Мулк Ананд - Два листка и почка

— Согласитесь, что мы обязаны прежде всего укреплять дисциплину, не так ли? — Он снова остановился. Потом вспыхнул и повысил голос: — Представляете себе, что будет, если эта толпа кули нападет на нас? Резня, вот что, — и хуже того — весь наш престиж полетит к чертовой бабушке!

— А им что за дело? — пробормотал про себя Крофт-Кук.

— Доброе утро! — приветствовала всех миссис Крофт-Кук, появляясь с зонтиком в руках, оживленная, экспансивная, совершенно не желающая считаться с общим волнением.

— Какое восхитительное утро, не правда ли?..

Чарльз Крофт-Кук нахмурился и отвернулся с гримасой. Последовало неловкое молчание. Лишь солнце разбрасывало всюду огненные блики.

— Во всем виновата Барбара, — обратилась миссис Крофт-Кук к мужу, точно извиняясь перед ним за дочь. — Она так плачет, даже миссис Мэкра не может унять ее.

— Он думает, что сумел провести нас, — сказал Мэкра, жуя губами, точно у него было неприятное ощущение во рту. — Вчера вечером явился сюда под предлогом встречи с Туити, а на самом деле с целью пронюхать про наши приготовления.

И он крепким словом обругал де ля Хавра.

— Неслыханно, Чарльз, — повернулся он к Крофт-Куку, — этого нельзя так оставить!

— Я его немедленно уволю, правление потом подтвердит мое распоряжение.

Мэкра направился в комнату отдыха разыскивать свою жену Мэйбл. Крофт-Кук и Хант пошли за ним.

— Все нынче не в духе, — надула губки миссис Крофт-Кук, увидя, что все ее покинули на веранде.

— Первый же самолет заставит их отказаться от своей тактики, — заявил Мэкра. — А наряд полиции из Силхета сумеет внушить им страх божий. — Майора крайне раздражало безмятежное спокойствие Туити, равнодушно покуривавшего в кресле, и он всеми средствами старался втянуть его в разговор.

Туити поднял с пола оброненную газету «Зритель».

— Все эти военные приготовления, по-моему, излишни, — сказал он ровным, невозмутимым тоном. — Надо было выслушать претензии кули, не затевая всей этой канители…

И он стал отыскивать страницу с карикатурами Джорджа Бельчера, чтобы подавить в себе возмущение. К нему накануне вечером приходил де ля Хавр посоветоваться, нельзя ли склонить остальных покончить со всем этим делом мирным путем. Но где там! Все точно взбеленились — повырядились в военную форму, обвешались оружием, спали с револьверами под подушкой и пооборвали провода, вызывая солдат в помощь своей вооруженной страже.

«Подобные стрелки-любители, — говорил себе Туити, — опаснее всего в первую голову для себя и своих друзей». Он достаточно хорошо знал кули, чтобы не верить в то, что они захотят драться, да и де ля Хавр при всей своей горячности был в сущности благонравным парнем. Не уверял ли он, что всего лишь посоветовал кули изложить свои жалобы Крофт-Куку и Ханту, а те стали ему угрожать, а теперь вовсе потеряли голову! Пора бы этим людям знать кули — они достаточно жили среди них… Положительно их ограниченность злила Туити.

— Хэлло, Мэк, старина, у вас геройский, вид, — воскликнул Хитчкок, войдя, пошатываясь, в комнату, красный как рак, с глазами, воспаленными от пьянства и бессонницы…

— Вы дерзите, Хитчкок, — ответил Мэкра, — и к тому же мертвецки пьяны.

— Вы будете преданы военному суду за оскорбление старшего офицера, заодно с де ля Хавром, — усмехнулся Туити и, прищурившись, хитро поглядел на Хитчкока.

— Мы внимательно отнеслись к вашему другу, — обратился Крофт-Кук к Туити. — Но он подстрекал чернь к убийству и должен ответить за свои действия. Бунт затеял, как вы знаете, он, а не я. Все эти беспорядки…

Крофт-Кука угнетал беспорядок, вся нелепость событий его глубоко возмущала. Нормальная работа на плантации была нарушена. Слоняться без дела по клубу, когда надо было в этот час сидеть в конторе, разбирая почту, ему казалось преступным, так как это выбивало из колеи, а он был прежде всего человек порядка и рутины. И ему уже мерещились неизбежные убытки, пассивный баланс и иные последствия беспорядков.

— Он дезертир и подлец, — провозгласил Мэкра, — почему бы ему не остаться на ночь тут с нами? По правилам его бы надо поставить к стенке со всей его наглой бандой!

В наступившем молчании еще острее чувствовалась напряженная, наэлектризованная атмосфера. Хитчкок, маскируя свое смущение, стал что-то насвистывать.

Вдруг в затянутом сеткой окне послышалось низкое гудение самолета.

Мэкра, Хант и Ральф выскочили на веранду. Им навстречу торопилась миссис Крофт-Кук, размахивая зонтиком.

— Самолет летит! Самолет летит!

— Ребята, готовьтесь! — возбужденно крикнул Мэкра.

— Спасены, спасены! — радовался Крофт-Кук, махая рукой и глядя в небо.

Бомбардировщик Королевских военно-воздушных сил, описав круг над плантацией, выключил мотор и пошел на посадку. Крофт-Кук тоже вышел на веранду.

Из своей комнаты появились дамы — напудренные, надушенные и прелестные, несмотря на чрезвычайную обстановку. Они стали выглядывать из окна гостиной на политую площадку для поло.

Туити стоял в дверях, насмешливо прищурившись, и наблюдал героическое поведение мужчин. «Им чудится по крайней мере снятие осады с Альказара», — подумал он и стал размышлять, сколько прячется злобы и ненависти за простым фактом появления бомбардировщика на мирной плантации. Каким низким целям заставляют служить такое совершенное изобретение человека! И все же инженер в нем невольно восхищался стоявшим перед ним изумительным творением инженерного искусства.

Офицер Королевских военно-воздушных сил соскочил на землю и отдал честь Мэкра. Майор проводил его на веранду.

— Долетели без приключений, — рассказывал офицер, — но посадка была трудной — мы не сразу обнаружили площадку для поло. За нами летят четыре бомбардировщика — им будет легче приземлиться. У них на борту взвод легкой йоркширской пехоты под командой унтер-офицера. Командир соединения приказал перебросить сюда еще две роты пограничных стрелков.

— Позаботьтесь о завтраке, Хант, — распорядился Мэкра, взволнованный предстоящими событиями. — Бомбардировщики прибудут сюда с минуты на минуту, и нам можно будет наступать на территорию противника.

Поднявшийся над долиной утренний туман растаял под ослепительными лучами солнца. В чистом воздухе стояла полная тишина, и над густым пологом листвы опрокинулся безоблачный купол небосвода. Вся природа, охваченная медленно надвигающимся полуденным зноем, цепенела и замирала, будто переставало биться сердце жизни.

Вдруг послышался шум, напоминающий жужжание насекомых в чаще леса. Он все нарастал и ширился, разливался по горам и долам, волнами расходился во все стороны, пока не наполнил весь воздух. Он был так грозен и необычен, что его вполне можно было приписать какому-нибудь колдовству или волшебным проделкам сахибов. По мере его приближения стало казаться, что кто-то рвет пополам небо.