Софрон Данилов - Красавица Амга

— А он жив ли? Может, мы вяжем труп? — спросил, останавливаясь, Сарбалахов.

— Живой, живой!

— Он нам нужен живым. Увезём в слободу, мы там с него семь шкур спустим!

Сарбалахов повернул голову Суонды к себе.

— Старик Митеряй, а рука у тебя до сих пор ещё тяжела!

Остывший ротмистр преувеличенно властно распорядился:

— Собирайтесь! — И подхватил с крюка шубу.

Суонду, всё ещё в беспамятстве, потащили к выходу. Ротмистр злобно плюнул в сторону перегородки и вышел.

Кыча изо всех сил забилась в руках матери, пытаясь освободиться.

— Суонда!

Сарбалахов подошёл к перегородке:

— Дочка твоя рвётся поехать с нами? Можем взять с собой.

— Нет! Тарас, почему ты нас мучаешь? Что мы тебе сделали плохого?

— Спроси дочку! Запомни, Кыча: брезговать Сарбалаховым — нажить себе врага! Мы ещё наведаемся…

— Собаки!

Ааныс зажала Кыче рот.

— Покажем ещё, какие мы собаки!

Захлопнулась дверь. Затих вдали удаляющийся скрип санных полозьев. Мать с дочерью, обнявшись, плакали. Аргылов некоторое время стоял, прислушиваясь к ним, что-то хотел сказать, да не нашёл что.

— Тьфу! — сплюнул он, оглядев ружьё. — Сломал об затылок того сатаны… Хорошее было ружьё…

— Суонда! — захлёбываясь слёзами, заплакала Кыча.

— Жив он, голубка моя! Его оглушили. Бог поможет…

Шатаясь, Кыча вышла в переднюю и упала на опустевший орон возле дверей.

С непривычной поспешностью объехав окраинные южные наслеги, Валерий и Томмот возвращались назад в предрассветных сумерках зимнего утра.

Чычахов ехал сзади неторопкой хлынью, ведя за собой двух коней, запряжённых в пустые сани: объехали несколько наслегов, а добыли всего две подводы. Томмот заметил, что Валерий на этот раз действовал без прежнего злого ража и коней этих он скорее выпросил у зажиточных людей, чем отобрал. С тех пор как они побывали в Сасыл Сысы, Валерий заметно изменился. Он стал мрачен, немногословен, что-то его угнетало. А от Томмота всё не отступала мысль: что с красным отрядом Курашова в Чурапче? Если правда, что белые разгромили отряд и захватили пушки, то почему Аргылов так хмур, словно и не рад этой вести. Будто заранее предполагая, что в этой поездке добыча у них будет небольшой, Валерий не стал дожидаться возвращения Лэкеса, уехавшего за сеном. Сказал, что управятся сами. В наслегах заезжали почему-то только к богачам да зажиточным, минуя бедняков, и каждый раз Валерий с хозяином усадьбы старался остаться с глазу на глаз, чтобы о чём-то тайно побеседовать. Томмота же под всяким предлогом высылал из дома. И ещё заметил Томмот: беседы эти были не из приятных: у хозяина дома всякий раз пуганые глаза…

Почти рассвело, когда Валерий остановил упряжку.

— Покорми коней! — бросил он Томмоту, а сам молча отошёл к обочине.

Когда Томмот управился, они уселись рядом на передние сани.

— Что происходит с тобой?

— А что со мной? — огрызнулся Валерий. — Ничего!

— Врёшь! Разве я слепой? На этот раз ты выехал не для сбора подвод, а для чего-то другого. Объясни, что случилось?

— Раз ты всё видишь и понимаешь, то чего ещё тебе надо? — отвернулся Валерий.

— Слушай, Аргылов! Я не тросточка, которую кому угодно можно прихватить с собой. Я не хочу подставлять голову, ничего не зная. Если и лишусь её, то мне надо знать — за что. Если не хочешь, можешь не рассказывать, я молить не стану. Но знай одно: мы больше вместе не будем. Если нет доверия, то лучше ходить врозь.

