Евгений Бажанов - По законам Дикого поля

В разгар пляски в кабак вошли Вожа и пастух Николай Чеботарев. Они прослышали, что Острога гуляет в кабаке, и намеренно пришли сюда.

Вожа сбросил куртку и вступил в пляску. Он неспешно прошел круг и начал убыстрять темп и скорость движений. Острога при появлении Вожи настороженно сузил глаза, но пляску не оставил. Когда Острога увидел, что Вожа вступил в круг пляшущих, то решил, что Вожа хочет его переплясать, и усмехнулся.

Однако Вожа не собирался долго выплясывать. Скоро Острога почувствовал, что ему на ногу наступили. И тут же еще раз. Острога взвыл и было кинулся на отскочившего Вожу, но был сбит ударом Николая Чеботарева.

Посетители кабака загалдели:

– Двое на одного!

– Пусть двое разберутся сам на сам, а третий на мешайся! Николай Чеботарев поднял одну руку вверх, привлекая внимание, другой рукой показал на Острогу:

– У меня к нему свое дело! Мы с ним из одного проданного каравана! Зверолов Острога и купец Самыга продали наших караванщиков асиатцам. И я тому свидетель.

Острога кинулся к Чеботареву, но несколько сильных рук ухватили Острогу за куртку:

– Погоди-ка!

– Рассказывай про караван.

Николай Чеботарев рассказал присутствующим то же, что и табунщикам, подобравшим и приютившим его после побега. Над Острогой повисла гробовая тишина. Если в крепости еще был суд воеводский, то в одной версте от Самары судило мнение общины. А уж за сотню верст от Самары про воеводу мало кто слышал и почти никто за всю свою жизнь не видел.

Острога спохватился, заюлил:

– Когда караван захватили, я в отлучке был.

– Отчего тревогу не поднял? – спросили из толпы.

– Толку-то. Караванщиков за Яиком повязали.

– А на какие шиши в кабаке гуляешь?! – зычно спросил Чеботарев. – На иудины сребренники! Караван вести пустой нанимался.

– Был у меня запас, – оправдывался Острога.

Народ заколебался.

– Чем правду докажешь? – спросили из толпы.

– А чем он докажет? – Острога показал на Чеботарева. – Навет. Точно навет.

– А поступим, как наши отцы делали, – предложил Чеботарев. – Сунем руки в огонь. Ты и я разом. Кто раньше запоет и выскочит из огня, тот и враль. Либо ты переспоришь, либо тебя в Диком поле с каждого двора гнать будут, как паршивую собаку.

Во дворе разожгли костер. Николай и Острога закатали рукава рубах и каждый сунул руку в пламя.

Когда Острога обнажил до локтя левую руку, то Вожа увидел на ней полосы от локтя до кисти, пропаханные медвежьей лапой. По этой примете, предсказанной вещуньей год назад, он узнал того врага, кто будет охотиться на него, пока жив.

– Шрамы от локтя до кисти, – припоминая предсказание, пробормотал Вожа. – По ним узнаешь его.

– Что? – спросил Васек.

– Так. Вспомнил вещунью.

Острога бежал бы да знал, что молва бежит быстрее. Убежать от нее можно только в центральную Россию или в далекую Сибирь. Убегать – значит распрощаться с привольем Дикого поля. Да и дадут ли ему выскочить живым хотя бы сейчас.

Над двором распространялся запах паленого волоса и кожи. Слабонервные опустили глаза.

Из окна соседнего дома выглянула барышня. Она позвала отца, служащего таможни:

– Папа, посмотри, что делают. Прикажи солдатам прекратить безобразие. Что же ты смотришь?

– Дикари. Лишний раз их лучше не трогать. У них свои законы. Они считают, что у правого воля сильнее, а лжец и трус сам себя выкажет.

– Не могу смотреть на это, – барышня закрыла окно. Николай Чеботарев, еще не совсем окрепший после побега, рухнул в костер. Острога тут же выдернул обожженную руку из огня:

– Я выстоял.

Чеботарева подхватили и выдернули из огня.

– Мы того не можем сказать, – Вожа обвел глазами присутствующих. – Руку вынул раньше, чем Николая вынули из огня. Душа твоя заячья, а руки твои грязные и душегубские.

Тучи снова сгустились над головой Остроги.

– Ты предлагаешь сойтись на русской охоте? – осторожно спросил Острога. Получив утвердительный кивок, Острога понял, что отступать некуда, и напустил на себя воинственный вид. – Ты зверолов, и я зверолов. Сойдемся на русской охоте.

– В лесу, – предложил Вожа. – У стрелки рек Самара и Таволжанка.

– Нет, – не согласился Острога. – Выбор за мной. Встретимся у Черного всадника. Ровно через неделю. Что молчишь?

– За могилой речь безмолвна. Через неделю я буду там, – Вожа кивнул и пошел прочь.

Глаза знаменитого зверолова горели жаждой боя. Сбывалось то, что год назад предсказывала старая ворожейка из Липовки. В конце жаркого лета черная душа выказала ту примету, о которой ему говорилось. Значит, верно сказано. Вожа не привык подолгу думать о смертельных опасностях. Чем они ближе, тем быстрее пройдут.

Пожилой табунщик покачал головой:

– В поле съезжаться – родней не считаться.

– Будь осторожен, Вожа, – посоветовал вдогонку один из звероловов. – Острога опытный и очень хитрый следопыт.

Сойтись на русской охоте – обычай от седых времен. Своего рода дуэль, проводившаяся без секундантов. На охоту приходили двое, возвращался чаще всего один. Такая охота не считалась ни убийством, ни разбоем. Как не считалась убийством смерть, случившаяся в честном кулачном бою. Даже расследования властями не проводились. В отдельных местах Дикого поля такую охоту объявляли незаконной, но последствий для участников она не имела. К тому же случаи такие не часты, а участники – в большинстве немногочисленные бесконтрольные звероловы. Еще много в Диком поле пустынных мест, где жизнь ставила такие драмы, что оставались в людской памяти на века.

Весть о предстоящей «верной» охоте быстро разнеслась среди первопоселенцев. Дошла она и до Моти.

– Ты что удумал? – напустилась Матрена на мужа. – Что выдумал? Только вернулся. Еще и не погурковали как положено, а ты опять хочешь бежать на край света. Поедем домой.

– Не могу, – сказал Вожа, продолжая проверять снаряжение.

– От меня бежишь?

– Нет.

– Кто тебя неволит?

– Назад ходу нет. Закон Дикого поля гласит: можно потерять кошелек, но нельзя потерять лицо. Поезжай домой и жди меня там.

– Я с тобой поеду, – вызвался Дружина.

– Нет, – Вожа отрицательно качнул головой. – Только он и я. Так заведено. Васек, я показал тебе мои зимовья на вольных реках. Если что, пользуйся ими как своими. Ну, не вешай носа. Мы с тобой еще погуляем по степным долам.

Вожа уехал. А Мотя накинулась на отца и братьев:

– Что еще за закон такой про лицо и кошелек! Почему вы его не остановили?

– Нельзя переступать через этот закон, – сказал Дружина. – Он связует другие законы Дикого поля, как известь при кладке каменного амбара.

– Может, еще вернется, успокоится и заживете в ладу и согласии, – вздохнул старый Максим.