Ефим Гальперин - Бешенство подонка

Со стула поднимается ротмистр Маслов-Лисичкин из сыскного отдела. Тот самый, что с напомаженным пробором и аккуратно подстриженными усиками:

– Слава Богу, дождался вас, господин Рутенберг.

– В чем дело? Почему никого в здании?

– Оперативная информация… Сегодня ночью в город под видом матросов эскадры прибывают ударные группы боевиков – шюцкоровцев из Финляндии. Они заменят рабочих и солдат во всех патрулях и оцеплениях казарм, расставленных Петросоветом. А завтра примут участие в этом многотысячном шествии к Мариинскому дворцу. Апофеозом манифестации будет арест правительства. А потом съезд депутатов, который начинается сегодня, возьмет власть в свои руки.

– Неужели нельзя организовать оборону?!

– С кем?! Сами знаете, в гарнизоне ни одной боеспособной единицы. Казаки держат нейтралитет. Юнкерские училища годятся только для затыкания дыр. Увы, удержать информацию в нашем управлении не удалось. Так что все ушли. И в полицейские участки сообщено. Тоже расходятся. Я остался вас предупредить. Уходите. Сейчас лучше всего никуда и ни во что не вмешиваться.

– А что с охраной чиновников?

– Оставлена только у соответствующих форме «номер один».

– А сотрудники, которых мы выделили от нашего управления для охраны министра Терещенко?!

– Они доложили, что Терещенко с супругой уехали в Зимний дворец. Обедать. Доложили и тоже ушли-с.

– Как?! Но ведь Терещенко нужна охрана!

25 октября (7 ноября по новому стилю) 1917 года.

Петроград. Набережная у Зимнего дворца. [78]

Вечер.

Толпы слоняющихся без дела моряков. В город их из Кронштадта привезли, а «Разойдись!» команда не поступала. Держаться, мол, вместе. Экипажами кораблей. До завтрашней демонстрации.

От безделья, холода и сырости они жгут костры, пристают к редким прохожим.

Мимо них проезжает кортеж секретаря Петроградского военно-революционного комитета Антонова-Овсеенко. Броневик впереди, броневик позади. В середине два грузовика моряков и автомобиль с «самим». С ним иностранные журналисты. Среди них, конечно, Джон Рид и его боевая подруга Луиза Брайант.

Матросы криками и свистом знаменуют проезд начальничка.

На набережной стоит автомобиль гауптмана, а сам он в солдатской шинели и папахе невдалеке, рядом с грузовиком своих боевиков. Одеты они по-разному. Кто в солдатской одежде, кто под рабочего замаскирован, кто под матроса.

Лёха смотрит вслед. На этот раз он в форме военного моряка. Бушлат, бескозырка. Маузер в деревянной кобуре.

– Почесали большевички, бля, – говорит он, – А что за девка там у них? И ребята странные?

– Журналисты. Иностранные, – говорит гауптман, – Так! Начинаем, Лёха! Вот схема. Третий этаж. Это комната, где он обычно останавливается, когда наезжает во дворец. Окна сюда. И чтобы всё тихо! Главное, папка с бумагами. Да и сам он. Живой!

Двое боевиков из группы гауптмана отжимают замок на подвальном люке, используемом для доставки угля и дров во дворец. Ныряют в проем на разведку. Остальные группируются для входа. Ждут.

Никого. Тогда в проем ныряет Лёха.

Петроград. Зимний дворец.

Подвал. Вечер.

Лёха осторожно движется по коридору. За углом шум.

– Не положено тут шляться! По каким таким делам?! Сейчас вызываю начальника караула! – разоряется толстый фельдфебель.

Перед ним, в окружении вооружённых юнкеров, стоят два боевика гауптмана, посланные, было, на разведку.

Лёха бегом возвращается назад. Выбирается из подвала.

Петроград. Набережная у Зимнего дворца.

Вечер.

Лёха подбегает к гауптману:

– Полундра, Франц Иванович. Напоролись на патруль. Ну, что, будем заваливать юнкеров?

– Ты что?! Повторяю, шум нам не нужен!

– О! – Лёха смотрит на матросов у костра, – сейчас их кликну.

– С ума сошел?!

– Франц Иванович, команда какая?! Чтоб без шухера! Правильно? Но если вокруг большой шухер? Тогда ж мы незаметны. Так что дайте-ка, вот эту вашу бутылку вина, – Лёха достает из ящичка в авто гауптмана красивую бутылку.

– Э-э! «Абрау-Дюрсо» 1900 года! – кричит гауптман.

Лёха подмигивает ему. Размахивая бутылкой, он несется к группе матросов:

– Братва! Юнкера-суки кореша обижают! Мы туда за вином наладились, а они, падлы…

– Вино?! А, ну-ка дай! – оживляется бойкий матрос и его приятели.

– Да, там его в подвалах залейся! Царские запасы! А моего кореша… Мол, не имеешь права. А у нас ведь, братцы, все права!

– Как вы туда забрались?

– Так покажу! Только вызволите, братцы!

Волна матросов врывается в люк.

Петроград. Зимний дворец.

Подвал. Вечер.

Матросы несутся по коридору. Патруль юнкеров сметен. Лёха сверяется с планом, выводит матросов на нужные двери. Взламывает засов. В огромном подвале бочки, ящики с вином…

Толпа рвется внутрь. Весело!

Лёха с грустью вздыхает, но дело прежде всего.

Он убегает по лестнице наверх. А за ним его боевики.

Петроград. Улицы. Вечер.

По вечерним улицам несется автомобиль. За рулем ротмистр Маслов-Лисичкин. На пустой Дворцовой площади у ворот Зимнего дворца автомобиль резко тормозит.

Выскакивает Рутенберг. Он показывает пропуск юнкерам и проносится по лестнице Дворца.

Петроград. Зимний дворец.

Малая столовая. Вечер.

Горят люстры. Фраки, белые скатерти, официанты. Фарфор, хрусталь. Это обедают министры: контр-адмирал Вердеревский, министры Кишкин, Коновалов, Маслов, Ливеровский, Гвоздев, Малянтович, Салазкин, Бернацкий, Никитин, Карташев, Верховский.

И среди них министр иностранных дел Терещенко. С Марго.

В дверь влетает Рутенберг. Машет рукой Терещенко.

Тот неторопливо подходит.

– Почему вы здесь?! – задыхаясь от бега, шепчет Рутенберг.

– Ну, знаете, у беременных женщин свои причуды, – спокойно говорит Терещенко. – Мари очень любит именно эти котлеты «де-воляй» Упросила.

– Немедленно! Хватайте Марго! Уносите ноги!

Тут до Терещенко наконец-то доходит.

Они все выскакивают из столовой. С ними поручик Чистяков.

Петроград. Зимний дворец.

Коридор. Вечер.

– Туда, к машине! – кричит Рутенберг.

– Но мое манто и сумочка! – возмущается Марго.

– Минуту! Здесь, рядом комната, в которой мы останавливаемся, – поясняет Терещенко.

Они бегут по коридору.

Петроград. Зимний дворец.

Комната. Вечер.

Терещенко, Марго, Рутенберг и поручик Чистяков влетают в комнату.

– Надеюсь, что документы в надежном месте?! – спрашивает Рутенберг.

– Да! Вот они при мне в этой папке!

– Остолоп! – кричит в досаде Рутенберг.

Стук в дверь. Рутенберг и поручик Чистяков хватаются за револьверы.