Мишель Моран - Последняя принцесса Индии

Рани была счастлива, и все мы весело проводили время, споря, какое имя дадут ребенку. Спустя одиннадцать дней после рождения пришел брамин, чтобы провести церемонию наречения. Наследника нарекли Дамодаром. К имени следовало прибавлять Рао в ознаменование благородного происхождения ребенка.

Днем раджа устроил процессию, дабы отпраздновать обретение сыном имени.

Дургаваси в процессии не участвовали, но нам позволили посмотреть на то, как Гангадар Рао залез на своего любимого слона, высокое животное по кличке Шидхабакш. Мы шли в стороне от процессии, которая медленно двигалась по извилистым, украшенным гирляндами улочкам Джханси. Было необычно видеть раджу Гангадара сидящим в расшитом серебром бархатном паланкине на спине животного. Он возвышался над толпой подобно богу. Рядом с ним стояли слуги, держа в руках регалии его власти: зонт, чаури и серебряные прутья. Все это сверкало в лучах низко стоящего на горизонте зимнего солнца. За ним на белых лошадях ехал эскорт одетых в парадную форму солдат. Далее тянулась длинная вереница повозок, на которых везли дары наследнику престола Джханси: шелка, гобелены, мраморные вазы, деревянные игрушки и изящные медные статуэтки из Лалитпура [83].

Люди во все глаза смотрели на проезжающую мимо них процессию. Даже британские офицеры, чьи жены с волосами цвета льна прятались от лучей слабого зимнего солнца под парчовыми зонтиками, останавливались, чтобы понаблюдать за происходящим.

– Сегодня вечером будет представление, – объявила Сундари и добавила: – Что-то из «Рамаяны».

«Рамаяна» – один из наших священных текстов. В течение трех вечеров сюжеты, содержащиеся в «Рамаяне», будут разыгрываться в ознаменование рождения Дамодара.

– Еще одна «Рамаяна» на сцене! Какая неожиданность! – съязвила Кахини.

Но правда заключалась в том, что и она, скорее всего, была рада предстоящему событию. Все что угодно, лишь бы вырваться из Панч-Махала. Со времени рождения Дамодара никто из нас не бывал на майдане, и наш дневной распорядок, включающий физические упражнения, купание и посещение храма, остался в прошлом.

Мы надели на себя лучшие ангаркхи и завернулись в два слоя пашмины [84], подаренной нам рани в связи с рождением Дамодара. На внутреннем дворике легкая изморозь покрывала землю, поэтому Сундари распорядилась, чтобы мы вернулись и переобулись. Шелк наших тапочек не выдержал бы короткой прогулки в барадари раджи.

– Сита!

Арджун, одетый в двубортный сюртук европейского покроя, подошел ко мне, как только женщины потянулись обратно в дургавас.

– У меня для вас кое-что есть, – сказал он.

В руках он держал белую холщовую сумку. Я догадалась, что в ней лежит книга. Другие дургаваси, приподняв брови, удивленно наблюдали за нами. Мужчина улыбнулся и, протянув сумку, произнес:

– Она вас позабавит.

Он смотрел, как я открываю книгу в мерцающем свете фонаря. Оказалось, что это сборник стихотворений Хафиза [85].

– Не читала, – немного смутившись, призналась я.

– Персидский поэт XIV века. Люди до сих пор отправляются в паломничество на его могилу.

– Если вы подождете, я принесу для вас кое-что интересное, – сказала я и поспешила в дургавас вслед за другими женщинами.

Я быстро переобулась. Потом я вытащила книгу, которая лежала в моем сундучке, стоявшем под кроватью, и завернула в старую дупатту. Джхалкари за мной наблюдала.

– Он, наверное, поджидал тебя во дворе, – заявила она. – А ночь сегодня выдалась холодная. Не очень-то приятно оставаться снаружи в такую погоду.

– Ну… мы иногда обмениваемся книгами.

– Что, по-твоему, ему от тебя надо?

– Я же тебе сказала: мы обмениваемся книгами.

Не дожидаясь, что скажет в ответ Джхалкари, я выскочила с томиком Уильяма Вордсворта [86]и протянула книгу Арджуну.

– На английском, – произнесла я застенчиво. – Как заказывали.

Он разглядывал незатейливо оформленную синюю обложку и черные буквы названия.

– И какое стихотворение ваше любимое?

– «Все наоборот», – сказала я.

Просто это было первое название, пришедшее на ум, но Арджун с пониманием кивнул мне, словно в моем ответе заключался очень глубокий для него смысл.

Рождение Дамодара коренным образом изменило течение жизни в Панч-Махале. Теперь, когда мы находились близко от покоев рани, нам разрешалось говорить только шепотом. Садовникам было приказано работать только тогда, когда маленький раджкумар не спал. Даже кухаркам велели готовить в другое время суток, ибо рани не хотелось, чтобы ее сын, просыпаясь утром, вдыхал дым. По утрам она клала вокруг его головы лепестки роз и длинные побеги жасмина. Наши тренировки на майдане продолжились, но рани теперь за нами не наблюдала, и никто особенно не выкладывался.

Раджа навещал супругу раз утром и два раза днем. Он настолько полюбил сына, что никто бы не удивился, если бы раджа брал Дамодара с собой каждый вечер в барадари. Когда затворничество рани закончилось, мы подумали, что она с прежним пылом займется всем тем, чем ей не дозволяли заниматься столь долго, но прошло еще несколько недель, прежде чем она вышла к нам в зал. Но даже тогда рани провела с нами совсем немного времени. Дамодара с ней не было. При ее приближении я низко поклонилась, однако рани уделила мне не больше внимания, чем другим дургаваси. Теперь в ее спальню допускались Кахини и Каши. Каши выбрали потому, что в своей семье она помогала воспитывать семь младших братьев и сестер.

В последний день января всех дургаваси пригласили в покои рани поглядеть на раджкумара.

– Клянусь, у него нос отца, – сказала Моти.

– А волосы – рани, – прибавила Хеера.

Мы смотрели на Каши. Она уже неоднократно видела раджкумара.

– Никогда прежде не видела более прекрасное дитя, – восторженно заявила она нам. – На его зачатие потребовалось девять лет. Отрадно, что боги благословили супружескую чету.

Кахини издала гортанный звук.

– Думаешь, она забеременела благодаря молитве?

– Кахини! Раджа – твой двоюродный брат! – рассердилась Хеера.

– От этого правда не перестает быть правдой, – возразила Кахини.

– Ну, лично мне все равно, что она пришла к супругу в мундире английского генерала, – заявила Моти. – Главное – у Джханси появился наследник престола.

Пока мы шли к покоям рани, я шепотом поинтересовалась у Джхалкари, с какой стати рани приходила к радже, переодевшись мужчиной. Она посмотрела на меня так, будто я поинтересовалась, почему люди не могут жить без воздуха.

– Разве ты до сих пор не поняла, Сита? Раджа испытывает страсть по отношению к мужчинам .

Мысль эта обескуражила меня. Прежде я о таком не слышала. Неужели всем, кроме меня, это известно?