Валерий Кормилицын - Держава (том первый)

Только Аким хотел, вспомнив молодость, заорать ему на ухо: «Подъё–ё–м!», как в гостиную вошли бодрые, будто и не было парадного обеда, наставники.

— Как говорит полковник Ряснянский: пить пей, а службу разумей, — менторским тоном произнёс Гороховодатсковский и улыбнулся. — Фельдфебель Зерендо–о–рф, — опередив Рубанова заорал он. — Подъё–ё–м!

И оба пришедших подпоручика благожелательно наблюдали, как зелёный Зерендорф сначала упал, запутавшись в одеяле, затем отдал честь отражению Буданова в зеркале. Извинившись перед отражением, отдал честь Рубанову, сплюнул и вытянулся перед Гороховодатсковским.

Услышав их хохот и осознав нынешний свой чин, устало плюхнулся на насмешливо скрипнувший, как ему показалось, диван.

— Господа. Умывайтесь, и идёмте пить чай. Народ–то уже на службе и нам пора.

После чая подпоручики повели своих подопечных в канцелярию.

Несколько помятый Эльснер пожал всем руки и, тяжело вздохнув, раскрыл толстенный гроссбух.

— Господа вновь испечённые павловцы, — пробовал он шутить, но лицо было страдальческое. — Распишитесь в журнале.

— Господин поручик, — отчего–то повеселел Буданов, почесав губу, — как мой бывший наставник, вы не должны терять высокую марку полка, и даже с простреленной головой обязаны радостно улыбаться, обмахиваясь гренадёркой.

— Поговорите ещё, господин подпоручик, — полковой адъютант улыбнулся. — Чувствуется высокая школа наставника, — горделиво произнёс он. — Не знаю, придёт генерал или нет… А то бы сейчас чайку с ромом… Вы ничего не слышали, павлоны, — дружелюбно буркнул молодёжи.

«Похоже, офицеры окончательно приняли нас в свою семью», — подумал Аким и расписался в журнале.

— Вы, Рубанов, назначены младшим офицером в 1-ую роту, 1‑го батальона, к капитану Лебедеву Александру Ивановичу. А вы, Зерендорф, — подождал, пока тот распишется, — во 2-ую роту 1‑го батальона, под начало капитана Васильева Павла Григорьевича. Ваши славные наставники имеют честь служить именно в этих ротах. Ну а вы, молодёжь, за ними, как ниточка за иголочкой, — отпустил всех взмахом руки, приложив её потом ко лбу.

— Стареет адъютант, — когда вышли из канцелярии, хохотнул Буданов. — Раньше быка мог перепить и даже старшего полковника Ряснянского, который имеет свойство пить и не пьянеть. Волшебная гренадёрка, что ли, у него, — рассмешил компанию.

— Господа, пройдёмте в библиотеку, там сейчас никого нет, и продолжим беседу, — отсмеявшись, предложил Гороховодатсковский.

Расположившись в мягких креслах, офицеры солидно помолчали.

Откашлявшись, Гороховодатсковский взял слово:

— Как вы знаете ещё с юнкерских времён, Императорская Российская Гвардия является крупнейшей из всех европейских гвардий. В неё входят три пехотные и две кавалерийские дивизии. Стрелковая и Отдельная кавалерийская бригады и артиллерийские части.

— А мы относимся ко 2-ой гвардейской пехотной бригаде, 2- ой гвардейской пехотной дивизии, — перебил его Буданов. — В нашу бригаду входят лейб–гвардии Павловский Его величества полк и лейб–гвардии Финляндский. Первая гвардейская бригада нашей дивизии состоит из лейб–гвардии Московского и лейб–гвардии Гренадёрского полков. Официальный адрес нашей дислокации: Санкт—Петербург, Марсово поле, 1. Дворец, а не казарма. Ознакомитесь ещё. Три тысячи человек поместиться может. Центр второго и третьего этажей занимает церковь полка во имя Благоверного Великого князя Александра Невского, — встав, перекрестился Буданов.

Его примеру последовали и все присутствующие.

— До девятисот человек вмещает, — хвастливым голосом, будто он возвёл эту церковь, произнёс Гороховодатсковский.

— Священником служит отец Владимир Зайцев. Собрал прекрасный хор певчих, — уточнил Буданов. — После вступительной лекции, пройдём к нему, — улыбнулся он. — Помолиться за удачную службу обязательно надо. В церкви, к тому же, хранятся старые знамёна полка. Полюбопытствуйте.

— Младших офицеров, нас, то есть, — развёл руками Гороховодатсковский, — называют субалтерн–офицерами, но согласно гвардейской традиции, всех офицеров гвардии нижние чины величают «ваше высокоблагородие», хотя мы относимся лишь к «благородиям». Солдат в полк стараются выбрать курносых. Блондинов или рыжих. И ростом, в отличие от других гвардейских полков, они невысоки, каким был император Павел. Петлицы на шинелях наших солдат — белые, а погоны — красные.

— Да, господа. Чуть позже адъютант полка покажет ваши комнаты. Кроме церкви, на втором и третьем этажах находятся квартиры господ офицеров, — произнёс Буданов. — Кстати, во дворе оборудована конюшня на полсотни стойл. Так что вам тоже предстоит приобрести по лошадке, — отчего–то иронично хмыкнул Гороховодатсковский. — У меня с этим связаны не очень приятные воспоминания, — хотел поделиться с друзьями, но не успел, так как в библиотеку вошёл старший полковник Ряснянский.

— Вот вы где. Вольно. Садитесь, садитесь. Не на плацу находимся а, тэ–э–к скэ–эть, в приюте муз и вдохновений…

— Позвольте с вами не согласиться, господин полковник. Приют муз и вдохновений — это собранская столовая, — стал спорить Буданов.

— Тогда уж портретный зал, — нахмурился полковник. — Вот надеру тебе там плюмаж, поймёшь тогда… Разъяснили молодёжи, какие увеселительные места они имеют право посещать, а от каких должны бежать, как чёрт от ладана?

— Или, точнее, как гвардеец от командующего Санкт—Петербургским округом, великого князя Владимира Александровича, — опять стал спорить со старшим полковником Буданов.

— Не богохульствуй, сы–ы–н мой, — улыбнулся Ряснянский. — Хотя ты и прав. Так вот. Первая заповедь гвардейца, — поднял вверх указательный палец, дабы сконцентрировать внимание подчинённых, — досконально знать места, где дозволяется бывать офицеру, — внимательно оглядел присутствующих. — К вам, господин подпоручик Буданов, это тоже относится. До меня дошли сведения, что вас видели в ресторане «Яр» с какой–то фривольной дамой, — сурово окинул взглядом поднявшегося из кресла офицера. — Спасибо, что источник не вызывает доверия, милостиво разрешил сесть Буданову, — а то бы не миновать аудиенции в портретном зале. Гвардейскому офицеру, согласно традиции, разрешается посещать рестораны «Донон», «Кюба», «Медведь» и «Контан», где, заняв столик, непременно следует заказать «флакон» или «вино». Так бравые гвардейцы называют шампанское, — выдержал поучительную паузу, окинув взглядом всех без исключения подпоручиков. — А вот господин Буданов…

— Неправда, господин полковник, — выскочил из кресла, будто пробка из «флакона», Буданов. — Поклёп и каверзы лейб–гвардии гусарского полка. Водку я заказал после шампанского, — покраснел подпоручик.