Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– Американцы! Ребята, американцы… – им жали руки, хлопали по плечам, шахтеры, незаметно, вытирали слезы:

– Что там, наверху… – озабоченно спрашивали они, – как наши семьи… – Федор понял, что за три года никому из заключенных не давали свиданий. Он оказался прав:

– Только передачи, – мрачно сказал кто-то из шахтеров, – да и те немцы потрошили, как могли. Но записки мы получали, и отправляли ответы… – именно так Монаху и попали сведения о будущем минировании шахты. Выяснилось, что единственный, не обездвиженный, подъемник, все еще работает:

– Они наверху, – Федор проследил за движением руки, – в технической штольне. Монах тоже туда пошел… – технический пласт обеспечивал вентиляцию «Луизы», там оборудовали склады, и места для отдыха бригад. Федор подумал:

– Правильно. Центральная штольня огромная, у немцев не хватит взрывчатки, чтобы ее завалить. Но взрыв на техническом этаже, над нашими головами, обрушит своды, и всех здесь похоронит… – он оставил с шахтерами несколько человек, с оружием:

– Насчет семей ваших, не знаю, – Федор развел руками, – но, должно быть, танкисты наши вошли в Мон-Сен-Мартен. Власовцы бежали, бросив позиции. СС тоже на восток отправилось… – он услышал хмурый голос:

– Надеюсь, вы их остановите. Мерзавцев надо расстреливать, без суда и следствия, как и тех, кто при гитлеровской кормушке состоял… – сплюнув в костер, шахтер, сочно добавил:

– Подстилку эсэсовца, мадемуазель Флоранс, мы прилюдно обреем, обещаю… – подъемником пользоваться было опасно, Федор не хотел лишних звуков. Им пришлось вернуться в вентиляционную шахту и подняться наверх, на десяток лестниц. На техническом этаже царила темнота. Пригнуться здесь пришлось не только Федору, с его двухметровым ростом, но и остальным:

– В комнатах отдыха своды выше… – тихо сказал паренек, – там немцы нары поставили, чтобы людей в лагерные бараки не гонять. Время экономили, сволочи… – температура здесь вряд ли достигала пяти градусов по Цельсию. Они двигались неслышно, изредка подсвечивая себе фонариком, настороженно вглядываясь в густую черноту шахты. Немцы обесточили технические штольни.

Уловив какие-то звуки, впереди, Федор замер. Тишину разорвал треск автоматных выстрелов. Он приказал:

– Оружие к бою! И не забывайте о часовом механизме. Я уверен, что СС где-то рядом… – СС оказалось за ближайшим углом. Федор понял:

– Монах на них наткнулся, им в спину стреляют. Только бы он успел найти бомбу, остановить часовой механизм… – Федор, много раз, участвовал в ночных боях, но никогда еще, под землей. Над их головами было полкилометра породы, где-то по соседству могло тикать устройство, навсегда бы похоронившее две тысячи человек, в шахте. Он стрелял, прижавшись к стене, слыша только крики и ругань, на немецком языке:

– Будьте вы прокляты, – разъярился Федор, – живым из СС отсюда никто не уйдет. Но нет, если Монах не отыскал бомбу, тогда немцы нам скажут, где она, обещаю… – впереди раздался топот ног. Кто-то закричал:

– Монах! Здесь свои, свои… – по штольне заметались лучи фонариков. Переступая через трупы, Федор пошел к партизанам. Он увидел высокого, худощавого мужчину, с бритой головой, в криво сидящем пенсне:

– На Хамфри Богарта похож, – весело подумал Федор, – правильно его Мишель описывал. Только он весь углем испачкан, и куртка кровью забрызгана… – Монах шагнул к нему, протягивая руку:

– Доктор Эмиль Гольдберг, очень приятно… – неожиданно церемонно сказал командир, – вы не волнуйтесь, основную бомбу мы нашли и обезвредили. Застали СС в разгаре дела, так сказать… – Федор успел подумать:

– Если он сказал «основная», то могли быть и второстепенные… – наверху, в темноте, что-то затрещало. Федора рванули за куртку:

– Полковник, назад… – он не смог пожать руку Гольдберга. Крепления треснули, с потолка штольни, грохоча, посыпались камни. Федор бросился вниз, прикрывая голову руками, откатываясь к стене:

– Наверняка, второстепенная бомба. Шахтеры три года саботажем занимались, никто о креплениях не заботился. Они и не выдержали взрыва, даже слабого… – в воздухе стояла пыль, штольню перегородил завал. Поднявшись, откашлявшись, Федор велел: «Тише!».

– Там шахтеры, они знают азбуку… – он застучал по камням:

– Мы здесь, мы здесь. Сообщите, кто ранен… – раздался ответный стук, Федор ловил буквы:

– Только царапины. Но нам нельзя умирать. Мне нельзя… – Федор вспомнил смешливый голос Мишеля, вернувшегося из форта де Жу:

– Портниха после войны замуж выйдет, не сомневаюсь. Между ней и Монахом молнии бьют, страшно рядом стоять… – отстучав: «Никто не умрет», Федор приказал:

– Проверьте здесь все, на предмет других бомб, и пошлите людей наверх. Приведите в действие подъемники, включите ток. Принесите кирки… – он скинул куртку:

– Никто больше не умрет. Хватит разрушать, надо строить… – саперы начали разгребать завал.

Начальник медицинской части 746 танкового батальона, капитан Алекс Хоффман, наконец, оставил в покое перебинтованную, правую кисть Гольдберга. Эмиль полусидел, опираясь на подушки, затягиваясь американской сигаретой, держа ее в левой руке. Окно палаты рудничной больницы выходило во двор. Утро выдалось ясное, капитан распахнул створки ставень. Откуда-то появился серый, довольно взъерошенный воробей. Птица, с опаской, покружилась у окна, но, решительно, устроилась на подоконнике. Воробей расхаживал между ставнями. Наверху, в сиянии солнца оплывала сосулька, капли воды стучали по дереву. Со двора слышался веселый лай Гамена, девичий смех:

– Frère Jacques, frère Jacques, dormez-vous, dormez-vous… – пыхнув хорошим, виргинским табаком, Эмиль подсвистел песенке.

– Они в классики играют… – Хоффман рассматривал свежий, рентгеновский снимок, сделанный на немецком аппарате, – они в бараках теснились, их отцов СС могло расстрелять, а они в классики играют… – Гольдберг поднял бровь:

– Дети, они и на войне дети, коллега… – вчера на рассвете, после эвакуации людей, оставшихся на «Луизе», пришло сообщение из штаба. Танкисты Паттона захлопнули котел, на бывшей бельгийской границе. Моншау оставался в руках вермахта, но ни СС, ни коллаборационистов, из окружения не выпустили. Пока саперы разбирались с завалом, на «Луизе», танки 746 батальона перегородили дорогу грузовикам, с техниками СС и машине бывшего коменданта Мон-Сен-Мартена:

– Все арестованы, – сказал Монаху полковник Горовиц, начальник контрразведки армии Паттона, – арестованы и отправлены в тыл… – Меир помолчал:

– Впрочем, здесь сейчас тоже тыл… – Монах, с нескрываемым удовольствием, пил крепкий, сладкий кофе. Доктор Гольдберг подмигнул Меиру:

– Здесь и был тыл, полковник. Можно сказать, я пять лет в безопасности просидел… – от Меира Гольдберг услышал о пропаже за линией фронта майора Кроу, и об исчезновении его светлости, где-то в Германии. Эмиль почесал левой рукой седоватый висок: