Виктор Поротников - Спартанский лев

От отца, царя Клеомена, Горго достался прямой, немного тяжёлый нос, который, впрочем, соответствовал её твёрдому нраву, которым дочь пошла в отца. Когда Горго вступила в пору цветущей юности и молодые мужчины стали обращать на неё внимание, то всякий знающий толк в женской красоте, глядя на густые брови и чувственные уста, с удовлетворением думал, что единственная дочь царя Клеомена, выйдя замуж, будет страстной любовницей. В то же время знатока в этой области не мог не настораживать прямой пронизывающий взгляд Горго и её властный нос. Было ясно, что уже сейчас эта милая пышнокудрая девушка имеет непреклонный характер, который со временем может превратить её в злобную и упрямую мегеру.

Горго с юных лет выделялась среди своих сверстниц тем, что рано перестала играть в куклы. Она раньше многих своих подруг научилась читать и писать, уже в девять лет задумчивая дочь царя предпочитала играм чтение героических поэм Гомера [45] Гомер — знаменитый эпический поэт, живший в Ионии приблизительно в VIII веке до н.э. Наиболее известные произведения Гомера — «Илиада» и «Одиссея». или мифических сказаний Гесиода [46] Гесиод — поэт, живший в Беотии в VIII веке до н.э. Как и Гомер, писал свои поэтические творения в форме эпического гекзаметра. . Когда умерла мать Горго, воспитанием семнадцатилетней царской дочери занялась тётка, Гегесо. Царь Клеомен не противился этому, поскольку питал самые нежные чувства к родной сестре своей жены. Гегесо увлекалась поэзией Сапфо [47] Сапфо — выдающаяся поэтесса античности, жившая на острове Лесбос в VII веке до н.э. Сапфо писала на эолийском диалекте, используя различные метрические формы. Темой всех произведений Сапфо были личные переживания, счастье, муки несчастной любви. . От неё тягу к чувственным стихам лесбосской поэтессы унаследовала и Горго.

Клеомен прочил в мужья своей дочери Леотихида, сына Менара, из царского рода Эврипонтидов [48] Эврипонтиды — один из двух царских родов в Спарте, основателем которого был Эврипонт, сын Прокла. . Леотихид занял трон Эврипонтидов, сместив с него Демарата, сына Аристона, благодаря поддержке Клеомена. Позднее выяснилось, что Клеомен, подкупив нужных людей, оболгал Демарата, назвав того незаконнорождённым. Тем не менее Леотихид остался на троне Эврипонтидов, поскольку Демарат бежал к персам и не собирался возвращаться.

Вражда между Клеоменом и Демаратом была давняя. Двум честолюбцам было тесно в Спарте, они мешали друг другу. Если честолюбие Демарата выражалось в том, что он стремился побеждать не только на поле битвы, но и на общегреческих состязаниях в Олимпии, Коринфе и Дельфах, то Клеоменом двигало желание одному править в Спарте. Демарат, будучи царём на троне Эврипонтидов, прославил Лакедемон, одержав победу в ристании четырёхконных колесниц на Олимпийских играх. Клеомен же вёл бесконечные войны с соседями, особенно с Аргосом, в надежде, что войско со временем проникнется к нему преданностью, какой не добивался от своих воинов ни один спартанский царь. Со столь преданным войском Клеомен надеялся произвести в Спарте переворот, низвергнув владычество эфоров.

Однако расчёт Клеомена не оправдался. Войско не пошло за ним, когда наступила пора решительного противостояния царя и эфоров, за которыми стояли все знатные роды лакедемонян. Тогда Клеомен бежал к фессалийцам, которые дали ему конное войско. В Фессалии у Клеомена было много друзей из числа тамошней знати. Кроме фессалийцев к нему присоединились фтиотийские ахейцы, опунтские локры, мегарцы и кое-кто из аркадян. С большим войском Клеомен подступил к границам Лаконики.

Спартанская знать была в смятении, поскольку в Спарте не было ни одного военачальника, который мог бы на равных противостоять Клеомену. Как всегда, нашлись люди, в основном это были тайные сторонники Клеомена, которые заявляли во всеуслышание, что он не требует каких-то особых привилегий, но возврата к тем временам, когда в Лакедемоне правили цари и старейшины, а коллегия эфоров занималась лишь гаданьями по звёздам.

Знать решила уступить Клеомену, не доводя дело до сражения, ибо сомнений в том, что он победит, ни у кого не было. За всю свою жизнь Клеомен ни разу не был побеждён на поле битвы. К тому же собранное им войско по численности было в два раза больше спартанского.

Однако Клеомен, добившись своего, торжествовал недолго.

Спартанцы, приговорённые им к изгнанию, напали на Клеомена и его приближенных прямо в здании герусии, когда те собирались праздновать победу. Все друзья царя были перебиты. Клеомену удалось вырваться, но от полученных ран он вскоре скончался. Войско разошлось по домам.

Эфоры и старейшины посадили на трон Агиадов [49] Агиады — царский род в Спарте, родоначальником которого был Агис, сын Эврисфена. Леонида, брата Клеомена. Горго стала женой Леонида, которого эфоры принудили развестись с первой женой. Брак дяди и племянницы в глазах эллинов мог показаться кровосмесительным. Однако спартанские власти исходили из того, что Леонид и его младший брат Клеомброт приходились Клеомену не родными братьями, а сводными — у них был один отец, но разные матери. Царь Анаксандрид, отец Клеомена, Леонида и Клеомброта, одновременно жил с двумя жёнами, такое допускалось спартанскими законами в отдельных случаях.

Леарх после первой встречи с Горго в доме Дафны был сам не свой, словно его возжелала не смертная женщина, но богиня. В ту дождливую ночь голова его напрочь отказывалась соображать. И если бы не Дафна, умело втянувшая брата в общую беседу, у Горго вполне могло сложиться впечатление о крайне невысоких умственных способностях Леарха. Правда, выпив вина, он почувствовал себя смелее и даже сумел рассмешить сестру и царицу, рассказывая забавные истории, случившиеся с некоторыми из атлетов на недавно прошедших Олимпийских играх.

От выпитого вина и волнений Леарх, едва добравшись до постели, уснул как убитый.

Утром в нём взыграла мужская гордость. Ведь он и не пытался соблазнять жену царя Леонида, она сама открылась ему в своих чувствах.

«Надо признать, Горго имеет очень приятную внешность, — размышлял Леарх, лёжа в постели. — Попка у неё, пожалуй, ничуть не хуже, чем у Дафны. А какие густые и красивые волосы!»

Леарху вдруг захотелось запустить пальцы в эти чёрные кудри. Захотелось крепко схватить Горго за волосы, запрокинуть ей голову и припасть губами к её устам. Так грубовато отец Леарха выражал свои чувства к его матери, не подозревая, что маленький сын, всё видевший, не только запомнит такое поведение отца, но и уяснит для себя, что это единственно верный путь во взаимоотношениях мужчины и женщины.