Виктор Поротников - Спартанский лев

— Пардалиска, — бросил Эвридам рабыне, направившейся с пустым подносом обратно в мегарон, — принеси воды и полотенце.

Задержавшись в дверях, рабыня молча кивнула и скрылась за дверной занавеской.

Пардалиска принесла небольшой медный таз с водой и приблизилась к Эвридаму, но тот кивком головы указал ей на гостя. Женщина, обойдя стол, подошла к Тимону, держа таз обеими руками. На плече у неё висело льняное полотенце.

Наскоро ополоснув руки, Тимон с жадностью принялся за еду. Краем глаза он заметил, что Эвридам перед тем, как вытереть руки полотенцем, шутливо смахнул с кончиков пальцев несколько капель прямо в лицо Пардалиске. Это лишний раз подтверждало, что он вовсе не тяготился своей участью вдовца.

— Если она родит от тебя сына, то у него не будет гражданских прав, — как бы между прочим заметил Тимон после того, как Пардалиска удалилась.

— Как ты догадался, что Пардалиска беременна? Она всего-то на втором месяце. — Эвридам не донёс ложку с супом до рта.

— Я и не думал об этом. — Тимон пожал плечами. — Я просто предупредил, что при всех твоих прошлых заслугах сын от рабыни не сможет стать полноправным спартиатом. Только и всего.

— Я знаю, — мрачно буркнул Эвридам, вновь принимаясь за похлёбку.

— И ещё, друг мой, мне жаль, что твои ласки и твоё семя достаются какой-то рабыне, а не спартанке, способной родить здоровых и таких нужных Лакедемону детей. — Тимон отодвинул опорожнённую тарелку. — Вот что огорчает. И не только меня.

— Значит, всё-таки ты пришёл ко мне по поручению эфоров, — проворчал хозяин. — Как видно, кому-то из них спокойно не спится при мысли, что мне спится спокойно.

— Не злись. — Тимон отломил кусочек лепёшки и отправил в рот. — Разве плохо, что эфоры о тебе вспомнили? Что дурного в том, что не только я, но и эфоры проявляют о тебе заботу?

— Что же они не позаботились обо мне четыре года тому назад? — сердито спросил Эвридам. — Тогда от меня отвернулись не только эфоры, но и старейшины. И вдруг — такая милость от Эгидов и Тиндаридов! Мне это непонятно, клянусь Зевсом.

— Да брось ты в самом деле! — с лёгким раздражением обронил Тимон, жуя хлеб с сыром. — Сам ведь знаешь, что спартанская знать невзлюбила тебя за дружбу с царём Клеоменом. Клеомен едва не осуществил переворот в Спарте, столкнув лбами знать и народ, а ты был на стороне царя. Когда он умер...

— Выражайся точнее, — перебил Эвридам. — Клеомена подло убили те же Тиндариды, Эгиды и Пелопиды. Они обманом завлекли Клеомена в ловушку и расправились! Как это на них похоже — одолевать силу коварством и низостью!

— Так вот, — невозмутимо продолжил Тимон, — со смертью Клеомена изменилось и отношение знатных граждан к тебе, друг мой. Не сразу, конечно. Знать хотела посмотреть, как ты себя поведёшь, оставшись без могучего покровительства. И хвала богам, что ты повёл себя благоразумно, не кинулся мстить за царя, как некоторые из его любимцев. Кстати, где они теперь?

— Одни в изгнании, другие мертвы.

— То-то. — Тимон важно поднял палец. — Гражданские распри до добра не доводят. Замечательно, что твоё благоразумие оказалось сильнее чувства мести.

В дальнейшей беседе Тимон предложил Эвридаму выбрать из вдовствующих спартанок ту, что более ему по сердцу.

Под конец трапезы хозяин выпил много вина, отчего обрёл благодушное настроение. Он больше не пытался язвить и упрекать своего собеседника в запоздалом благородстве, не изливал свою неприязнь к высшей спартанской знати, которая ценила его лишь до той поры, покуда Эвридам не сблизился с царём Клеоменом, возымевшим намерение изменить спартанские законы себе в угоду.

Оказалось, что Эвридам давно обратил внимание на рыжеволосую Меланфо, подругу красавицы Астидамии.

— Я знаю, что у этой рыжей бестии привередливый нрав, и сговорить её выйти за меня замуж дело очень непростое. Но мне хотелось бы при создании новой семьи основываться только на своих чувствах, а не на каких-то выгодах, — признался Эвридам.

Однако Тимон был всё так же невозмутим и полон искреннего расположения.

— Ты сделал прекрасный выбор, дружище. — Он ободряюще улыбнулся своему собеседнику. — Остальное — моя забота. Верь мне, Меланфо будет твоей женой.

Леарх не стал дожидаться полуночи. Он был возле дома сестры, едва погасли последние отблески вечерней зари.

Высокие кипарисы за каменной изгородью соседнего дома гнулись под напором сильного ветра. В тёмном небе, заслоняя звёзды, плыли большие тучи. Стихия гнала их на северо-запад, к Аркадским горам.

Было слышно, как в домах тут и там со стуком закрываются оконные задвижки. Надвигалась непогода, и её приближение окутывало какой-то тревогой большой город, раскинувшийся на холмах в излучине двух рек.

Леарх постучал в дверь условным стуком. Подождав, он стал колотить в дверь уже сильнее, решив, что из-за шума ветра его стук не слышен в доме.

Дверь внезапно открылась, когда Леарх сделал очередной замах рукой.

На пороге стояла Дафна в очень коротком хитоне [38] Короткий женский хитон назывался эксомида. Такие хитоны чаще всего носили спартанки. , с головой, обмотанной длинным полотенцем.

— Чего так рано? — неприветливо бросила она, переступая босыми ногами на холодном полу.

— Я подумал... — смущённо пробормотал Леарх.

— Ладно, входи, — посторонившись, сказала Дафна.

Леарх вошёл в дом.

— Она ещё не пришла, — сообщила Дафна брату, пройдя с ним в центральную комнату с очагом. — Ты побудь здесь, а мне надо успеть домыться.

Леарх игриво шлёпнул сестру пониже спины, заметив, что если у таинственной незнакомки эта часть тела столь же прелестна, как у Дафны, то это замечательно.

— Можешь радоваться, братец. С этой частью тела у неё всё в порядке, — удаляясь в купальню, промолвила Дафна. — Только не вздумай при первой же встрече давать волю рукам. Эта женщина не выносит грубых мужчин.

— Ты, случаем, не богиню Артемиду [39] Артемида — дочь Зевса, сестра Аполлона, богиня плодородия и живой природы, а также покровительница деторождения. Линостолия — длинная одежда спартанок, чем-то напоминавшая балахон, но с вырезами на бёдрах. пригласила в гости?

— Почти угадал. — Дафна скрылась за дверной занавеской.

Последняя фраза произвела на Леарха двоякое впечатление. С одной стороны, ему льстило, что знатная богоподобная женщина желает иметь его своим возлюбленным. Вместе с тем в Леархе вдруг поселилось смутное беспокойство. Словно кто-то невидимый шепнул ему на ухо, что встреча с этой незнакомкой внесёт разительные перемены в его жизнь. У Леарха даже мелькнула мысль, а не уйти ли домой?

И только боязнь стать посмешищем в глазах сестры да ещё сильное желание увидеть таинственную женщину удержали Леарха. Томимый ожиданием и внутренним волнением, он обошёл всё помещение дома, даже комнатки рабынь, и вновь вернулся в мужской мегарон.