Нелли Шульман - Вельяминовы. Начало пути. Книга 2

— С вами все в порядке? — озабоченно спросил какой-то лавочник, что нежился на полуденном солнце, стоя за лотком.

— Спасибо, уважаемый господин, — поклонилась Сузуми-сан. «Не скажете ли, где тут продают женские украшения?»

— Ну конечно, — лавочник улыбнулся, — только вам совсем они ни к чему — вы и так красивы, как полная луна на исходе теплого летнего дня». Мужчина увидел, как зарделась его собеседница и смутился: «Вон на той улице, простите, пожалуйста».

— Мне нужна особая заколка, — сказала Воробышек, зайдя в просторную лавку. «Ну, вы меня понимаете».

Хозяин улыбнулся, и, выдвинув плоский деревянный ящик, махнул рукой: «Выбирайте, уважаемая. Но, — мужчина поднял бровь, — они дорогие, сами знаете».

— Это не страшно, — ласково проговорила Сузуми-сан, касаясь пальцами украшенной жемчугом птички. «Хорошо, — подумала она, — красиво».

— И моток самой прочной бечевки, — добавила она, расплачиваясь. «Есть же у вас? Сколько она стоит?»

— Считайте ее подарком, — умильно ответил лавочник.

Белла, подперев языком щеку, окунула кисточку в тушь, и ловко вывела иероглиф. Учитель, наклонившись, что-то сказал, — одобрительно, — Белла поняла только одно слово:

«Правильно». Девочка улыбнулась, и, наклонив голову, полюбовалась на свиток. «Очень красиво, — решила про себя Белла.

Розовое, украшенное цветами кимоно было перевязано пышным поясом. Девочка посмотрела на искусную вышивку, и, на мгновение, закрыв глаза, подумала: «Как хорошо!

Жалко только, что у меня больше нет кукольного домика. Мама сказала, что папа Себастьян уехал в Новый Свет, и больше не вернется, а мы будем жить с папой Масато. Дэниел так рад, что у него теперь есть отец, — девочка чуть вздохнула. «Надо будет попросить у папы Масато кукольный домик, таких тут ни у кого нет, даже у дочерей даймё!»

Учитель мягко хлопнул в ладоши, и девочки, — все четверо, — подняли головы. Старик одним быстрым, неуловимым движением, нарисовал на большом свитке, лежал подле него, еще один иероглиф, и Белла, посопев носиком, выпятив губу, стала старательно вырисовывать такой же на своем свитке — маленьком.

— Можно? — Масато-сан чуть отодвинул перегородку и ласково посмотрел на жену.

— Конечно, — она улыбнулась, отодвинув вышивание, и, встав, поклонилась.

— Смотри, что я тебе принес, — Масато разложил на татами книги. «Я сам по ним учился, это миссионеры издают в Нагасаки, словарь и учебник японского языка».

Тео ахнула и нежно коснулась переплетов. «Как хорошо, и детям тоже легче станет. Тут есть христиане? — удивленно спросила она.

— И даже много, — улыбнулся Масато. «На юге, в Нагасаки, в Эдо, даже некоторые даймё приняли христианство, говорят. К нам сюда пока не приезжали проповедовать, но мы, же далеко, на севере. Масамунэ-сан знает, что я христианин, — он помолчал. «Правда, я очень, давно не был в церкви, — Волк внезапно усмехнулся. «С тех времен, как мы из Тюмени ушли.

Но молитвы я помню, каждый день говорю».

Жена вдруг покраснела, и Волк, взяв ее за руку, сказал: «Ну, если Господь нам такой подарок сделает, то уже не беспокойся — я сам съезжу в Нагасаки и привезу сюда святого отца — окрестить ребенка. А где девочки? — оглянулся он.

— Сейчас у них каллиграфия, потом музыка, а потом — танцы, — Тео рассмеялась. «Они все время занимаются, я и не вижу их вовсе».