— Кто тебя привёл сюда? Через кого ты удостоился этого доверия? Отвечай!

— Ещё неизвестно, кто кого привёл, — спокойно возразил Томмот.

— А куда ты собираешься идти? Без меня…

— А хоть к Топоркову, не отвергнет, думаю, если приду к нему.

Не дожидаясь ответа, Томмот остановил коня и направился к своим саням.

Поехали дальше.

«Больше вместе не будем… — негодовал Валерий. — Ишь, наглец, как заговорил! Мало ли ты чего захочешь? Последнее слово останется за мной. А пока будешь ходить в упряжке! «Ещё неизвестно, кто кого привёл». Смотри-ка ты! Хамначчитское отродье… Грозит, что пойдёт к Топоркову! Конечно, тот его не отвергнет, такой лёгкий на подъём да бесстрашный парень — подарок хоть кому. А вдруг и в самом деле… Кроме него, нет у Валерия ни одного надёжного человека. Не успеешь оглянуться, как тут же тебя продадут с потрохами. А этот из тех, про которого говорят? «У доброго коня — плётка одна, у доброго молодца — слово едино». Расставаться с ним никак нельзя, а тогда что же — выложить ему всё?»

Валерий придержал коня.

— Чычахов, иди сюда! Поговорим…

— Мы уже поговорили. Холодно, давай погоняй!

Валерий кинул лошади клок сена и пошёл к Томмоту.

— Не сердись! — заулыбался он ещё издали и, подойдя, сел рядом. — Был неправ, таясь от тебя. Велено было молчать…

— Ну и молчи себе дальше, раз так велено.

— Ладно, не обижайся. Или правда думаешь, что не доверяю тебе?

— Хватит! Не нуждаюсь я в твоих секретах. И слушать не хочу.

— Не говори так! То, что я расскажу, касается нас обоих. Мы сидим в лодке, которая идёт ко дну.

— Что-о? — резко повернулся Томмот.

— Да, именно так…

— Ты можешь объяснить по-человечески?

— Проигрываем мы, Томмот.

— Шутишь! Проиграть без сражения?

— Почему без сражения? А Сасыл Сысы?

— Да ведь мы, мы обложили их!

— Ещё неизвестно, кто кого там обложил. То, что Пепеляев в Сасыл Сысы потерял лучших бойцов, это ещё не беда. Самое страшное, что он потерял время.

«Не его слова, — догадался Томмот. — Вторит кому-то».

— Какой трус так говорит?

Валерий стал стегать кнутом на обочине.

— Говорит человек похрабрее нас с тобой.

— Кто он?

Валерий, не решаясь, покряхтел.

— Ладно, хватит! — Томмот подхватил вожжи.

— С каких это пор ты стал таким обидчивым?

— Не люблю вот так — с подходцем да с оглядкой. Говорить, так говори, молчать, так молчи.

— Говорил мне это Артемьев.

— Артемьев? — искренне удивился Томмот. — А пушки, захваченные у красных в Чурапче?

— Враки!

Выронив вожжи, Томмот сник головой, пряча лицо.

— Артемьев говорит, что сейчас уже надо готовиться к новым схваткам, а улусным баям велит вывезти отсюда всё своё добро. Не вешай носа, Томмот! Придёт пора, когда и в нашем озере всплывёт малявка, и в нашем небе зальётся жаворонок.

— Так что же делать-то?

— Вот решай, но чтобы об этом разговоре молчок! Не думаю, что ты проболтаешься, но для порядка должен предупредить. На восток поедешь с нами?

Этот с виду простодушный вопрос — Томмот знал хорошо — и был и приказ, и угроза: «Попробуй только откажись!»

— Придётся… В Чека меня встретили бы без лобызаний.

Уже шагая к своим саням, Валерий обернулся назад:

— Артемьев тебя хвалил!

«Сообщить немедленно! И как-нибудь воспрепятствовать увозу ценностей! Так, значит, Артемьев мне поверил… Ну что же, продолжим знакомство там, на востоке…»