Нелли Шульман - Вельяминовы. Время бури. Книга вторая. Часть девятая

– Речь идет о жалком клочке земли, длиной в пятнадцать миль, и примерно такой же ширины… – он расставил пальцы, – но не забывайте, что этот клочок содержит половину всего угля Бельгии… – равнину от Бленьи до Мон-Сен-Мартена усеивали терриконы работающих и заброшенных шахт:

– Мы не знаем, что здесь заминировано, а что нет… – Паттон ткнул пальцем в карту, – местность может попросту взлететь на воздух. Впрочем, это задача саперов, которые, как мне сообщили, находятся по дороге сюда… – Меир поговорил по полевому телефону с кузеном. Услышав о новом звании полковника, Теодор вздохнул:

– Мне такие же нашивки дали. Через три дня буду в ваших краях, хватит занимать койку. Ребята мои готовы. Постараемся захлопнуть котел, без особых разрушений на шахтах и заводе. А что… – было слышно, как Теодор закурил, – что новости с востока… – новостей с востока никаких не приходило.

Меир носил семейный пистолет Кроу с собой, предпочитая не держать его в сейфе. Впрочем, несмотря на его должность, сейфа у полковника не было. Третья армия шла вперед, расположение штаба меняли почти каждый день. Меир вглядывался в тусклый блеск золотой таблички, на оружии:

– Пистолет дамский, дорогой. Как он оказался в захолустном Рётгене, откуда Питер его взял? Может быть, он не все говорил? Может быть, кто-то из группы Генриха выжил, связался с Питером, они встретились в Рётгене… – пока это оставалось единственным объяснением. Меир даже начертил в личном блокноте схему:

– Питер оставил пистолет после покушения на Гейдриха, в Праге. Там был Максимилиан фон Рабе, он мог найти оружие. Забрал револьвер, подарил его жене, то есть этой Марте. Поменял модель оружия на дамскую, перенес табличку. Но Марте нечего делать в Рётгене, и вообще, мы не знаем, где она сейчас, и где Максимилиан… – полковник Горовиц, на мгновение, замер:

– Джон встречался с заговорщиками в Берлине. А если Джон спасся, если ему передали пистолет? Тот же Генрих. Если Джон, каким-то образом, связался с Питером… – пока что все, что произошло в Рётгене, оставалось неизвестным:

– Группа Питера утверждала, что он ушел к часовне, проверять склад оружия… – Меир вглядывался в схему, – но Питер был на складе, он заранее отправился за линию фронта. Зачем, во время обстрела, бомбежки, рискуя жизнью, возвращаться в место, набитое взрывчаткой? Только если Питер оставил там что-то важное… – Меир все больше склонялся к тому, что кузены встретились в Рётгене:

– Может быть, случайно, – решил полковник Горовиц, – Джон шел на запад, к линии фронта. У него, наверняка, чужие документы. Но мы больше ничего не знаем… – из Польши, где Красная Армия три дня назад зашла в уничтоженную немцами Варшаву, тоже никаких новостей не приходило. Меир понятия не имел, где сейчас находится старшая сестра, со своим отрядом. Он так и сказал Теодору, кузен помолчал:

– Ладно. Будем надеяться, что с ними все в порядке… – ничего другого и не оставалось.

746 батальон, с тремя танковыми взводами и пехотной поддержкой, расположился на южной и восточной границах будущего котла. Задувал легкий, свежий ветерок. Танки сгрудились на дороге. Вылезая на броню, Меир сказал полковнику Хупферу:

– Это часовня бывшая, ребята местные говорили… – берег Амеля здесь оказался крутым. Из реки торчали остатки моста, поросшие влажным мхом. На той стороне взбирался на холмы заснеженный лес. Взяв бинокль, Меир внимательно обследовал верхушки деревьев:

– Я, кстати, Монаха так и не встречал. Ни его, ни Портниху. Питер их знал, Джон тоже, Теодор с Портнихой с довоенных времен знаком, а я их не видел… – в чистом, голубом небе Меиру почудился какой-то дымок:

– Нет, показалось… – он перевел бинокль на север:

– Мон-Сен-Мартена отсюда не разглядишь, он на равнине, за горами… – в трех милях от них шла линия немецкой обороны. Первый взвод батальона остался с пехотой на западе, у Мааса. Им предстояло взять Бленьи, выбить немцев со сталелитейного завода, и направиться на восток. Второй взвод атаковал с севера, со стороны Вервье:

– Там везде равнина, – мимолетно подумал Меир, – а у нас, на юге, горы. То есть на Ботранж нам забираться не надо, можно его стороной обойти, но все равно, здесь сложнее… – три взвода замыкали кольцо под Мон-Сен-Мартеном. Паттон, обходным маневром с юга, оказывался к востоку от Эйпена, у Моншау:

– И все… – солнце пригревало, Меир стянул черный, кожаный шлем танкиста, – последний котел в Бельгии будет уничтожен… – он внезапно, понял:

– Действительно так. Единственное место в Бельгии, где еще держатся немцы… – полковник Хупфер долго проверял умение Меира водить танк, но потом разрешил ему сесть на место механика:

– Сами знаете, – сварливо сказал командир, – к экипажу привыкаешь, но мой водитель неудачно на мину наскочил… – бывшего механика Хупфера третьего дня отправили в тыл, с оторванной по колено ногой. Меир вспомнил голос Паттона:

– Неизвестно, сколько шахт и дорог заминировано, и сколько на этом клочке скопилось взрывчатки. Но, судя по сведениям от партизан, в технике и живой силе мы превосходим немцев… – все, однако, понимали, что СС будет стоять до последнего:

– И гражданских лиц из Мон-Сен-Мартена никак не вывести, – угрюмо подумал Меир, – по данным Монаха, там больше пяти тысяч женщин и детей, и шахтеры, в концлагере. СС может их использовать, как живой щит… – Меир посчитал танки. Батальон, в преддверии атаки, усилили. В каждом взводе было по три десятка легких и средних шерманов:

– Еще базуки, пушки, и вообще, хорошо, что свежие силы подтянули… – на севере все было тихо. Танки заглушили моторы, радисты разворачивали полевую станцию, у часовни. Хупфер, тоже с биноклем, вглядывался в южное шоссе, ведущее в тыл:

– Гости к нам пожаловали, – усмехнулся полковник, – вовремя, к совещанию… – за открытым виллисом шел грузовик, с солдатами, в форме саперов. Меир издалека увидел рыжую голову кузена, в зимней шапке:

– Опять мы с ним воюем. Под Ставело с нами Питер был, а теперь и он погиб. Или он где-то в плену, в тылу… – невольно проверив пистолет Кроу, в кармане черного комбинезона танкистов, Меир легко взобрался на броню. Теодор, привстав в машине, помахал ему. Полковник Горовиц посмотрел на север, в сторону молчаливых, немецких позиций: «Вот и все. Начинаем».

Заскрипела проржавевшая ручка колодца. Гамен, приподняв голову, заурчал. Одной рукой Роза держала свечу, в древнем, медном подсвечнике. Зыбкое пламя колебалось, бросало отсветы на высокие, теряющиеся в темноте, своды.

По словам Гольдберга, никто не знал, как далеко уходят подвалы разрушенного замка де ла Марков. Шахтеры, помнившие старого барона, отстроившего замок, в прошлом веке, утверждали, что со времен адмирала де ла Марка подвалы никто не трогал: