Константин Гурьев - Спасти или уничтожить

Рахимов послушно подтянулся:

— Мы на них наткнулись километрах в двадцати в сторону Гродно. Они совсем с дороги сбились, да и… От трех машин только два человека осталось, да и те у нас на руках…

Рахимов помолчал, потом продолжил:

— Мы их всех там и похоронили.

Вернулся Маштаков.

— Все готово, как и договаривались. Можете сейчас отдохнуть с дороги, а я пока документы просмотрю. Может, что и найдем из того, о чем говорил товарищ Кольчугин. А часа через три двинем, а, товарищ Миронов?

Миронов кивнул. Лезть в бумаги, собранные НКВД, он не имел никакого желания, а вот отдохнуть беззаботно часа два-три это можно!

Он, кажется, и задремал уже, когда подошел Зарембо, растолкал, доложил:

— Ребята какой-то шум услышали, меня позвали. Люди идут, машины едут. Короче, сам понимаешь…

— Много их? — спросил Миронов, энергично растирая лицо.

— Кто ж знает? Не подошли еще, а наших посылать опасно… Мало ли что…

Миронов кивнул:

— Пошли — посмотрим… Маштакова позови…

Зарембо решил по-своему: на поиски сержанта отправил партизана, велев ждать потом тут, на этом самом месте.

Встретились вскоре.

Зарембо обрисовал обстановку наверху.

— Немец идет в большом количестве, с техникой. С какой — пока не узнали, но разведчиков отправили.

Маштаков рассказывал про свой обход:

— Проделали воздуховоды, чтобы огонь не загас, так что все выгорит!

Потом все-таки уточнил:

— Ну, должно, по крайней мере…

И посмотрел на Миронова.

— Какие решения будут?

Миронов медлил с ответом, спросил нерешительно:

— Если поджечь, долго все будет гореть?

Маштаков ответил так, будто высчитывал на бумаге столбиком:

— Часа полтора минимум.

И, понимая сомнения Миронова, добавил:

— Можно изнутри закрыться.

Миронов стремительно повернулся к нему:

— С ума сошел? Сгореть хочешь?

Маштаков наклонил голову и бубнил, как нашкодивший старшеклассник:

— Там же не всюду бумаги да керосин. Можно уйти подальше, не достанет.

— Маштаков, — наставительно проговорил учитель физики Миронов Петр Кириллович. — Горение есть процесс поглощения кислорода, значит, что?

— Дак, я же сказал, что мужики пробили воздуховоды! Двери задраим наглухо и отсидимся!

Миронов сокрушенно мотнул головой:

— Ты в школе учился?

Маштаков взорвался:

— А ты тоже имей в виду, что я не выполнил приказа! Мне что было приказано? Груз доставить! А я что? Я его потерял!

Увидев, что хочет вмешаться Зарембо, резанул рукой воздух:

— И даже не вмешивайтесь! Вы люди гражданские, с вас другой ответ!

Потом подошел к Герасиму вплотную:

— Ты же умный мужик, все понимаешь. Приду я к нашим — что скажу? Миронов не разрешил?

— Дак, ты ить и не знаешь, какие бумаги тут, а какие нет, — проговорил Герасим, и ясно было, что сам он поступил бы точно так же, как готов был поступить Маштаков.

А Маштаков уже все решил для себя:

— Миронов, тебе надо в отряд спешить, баб, стариков защищать! А мои мужики согласны со мной! Одна к тебе просьба. Дай слово, что выполнишь!

— Какая?

Миронов понял, что не уговорил и не уговорит уже.

— Ты… это… наври немного, а?

— О чем?

— Скажи, что документы уничтожены, а пока их сжигали, пришлось вести оборону, а?

— Да, ты меня… — закипел Миронов.

— Ты погоди! Мне важно, чтобы эти… заключенные не пострадали… Они ни в чем не виноваты и за нас отвечать никак не должны.

— Они не согласятся, — хмуро возразил Зарембо.

— Продумано! — обрадовался Маштаков. — Ты их сейчас наверху вооружаешь и приказываешь занять оборону, пока мы тут все готовим к уничтожению.

— А потом?

— А потом мы же изнутри закроемся! А им скажешь, что мы вас догоним на новой базе… А их потом отправь… Ну, попробуй, а?

…Партизаны с боем отошли уже на километр-полтора, когда высоко над лесом появилось облако густого дыма…

Весеннее солнце уже ушло за горизонт, и город накрывала тьма.

Рейхсминистр пропаганды Йозеф Геббельс глядел в окно, скользя взглядом по крышам домов.

Со стороны могло показаться, что он поглощен романтическим настроением, но это было бы большой ошибкой: Геббельс был внимателен, как никогда.

Все, кто собрался в его кабинете, принимали участие в важном деле, но основу его запланировал и пути решения наметил именно он — Геббельс!

Ах, как жаль, что где-то в далекой Белоруссии убит партизанами славный воин и умница Людвиг Зайенгер! Как бы кстати был он сейчас со своими восхитительными идеями и непреодолимым желанием претворять их в жизнь!

Но смерть одного бойца не может остановить неудержимое движение вперед, в направлении, указанном фюрером.

Именно идеи и планы Гитлера заставляли и Геббельса, и Зайенгера трудиться, не боясь ни преград, ни смертельных опасностей, ни самой смерти!

Вот и сейчас, вернувшись к столу и внимательно выслушивая своих подчиненных, Геббельс продолжал мыслить категориями всего мира, всего человечества!

Плохое настроение фюрера в преддверии кампании 1943 года было вполне понятно и представлялось совершенно естественным: генералы, которым ни фюрер, ни Геббельс никогда не доверяли, вели войну против русских исключительно плохо, допуская одну ошибку за другой.

Грядущая кампания должна завершить начатое, и тогда фюрер сможет, поставив Англию и Америку перед свершившимся фактом, заключить мир и дать немцам давно обещанные плодородные земли на востоке!

Мир вступит в эпоху благоденствия!

Однако, учитывая прежний опыт, понимал Геббельс, солдат нужно заранее готовить к победам. Нужно порождать в их душах непреодолимое желание убивать большевиков и тех, кто помогает им! Убивать врага, который угрожает всему человечеству!

— Стойте, майор! — прервал он выступавшего. — Прочтите последний абзац вашего проекта еще раз…

— …Как называется это место?.. Это возле Смоленска?…

Кивая, выслушал, потом попросил:

— Укажите, что о трупах, беспорядочно сваленных возле местечка Катынь, что рядом с советским городом Смоленск, местные жители сообщали и прежде, но наши доблестные войска продвигались вперед, а у подразделений, отвечающих за порядок в тылу, много сил отнимали партизаны и несознательные жители, занимающиеся саботажем!

Геббельс замолчал, будто, прислушиваясь к тому, что сказал, потом кивнул.

Майор, склонившийся над столом, торопливо записывал, еще раз пробежал по листу, кивнул и взял его в руки, намереваясь продолжить.

Геббельс снова перебил:

— И вот что еще: укажите, что непосредственно это захоронение нашли два поляка!

Майор взглядом вернулся к листу, еще раз пробежался по нему.

— Господин Геббельс, каковы будут указания об обстоятельствах этого обнаружения? Поляки не могли свободно перемещаться в той местности. Может быть… — майор задумался на миг. — Может быть, это были наши солдаты?