Александр Коломийцев - Русские хроники 10 века

Боярин вскорости вернулся. Вид имел растерянный. Его Преосвященство служить молебен отказался наотрез.

– Вот наглый поп, – говорил Воробей с выражением крайнего возмущения на лице, заглядывая в глаза князю.

– Почто отказался? – недовольно морщась от явного подобострастия боярина, спросил князь. – Толком сказывай.

– Сказал, рать у князя языческая, не может просить у бога здравия закоснелым душам. Пускай, мол, окрестятся, тогда и молебен отслужит. Вот вредный поп, нас вона сколько крещёных.

– Ты вот что, ступай в церковь святого Василия, покличь отца Анастаса, он поп тамошний.

– Знаю, знаю. Этот отслужит.

Но боярин ошибался, причём дважды. Ни один иерей не справит службы по язычникам. Да и не затем был надобен Анастас Владимиру. Требование архиерея кольнуло самолюбие, но по сути было верным. Он сам хотел того же, что требовал главный корсунский поп. Ссориться с иерархами церкви и стоять на своём не стоило, да и не имело смысла. Отец Анастас был надобен для организации крещения. Иным честным корсунским отцам Владимир не доверял. Сделают что-либо не так, или сделают с насмешкой, унижением его, великого князя. К иерею же церкви святого Василия чувствовал доверие, как к человеку, с которым не надобно быть постоянно настороже.

Пока ждал отца Анастаса, с вымола прискакал киевский вестник. Боярин Волчий Хвост, оставленный на воеводстве, доносил:

«Здрав ли еси, великий князь!

В Киеве ныне всё добре. Печенегов, пожаров, мора не было. В кресене случились две безделицы. Помер боярин Блуд, Мистишу Киселя нашли поутру мёртвым с разбитой головой, всего в крови. Головников не нашли, ибо видоков нет. Людие же сказывали, шибко бражничал Мистиша.

В остальном всё добре. Кияне желают своему князю здравия, того же его дружине и рати».

Вечером сотники объявили княжью волю – всем, и дружине, и ратникам креститься. Кто не станет креститься, тот не люб будет князю. Сам князь с ближними своими давно крещён и пребывает в благодати. Желает князь, чтобы люди его, уверовав в истинного бога Иисуса Христа, также пребывали в благодати и избегли геенны огненной.

Вечером же посетил великого князя ещё один епископ. Как позже объяснил Анастас, то был не правящий архиерей, даже не имевший своего прихода, а только сан. Но о том Анастас, проводивший в доме князя времени больше, нежели в своей церкви, объяснил позже. По облачению Владимир и сам понял: перед ним не рядовой поп, священник рангом повыше. Как и у архиерея Константина, у пришедшего попа кроме обязательного креста висел круглый образ Спасителя.

Благословив раба божия Василия, поп заговорил с великим князем Владимиром.

– Я епископ Иоаким, живу в Херсоне несколько лет, пришёл в Таврику из Константинополя. Хочу идти на Русь со словом божиим, обращать народ русский в правую веру, спасать от геенны огненной. Для сего изучил язык ваш, накупил книг со священным писанием. Есть у меня и «Новый Завет», и «Послания апостолов», и Четьи-Минеи, и Псалтирь, и богослужебные книги. Я человек не бедный и употребляю богатства свои для вящей славы Господней. Возьми меня с собой в Киев, князь. Принесу твоему народу большую пользу.

– Русь велика, Киев лишь один из городов её, отче.

– Я знаю о том, княже. Я много говорил о Руси с вашими людьми, приходившими в Херсон. Я не останусь в Киеве, уйду в Приильменье, Новгород.

– Не замёрзнешь, отче? Новгород не Херсон. Знаешь ли ты, что такое снег и мороз?

– Я готов к подвигу и готов служить богу среди снегов и морозов Руси.

– Хорошо, честной отец, готовься в дорогу. Я извещу тебя, епископы нужны на Руси.

Владимир понемногу вникал в церковные дела и уже знал, что даёт священнику епископский сан.

Анастас об Иоакиме отозвался двояко:

– Се добре, что епископ на Русь идёт, будет кому достойных клириков в сан рукоположить. Отец Иоаким не в ладах с константинопольскими иерархами, потому и в Херсон пришёл. Но подвержен гордыне отец Иоаким. Человек он просвещённый, читал не только богословов, но и иное – трактат Багрянородного, поэтов византийских и древних эллинов. О том ведёт беседы с мирянами, в коих восхваляет язычников-эллинов. Се не подобает священнику. Возьми его, коли просится, да отправь подале от Киева, к диким племенам, гордыня-то и слетит с него. Там об эллинских художествах не побеседуешь, там иное надобно.

Ревность отца Анастаса была понятна. Просвещённый епископ мог занять главенствующее среди священства место возле наивного в церковных делах князя. А отец Анастас видел возможность из провинциального священника, – при всей своей самодостаточности Херсон был окраиной Империи, – обернуться в первосвященника огромной державы, каковой являлась Русь. Чтобы занять это место, соперника заранее надо было отправить на задворки.

Вечером и на следующий день медов, пива кметам не подавали. Десятинники приглядывали, чтоб самовольно вина не испробовали. Утром в становище пришли иереи, диаконы, прочие клирики, принесли книги со священным писанием, иконы, растолковывали символ веры, заповеди божьи. Весь день до позднего вечера гудели голоса ратников, вразнобой повторяющих слова обязательной молитвы: «Верую во единаго бога Отца, Вседержителя, Творца Небу и земли, видимым же всем и невидимым… Верую и в Духа Святаго, Господа, Животворящего, иже от Отца исходящего, иже со Отцем, и Сыном споклоняема и сславима, глаголававшего пророки… И жизни будущего века. Аминь». Попы, для язычников все клирики – попы, учили не только обязательным молитвам и наставляли о поведении во время крещения, ибо крещение есть великое таинство и относиться к нему надобно с благоговением, но и, поражая воображение варваров, рассказывали о чудесах, явленных божественным промыслом. О чудесах, явленных в стародавнее время – слепоте и прозрении князя Бравлина, взявшего Сурож и творившего поначалу в покорённом городе великие непотребства, о епископе Капитоне, вошедшем в горящую печь и вышедшем из неё целым и невредимым, – повествовали одинаково. Те чудеса говорили о существовании бога, о его попечении верующим в него. О недавнем же чуде, свидетельствовавшем о расположении к ромеям Богородицы, рассказывали двояко. В том, что чудо явилось при басилевсе Льве Мудром и патриархе Макарии, и в том, что в то время Византия вела великую брань с сарацинами, и враги подошли к самому Константинополю, в том рассказчики сходились. Далее поведатели описывали чудо вразнобой. Последнее чудо было явлено в Константинополе, никто из корсунян при нём не присутствовал, а слухи есть слухи.

Одни рассказывали так. Чудо явилось Андрею, Христа ради юродивому, славянину, рабу Феогноста, во время всенощного бдения во Влахернском храме. Тот Андрей увидел идущую по воздуху Пресвятую Богородицу, озарённую небесным светом и окружённую ангелами. Сопровождали Богородицу Иоанн Креститель и Иоанн Богослов. Андрей, не веря глазам своим, сказал о видении молящимся. Те подняли взоры свои и созерцали Богородицу. Богоматерь, обливаясь слезами, молилась. Затем подошла к престолу и опять молилась за предстоящий народ. Закончив молиться, сняла с себя покрывало и распростёрла его над всем стоящим народом, и от того на весь народ снизошла благодать.