Серж Арденн - Герцог Бекингем

–…нам нужна лошадь, да поскорей!

Хозяин харчевни, втянув голову в плечи, испуганно взглянул на покачивающийся, словно маятник сургуч с отпечатанным на нем незнакомым гербом, и молитвенно сложив на груди ладони, дрожащим голосом, робко произнес:

– Ваша милость, клянусь святым Аврелием, кроме клячи на которой бездельник Кутон возит воду, мне более нечего предложить.

Глаза, осанка и блеяние едва живого от страха трактирщика были бесспорным доказательством того, что несчастный говорит правду. Не растерявшись, мушкетер окинул строгим взглядом притихших посетителей, и повелительно, тоном герольда провозглашавшего волю властелина, объявил:

– Приказ Его Величества не оставляет права медлить, поэтому я вынужден реквизировать одну из лошадей, что стоят у входа в таверну!

Голос Арамиса звучал так громко, что его требования имели возможность услышать все присутствовавшие под сводами трактира. Взгляд изнывающего от робости кабатчика устремился на двух господ, которые расположились за столом прямо у распахнутого окна.

Здесь мы имеем возможность лишний раз, на примере убедиться в правдивости строк происходящих из Нового Завета, послания апостола Павла к Римлянам: «О бездна богатства и премудрости и ведения Божия! как непостижимы судьбы Его и неисследимы пути Его!»

«Воистину, пути Господни неисповедимы» – шепотом, беззвучно произнес д'Анж, будучи одним из тех, кто трапезничал за упомянутым столиком, и на кого пал испуганный взор хозяина трактира, а затем и грозного мушкетера. Барон, натянуто улыбнувшись, под столом, отдернул руку Поликена, что потянулась к эфесу. В его голове с быстротой стремительного броска ястреба, обрушившегося с небес на долгожданную добычу, созрел коварный план, к осуществлению которого безотлагательно приступил молодой дворянин.

Д'Анж поднялся направившись к Арамису, несколько обескураженному нарочитой доброжелательностью хозяина лошадей.

– Мне, месье, как преданному слуге и истому стороннику Его Величества, делает честь ваш выбор, павший на моих скакунов. Я безмерно рад, что мой скромный вклад сможет помочь людям короля достичь поставленной цели.

Арамис, не сводя глаз, где затаились недоверчивость и подозрительность, с любезного незнакомца, с благодарностью поклонившись, потянулся за кошельком.

– О, нет, нет!

Воскликнул барон словно ошпаренный.

– Это ни к чему. Вот только, если, разумеется, господа не против, я сам укажу коня, которого уступаю, и лично прослежу, чтобы трактирный слуга, без промедления поменял седла. Господам же, чтобы скрасить ожидание, с дороги, полагаю, не помешает глоток анжуйского.

Вняв словам добродушного посетителя, что так любит и ратует за Его Величество Людовика Бурбона, трактирщик, опережая волю роялистов, уже примчался с кувшином белого шампанского, услужливо наполняя кружки. Мушкетеры переглянулись, и, не узрев ни опасности, ни подвоха в словах незнакомого молодого месье, что охотно согласился расстаться со своей лошадью, уселись за стол, распивая прохладное вино, предложенное хозяином.

После того как скакуны были готовы к путешествию Д'Анж вернулся за свой столик, любезно поклонившись мушкетерам, которые, насладившись вином, поспешили незамедлительно отправиться в путь. Взгляд изумленного Поликена коснулся улыбающегося лица барона, проводившего глазами, исчезнувших за дверями, слуг короны. Дворянин же, откусив ломоть холодной говядины, самодовольно произнес:

– Ну, что ж, теперь мы наверняка знаем всех участников сего кровавого спектакля.

– Простите месье, будь я проклят, если хоть что-нибудь понял из произошедшего здесь представления.

– Всё не так сложно Поликен.

Допив вино, барон, достал из кошелька несколько монет, бросив их на стол.

– Следы от подков моей лошади, я узнаю из сотни других.

– И, что это нам даёт?

– Очень многое. По этим следам мы узнаем, где остановились господа мушкетеры. А в том, что в ближайшее время им придется остановиться, я могу вас заверить.

– Остановиться?!

– Именно, именно остановиться. Ведь я подрезал подпругу мушкетерского седла, которое незадачливый конюх взгромоздил на хребет моей кобылы. Этим господам придется искать помощи шорника, что бы починить седло или купить новое.

– Но зачем нам всё это?

Улыбка, вызванная превосходством, заиграла на губах барона.

– Когда мы следовали по улицам Лильбона, мне на глаза попалась тюремная карета. Не заметили?

Поликен с глупым видом пожал плечами.

– Ну, мало ли тюремных карет, да и ни к чему мне всё это.

– Э-э нет братец, тут ты ошибаешься, в таком деле не бывает случайностей, любая мелочь цениться на вес мышьяка. Быть может любая другая тюремная карета не вызвала бы моего интереса, но в Лильбоне, возле экипажа я заметил господина Ла Удиньера – лейтенанта гвардии кардинала. Как ты полагаешь, что может делать в такой глуши, столь важная персона?

– Простите хозяин, но я не понимаю, к чему вы клоните?

– Вне всяких сомнений, двое наглецов, которые отобрали мою лошадь, так же как и Ла Удиньер со своими людьми, следуют в Гавр. Нам нужно избавиться как от роялистов, так и от кардиналистов и я уже придумал, как это сделать. Вот только нужно раздобыть лошадь.

Оценивающий взгляд барона, скользнув по залу, остановился на изрядно подвыпившем бретонце, покачивающемся над недопитым кувшином.

– А вот и лошадь.

Прищурив глаза прошептал Д'Анж.

– Этот господин, что ищет собственное отражение в кувшине с вином, перед нами подъехал к воротам «Серебряной шпоры», и его йоркширский жеребец вполне пригоден для нашего небезопасного вояжа.

Негромко произнес он, подмигнув спутнику, и направился к дремлющему буржуа.

После непродолжительной беседы, если так можно назвать в большей степени монолог барона, с человеком, который не в состоянии даже разомкнуть век, Д'Анж приказал Поликену оттащить бретонца в одну из комнат таверны. Выудив у утомленного встречей с дарами Бахуса человека всё необходимое для объяснений с трактирщиком, Д'Анж подозвал хозяина харчевни.

– Послушайте любезный, я совершенно случайно встретил старого приятеля, мэтра Кадудаля из Бреста, хозяина небольшой посудины которую я имел несчастье однажды зафрахтовать.

Дворянин кивнул вслед Поликену, что тащил под руку тучного буржуа.

– Он по старой дружбе уступил мне своего каурого жеребца, которого я обязуюсь не позже чем завтра на рассвете вернуть. По всему видать, что самому Кадудалю, до завтрашнего утра, он не понадобится.

Собственная шутка, так развеселившая барона, будто вода в песок впиталась в сознание трактирщика, отразившись на его лице недоверием. Но вскоре недовольство уступило место расположению, что отобразилось в слащавой улыбке кабатчика, вызванной появлением набитого монетами кошелька.