— Ну, как и Данилка, у того фехтование, а потом я всю молодежь забираю к озеру — будем плавать учиться, пока тепло на дворе. Хотя ему что учиться — он, как рыба плавает, весь в меня, — он обнял жену и спросил: «Хочешь, я нам чай накрою в общей комнате?»

— Да я и сама, — запротестовала Тео.

— Мне будет приятно, — тихо ответил Волк. «Я ведь так давно тебя не видел, любовь моя, а ты мне снилась, — почти каждую ночь. Так что теперь, раз уж я здесь, и даймё обещал меня до осени никуда не посылать — мы будем вместе столько, сколько можно. Завтра я тебя увезу в горы на пару дней, — он коснулся губами ее маленького, теплого уха. «Там у меня домик, у водопада, простой, но в красивом месте».

— А что мы там будем делать? — лукаво спросила жена.

— Читать стихи и любоваться окрестностями, что же еще? — недоуменно ответил Масато, и они счастливо рассмеялись, — в один голос.

Уже сидя за низким столиком, следя за его руками, взбивающими чай, Тео спросила: «А тут бывает снег?»

— Конечно, — удивился Масато. «Тут север, горы, зима холодная. Знаешь, самое приятное — это сидеть вокруг котацу, очага, на террасе и смотреть, как снегопад заметает деревья в саду».

— Дети никогда не видели снега, — Тео приняла от него чашку. «То есть Данила с Мартой видели, но маленькими, они не помнят, а Белла — никогда, она очень хочет посмотреть».

— Ну, вот и увидит, — Тео подождала, пока муж поставит на стол чайник и медленно проговорила, глядя на него: «Помнишь, я рассказывала тебе о своем дяде троюродном? Ну, тот, за которого, я должна была выйти замуж? Белла — его дочь. Он погиб там, — Тео указала на восток, — на морях. И его сын тоже, они вместе плавали».

— Я же тебе говорил, — Масато потянулся, — и взял ее за руку, — твои дети, — это мои дети, мне все равно, любимая, хоть бы их у тебя не трое было, — а, - он улыбнулся, — десяток.

Тео взглянула в нишу, где висел изукрашенный цветами свиток. «Я сказала об этом, — она сомкнула кончики пальцев, — ему. Он всегда ненавидел отца Беллы, они были врагами. Он думал, все эти годы, что Белла — его дочь».

— Следует взвешивать каждое слово и неизменно задавать себе вопрос, необходимо ли то, что собираешься сказать, — после долгого молчания, сказал Масато. «Это один из заветов самурая».

Волк подумал и, вздохнув, продолжил: «Вряд ли он сделает что-то. Тут охрана, безопасно, даймё с ним уже расплатился за корабль — его сюда просто не пустят. Но надо поговорить с Беллой».

— Она же еще маленькая! — попыталась возмутиться Тео.

— Надо, — повторил муж. «Когда вернемся с гор, поговорим. Если тебе трудно, то могу я».

Тео нашла его руку, и, прижавшись к ней щекой, попросила: «Давай вместе, хорошо?»

— Конечно, — он поцеловал смуглую, приоткрытую воротником кимоно, шею и поднялся:

«Спасибо за чай, увидимся тогда вечером, счастье мое».

Себастьян посыпал песком чернила и потянулся. «Вот так, сучка, — почти нежно сказал он, перечитывая записку, — будешь знать, как водить меня за нос. Ну, осталось еще кое-что сделать — и можно будет сниматься с якоря. Ветер западный, дорога известная, — до Акапулько дойдем играючи. А там уже — он хищно улыбнулся, — все будет в моих руках.

Капитан отомкнул железный шкап, и взвесил на руке мешки с золотом. «Щедро все-таки даймё со мной расплатился, — подумал он. «Ну и славно, а то знаю я святых отцов в Риме, — если им не заплатишь, как следует, то они аннулируют брак как раз к моей смерти».