССР передало египтянам официальное уведомление о том, что Израиль готовит нападение на Сирию, сконцентрировав свои вой-ска на северной границе – тем самым Советский Союз фактически подталкивал Египет к войне. Не только подталкивал – советские спецы находились непосредственно в египетской и сирийской армиях, в Египет и Сирию продолжало поступать советское оружие. А много лет спустя, уже в новое время, Леонид прочитал, кажется у Георгия Арбатова 150, – уезжая у Израиль, большую часть книг он оставил в квартире на Кутузовском и не мог проверить, – будто и планы арабского наступления разрабатывали в советском генштабе. Спесивые генералы-милитаристы уверены были в своей непогрешимости и в своем превосходстве. Они планировали долгую позиционную войну и высадку советского десанта, которая все должна была решить – и пришли в ярость, когда события стали развиваться не так. Совсем не так…

Пятого июня, когда неискушенным людям казалось, что положение Израиля почти безнадежно – оставалось только уповать на чудо и на не очень храбрых американцев, – израильские самолеты, не замеченные ничьими радарами, совершив полет над Средиземным морем, с севера и с северо-запада, а не с востока, как ожидали египтяне, обрушили на египетские аэродромы смертоносный бомбовый груз. Было ровно 7:45, время пересменки, когда египетские летчики завтракали в столовых и когда в небе у беспечных египтян не оказалось даже патрульных самолетов. В считанные часы израильская авиация уничтожила более трехсот египетских самолетов, поставленных из СССР, а к вечеру того же дня, и две трети сирийских, добившись полного господства в воздухе.

Лишившись прикрытия сверху, видимые в пустыне как на ладони, египетские сухопутные войска под натиском израильских дивизий почти сразу дрогнули, а на второй день обратились в беспорядочное, паническое бегство. Всего четыре дня потребовалось израильтянам, чтобы дойти до Суэцкого канала. Дорога на Каир оказалась свободна. Египетские войска, застрявшие на Синае, тысячами сдавались в плен, сотни и тысячи солдат, оставленных своими офицерами, толпами брели через пустыню и умирали от жажды, сотни танков, брошенных экипажами, достались израильтянам.

В те же дни израильские войска освободили Иерусалим и вошли в Старый город, где сотни солдат пали на колени у великой еврейской святыни – Стены плача, перед которой иорданцы устроили грандиозную свалку. И взвился над святой, древней Стеной бело-синий, со звездой Давида, флаг, и протрубил вечный еврейский шофар 151. И солдаты плакали от счастья…

На пятый и шестой дни войны, перебросив часть сил с Синая, израильтяне далеко отбросили сирийцев, заняли Голанские высоты и вошли в Кунейтру. Так же, как на Каир, путь на Дамаск был открыт. До сирийской столицы оставалось несколько десятков километров. Но израильтяне вынуждены были остановиться. Советский Союз объявил, что, если Израиль не прекратит военные действия, он «не остановится перед принятием мер военного характера».

Ярость советского руководства от этой победы Израиля была так велика, что Советский Союз, а за ним и все страны-сателлиты, кроме фрондирующей Румынии, объявили о разрыве дипломатических отношений с Израилем.

Они – не смирились с этим поражением. Ни опозорившиеся арабы, ни советский коллективный диктатор. Ненависть и злоба – чувства не проходящие…

Через шесть лет в праздник йом-кипур началась новая арабо-израильская война, она так и называлась, «Судного дня». На сей раз эффект внезапности использовали арабы, но снова проиграли. Война Судного дня продлилась втрое дольше Шестидневной, победа досталась Израилю нелегко, большой кровью и, что называется, «по очкам». От нового разгрома Египет и Сирию спас Советский Союз. Он же, Советский Союз, и вооружил заново своих арабских едва ли союзников, но протеже, оторвав миллиарды рублей у рязанских и тверских, отнюдь не слишком богатых мужиков. И снова, как и в прошлый раз, Советский Союз вмешался в конфликт, направив группу кораблей с десантом в Порт-Саид 152. И снова мир, как в дни Карибского кризиса, оказался у грани ядерной катастрофы 153.

«Однако зачем они снова вооружали арабов и грозились послать войска? – вспоминая, в который раз размышлял Леонид Вишневецкий. – Ради чего? Из противостояния с Америкой? Или из непонятной, ненормальной, патологической ненависти к Израилю и евреям?»

Если это была геополитика, то совершенно иррациональная, безнадежная геополитика. Это стало ясно вскоре после войны Судного дня, когда состоялись исторический визит Анвара Садата в Иерусалим 154и переговоры в Кэмп-Дэвиде 155. А вслед за тем Анвар Садат повернулся спиной к СССР и Египет на десятилетия стал главным клиентом США на Ближнем Востоке. А деньги за советское оружие так и не вернул.

Между тем советское руководство почти до самого конца продолжало ненавидеть Израиль и бороться с сионизмом. Борьба с сионизмом, то есть с Израилем, все больше превращалась во всемирный позывной, в не слишком тайный опознавательный знак новых антисемитов, в идею фикс…

Приезжая в Тель-Авив – еще в то время, когда жили в Москве – Леонид любил с Валечкой, а иногда и сам, гулять вдоль моря по набережной Айяркон. С одной стороны, за широким песчаным пляжем, где всегда было много народа, ласково плескалось море – бесконечное, вечное, которое видело и корабли Хирама 156, привозившие огромные кедры на строительство Первого Храма, и шхуны римлян и византийцев, на которых евреи покидали родину, и быстрые лодки пиратов, и флот сеявших смерть крестоносцев, и турецкие фелюги, и корабли Наполеона, высадившегося в Акко, и английские дредноуты, преграждавшие путь возвращавшимся из галута 157евреям, и истерзанные, израненные временем и штормами старые посудины, перевозившие в Страну выживших в катастрофу из разоренной, лежавшей в руинах Европы, а по другую сторону набережной выстроились новенькие, с иголочки, блистающие роскошью красавцы-отели – по вечерам там играла музыка и прохаживались породистые, уверенные в себе мужчины во фраках и дамы в вечерних платьях, цвет Уолл-стрит и лондонского Сити, приехавшие почтить родину предков, и свою, где бы они ни жили.