Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– Как только дядя Эмиль выгонит отсюда немцев… – Маргарита зевнула, – на следующий день. Я у вас подружкой буду, хоть у евреев на свадьбе их нет… – Роза рассказывала Маргарите о жизни в Израиле. Роза поцеловала мягкую щечку девочки: «А ты сама за кого выйдешь замуж?»

– За принца, – сонно пробормотала Маргарита, – у меня будет фата и шлейф. Мы повенчаемся в нашей церкви, ее восстановят. Будем жить в замке… – девочка задремала. Докурив, Роза вернулась в комнату. Шелк мягко переливался, в свете свечи. Она присела на чемодан, с передатчиком:

– Эмиль говорил, что Авраам женился, на докторе Горовиц. Это хорошо, пусть они счастливы будут, пусть доживут, до конца войны. Пусть ее сыновей найдут, Маргарита молится за своих братьев… – Гамен улегся у ног Розы. Трещала, оплывая, свеча, Роза вскинула голову вверх:

– Ничего не слышно. Господи, сохрани его пожалуйста, пусть он не убоится зла… – девочка поворочалась:

– Песенку, – сквозь сон потребовала Маргарита, – песенку, обо мне… – Роза взяла ее руку:

– Она колыбельную от матери помнит. Элизу доктор Горовиц научила. Пусть никто не знает, ни горя, ни несчастий… – Роза тихо запела:

Полевые, легкие, теплые ботинки ступали по обледеневшей земле, в брошенном немецком окопе. У СС не хватило бы времени поставить мины, но Федор, все равно, настоял, чтобы саперы двинулись к оставленным позициям перед танками:

– Мы их разогнали, артиллерийским огнем, – сказал он полковнику Хупферу, – но мало ли что они за собой оставили. Не стоит рисковать живой силой и техникой, особенно учитывая новости с других флангов… – он поморщился. По рации сообщили, что немцы, оборонявшие сталелитейный завод, бежали на восток, в Мон-Сен-Мартен. Тамошний взвод саперов, поспешно, решил, что здания не заминированы:

– Еще хорошо, что они, все-таки, первыми на завод зашли… – вздохнул Федор, – не пустили туда пехоту… – от взрыва, уничтожившего подсобное строение, во дворе завода, где размещался немецкий штаб обороны, у саперов погибли три человека. Из Вервье, откуда на Мон-Сен-Мартен шла северная группа танков, передали о потере двух машин. Террикон заброшенной шахты взлетел на воздух, похоронив под собой и экипажи и технику. Хупфер распорядился внимательно все проверять, и двигаться медленно.

– Мы и так еле тащимся… – Федор прислонился к откосу окопа, не обращая внимания на пятна крови, усеивавшие мерзлую землю. Трупы саперы оттащили в сторону:

– Ребятам отдохнуть надо… – Федор вынул ракетницу, – они с утра беспрерывно стреляли… – немцы, на участке, вдоль берега Амеля, находились в выигрышном положении. Равнина переходила в холмы, за которыми лежал Мон-Сен-Мартен:

– Нет, замка все равно не видно… – он осматривал чистый, голубой горизонт, – ни замка, то есть его развалин, ни «Луизы»… – над черными верхушками елей и сосен, почти не двигаясь, парил сокол:

– Красавец какой, – полюбовался Федор, – и выстрелов не пугается. Здесь последние дикие места на континенте, если Скандинавию не считать… – на базе в Хэнфорде, у реки, построила гнездо пара белоголовых орланов:

– Символ Америки, – вспомнил Федор:

– Я Анне сказал, что на острове нашем они тоже живут, – он следил за соколом, – пара никогда не расстается, только если кто-то погибает… – он отогнал от себя эти мысли. После боя под Ставело, в тыловом госпитале, Федору пришло письмо, в военном конверте, без марок, с его именем, отпечатанным на машинке. Увидев столичный штамп, он, отчего-то, долго не доставал бумагу:

– Сходил на ужин, покурил, с офицерами поболтал. Порисовал, на досуге, после вечернего обхода… – в блокноте Федор набрасывал будущий дом, на острове в заливе Пьюджет-Саунд. Местность была северной, суровой. Он хотел возвести простое здание, вписывающееся в низкий берег, белого песка, в серый, скалистый откос:

– Будем смотреть на воду, – решил Федор, – даже в шторм. Ничего, шум нам не страшен, зато оттуда далеко видно, до горизонта. Надо причал сделать, для лодки… – автомобилей на острове не завели, рыбаки ходили пешком или ездили на велосипедах:

– И мы так будем делать… – сидя на койке, в пустынной палате, он все не распечатывал конверт, – а что я боюсь письмо от Анны прочесть, это потому, что думаю о плохих вещах. Все в руке Господа, – сердито напомнил себе Федор, разрывая бумагу.

Новости оказались хорошими. По словам Анны, все шло, как надо. Даллес и Донован распорядились оставить ее в Хэнфорде до родов. Врачи обещали, что все случится в конце апреля или начале мая. Читая ее ровный почерк, приобретенный еще в цюрихской гимназии, в начале века, Федор, одновременно, посчитал на пальцах:

– Четыре месяца еще. Может быть, война быстрее закончится. Хотя вряд ли, гитлеровцы до последнего собираются оборонятся. И где искать Максимилиана, с нашим внуком… – он, в любом случае, собирался вернуться в Америку:

– Ничего, Берлин и без меня возьмут, а малыша я постараюсь раньше найти. Но я не могу оставить Анну одну, сейчас… – она писала, что за бой под Ставело он, Федор, получит крест «За выдающиеся заслуги»:

– Меиру дадут Медаль Почета, только ты ему ничего пока не говори, пожалуйста… – жена, видимо, получала сведения прямо из комитета начальников штабов, – и ничего не говори обо мне… – Федор пробормотал себе под нос:

– Как будто мне надо напоминать, что ни Анны не существует, официально, ни нашей дочери не существовало, и нашего внука или внучки тоже нет… – в Хэнфорде Анна посмотрела на него дымными, серыми глазами:

– НКВД, давно… – она повела рукой, – затеяло одну операцию, и, кажется, в ней преуспело… – она затянулась солдатской папиросой, – я не могу тебе всего рассказать… – поцеловав седоватый висок, Федор усмехнулся:

– То есть ничего не можешь рассказать. Я понял, что Меиру о тебе нельзя упоминать, и всем остальным тоже. Ни о тебе, ни о Марте. Но Максимилиана, или Отто… – Федор сдержал ругательство, – Меир может найти. Особенно учитывая, что Джон мертв, а больше никого и не осталось, из тех, кто разведкой занимался… – Анна хмыкнула:

– Посмотрим, насчет кузена Джона. То есть племянника, по возрасту… – Федор махнул рукой:

– Я их всех кузенами называю… – Меир был за его спиной, в командирском танке полковника Хупфера, за рычагами управления. Увидев, из машин, отступающих немцев, Федор присмотрелся к форме:

– Это не немцы… – крикнул он Хупферу, в грохоте снарядов, разносящих окопы, – это мои бывшие соотечественники, коллаборационисты… – они надеялись найти на брошенных позициях раненых, однако в развороченной снарядами земле валялись только трупы:

– Или куски трупов… – Федор отвел глаза от груды тел, в форме власовцев, – но ничего, в Мон-Сен-Мартене у нас пленные появятся. Меиру будет с кем работать… – красная, дымящаяся ракета ушла вверх. Танки двинулись по заснеженному холму. Сокол, развернувшись, полетел на север, к Мон-Сен-Мартену. Вылезая из окопа, Федор велел своим ребятам: