Серж Арденн - Черный граф

Серые, холодные глаза кардинала, встретились с взорами молодых людей. И лишь определив во взгляде анжуйцев нечто необходимое, очевидно вселяющее доверие, различимое и понятное одному ему, Ришелье произнес:

– Утешьтесь господа, вы потеряли верного друга, однако обрели доброго повелителя. И запомните, я даю вам больше чем карьеру, я даю вам судьбу.

После того, как в сопровождении Рошфора, оба анжуйских дворянина покинули кабинет, Бутилье разоблачительно скривив губы, прошипел:

– Монсеньор, неужели вы доверите сие важное дело столь ненадежным людям?

Кардинал с интересом взглянул на сюритенданта.

– Месье де Бутилье, смею вас заверить, надежными людьми могут называться лишь те, кто умеет скрывать свои мысли 1. И хотя невозможно, найти человека более презренного для христианина, чем высказавший эту мысль, трудно не признать её справедливой.

– Я, монсеньор, к сожалению, не был знаком с шевалье де Ро, но этот де Сигиньяк, сущий дьявол! По всему видать, хитрец каких мало!

– А вы считаете хитрость пороком?

– Простите, Ваше Преосвященство, а разве вы иного мнения?

– Господин де Бутилье, у меня складывается впечатление, что мы говорим с вами о разных вещах. Что вы называете хитростью?

– Вы право ставите меня в неловкое положение, монсеньор. Неужели вы различаете каким-либо образом хитрость одного человека от хитрости другого?

– Да Бутилье, да и ещё раз да! Мне претит принимать за хитрость, обычную, вероломную глупость. Хитрость, которую, к слову, вы узрели в месье де Сигиньяке, это одна из граней ума, не иначе. Я не встречал ни одного глупого хитреца. Если дурак задумает хитрить, то от его плутовства, за туаз, разит разоблачением, я уж не говорю о том, что за сто лье можно разглядеть простоту и безысходность сего незамысловатого предприятия. По-настоящему хитрый человек обставит всё так, что оставит всех не у дел, и никто, при этом, не сумеет распознать подвоха, тем более заподозрить плута. Если вы когда-нибудь вознамеритесь кого-либо обмануть, сделайте это красиво, чтобы тому, кого вы обвели вокруг пальца, было приятно об этом вспомнить. Если же вы попадетесь – вы глупец, не иначе. Я отношусь с уважением к хитрецам, и полагаю хитрость виконта де Сигиньяка, поставленная нам на службу, несомненно, ещё принесет пользу.

1 «Надежными людьми могут называться лишь люди умеющие скрывать свои мысли» Сия фраза приписывается Иуде Искариоту.

ГЛАВА 14 (108) «Встреча на улице Сент-Катарин»

ФРАНЦИЯ. ПАРИЖ.

Яркое горячее солнце взошло над Парижем, оставив влажным сумеркам, до полудня, возможность скрываться в тени зданий и оград, с каждым часом отвоевывая их жалкие владения, тающие островки хмурой, ночной прохлады. Сонный город, с отступлением полумрака, наполнился цокотом копыт и грохотом экипажей, а так же голосами просыпающихся горожан, переносящимися, из тесных спален и столовых, во дворы, на улицы и площади. В этот ранний час, под сенью нависших над мостовой домов Сент-Антуан, со стороны Бастилии, по покрытому нечистотами и соломой булыжнику шел человек. Мужчина был закутан в старый выцветший плащ, и дырявую, надвинутую на глаза шляпу, не позволявшую разглядеть лица незнакомца. Добравшись до перекрестка, где за мрачной изгородью возвышались монастырские шпили, он свернул на улицу Сент-Катарин, и, замедлив шаг, направился к одному из особняков, чья черепичная крыша, видневшаяся над оградой, утопала в густой зелени фруктовых деревьев.

Добравшись до ворот украшенных парой островерхих башенок, подобных башням угрожающе торчащим над крышей дома, он осмотрелся, и, перейдя на противоположную сторону улицы, укрылся в сумраке арки, что вела в небольшой дворик. Прислонившись к жалкого вида стене из грубого камня, незнакомец, из-под обвисших полей шляпы, устремил взор на калитку в изгороди, окружавшей интересующее его здание, принадлежавшее графине де Бризе, и располагавшуюся примерно в полдюжины туазов от места нахождения наблюдателя. Безошибочный выбор столь удобной позиции для слежки, свидетельствовал о том, что мужчина явился сюда не впервые, за тем, чтобы подглядывать за особами, вознамерившимися посетить особняк графини, хотя до настоящего времени, сей короткий список составляли лишь слуги хозяйки дома, угольщик и несколько торговцев.

Время протекало неспешно, напоминая о своем движении набатом с колокольни Святой Екатерины. Улицы уже наводнились пешеходами, повозками, каретами и паланкинами, проплывающими по узкому лабиринту, отдаляя настороженный взгляд соглядатая, от интересующей его двери. Наконец звон колокола оповестил о наступлении полудня. Мужчина не двинулся с места, лишь оглядев узкое пространство улочки, что тянулась вправо и влево от калитки. Не обнаружив ничего, из того, что могло бы его заинтересовать, он достал из-за пазухи краюху черствого ржаного хлеба, разломил её на две половины, и, спрятав под полой плаща одну из них, жадно принялся за другую. Отобедав, незнакомец, глубоко вздохнув, слизал с ладони крошки, вновь погрузившись в ожидание. Прошло не многим больше часа, как человек, устремивший взгляд в толпу горожан, спешащих по улице со стороны крепостной стены, вдруг вздрогнул, и метнулся, укрывшись за углом, будто узрев кого-то, с кем встреча сулила смертельную опасность. Прерывисто дыша, он прижался к стене, казалось, размышляя над тем, как ему быть. Наконец решившись, наблюдатель, покинув укрытие, устремился навстречу офицеру, облаченному в алый плащ, кардинальского гвардейца. Разглядеть на парижской улице человека в столь пестром платье, не представляло ни малейшего труда, особенно если знаешь чего искать, поэтому наш соглядатай, не торопясь приближавшийся к гвардейцу, пристально наблюдал за ним, беспокойными зрачками отыскивая в толпе. Кардиналист, поравнявшись с калиткой, служившей всё это время объектом наблюдения нашего незнакомца, огляделся по сторонам, тут же заметив спешащего к нему молодца, закутанного в плащи, с надвинутой на глаза шляпой. Рука гвардейца скользнула под полу плаща, привычным отработанным движением нащупав рукоятку длинного стилета, а оценивающий недобрый взгляд, врезавшийся в неизвестного, будто невидимое препятствие, остановил его. Человек в плаще, приблизившийся к офицеру на расстояние нескольких шагов, сорвал с головы шляпу, поклонился и дрожащим голосом произнес:

– Мессир, прошу простить меня! Простить и выслушать, ведь вы есть ни кто иной, как Ваше Сиятельство, граф де Вард.

Дворянин, прищурив глаза, с ног до головы, взыскательно оглядел незнакомца. Догадавшись, что граф не признал его, несчастный вновь заговорил.

– Вы не узнаете меня? Я Гаспар, слуга господина де Сигиньяка!