Константин Гурьев - Спасти или уничтожить

Где-то вдалеке мелькнула мыслишка: «А все-таки НЕ вождь», но Никита Сергеевич ее безжалостно подавил. Скромнее надо быть, скромнее! Тогда и жизнь будет спокойной, и после смерти никто дурным словом не помянет.

А то бывают тут всякие «вождии-иии»! Пока живы, все перед ними лебезят, а после смерти сразу всё забывают, сразу новых хозяев ищут!

Ну-ка, ну-ка, снова осадил себя Никита Сергеевич, скромнее надо! Да и не время сейчас о главном месте размышлять. Шибко уж оно горячее, задницу бы не подпалить!

А ведь как хорошо все начиналось!

Товарищ Хрущев Никита Сергеевич, первый секретарь ЦК КПСС, делая в феврале 1956 года свой секретный доклад о Сталине, и не предполагал, какого джинна выпускает!

Он-то думал, что тысячи «невинно репрессированных», освобожденных из лагерей, бросятся целовать ему руки и петь славословия, а они… Полное непонимание, мать твою! Будь такое при Сталине, уже сидели бы в подвалах с битыми мордами, да расстрелов ждали, а он, Никита Сергеевич, со своей добротой распустил народ, ой, распустил.

Но ничего, руки опускать нельзя, слишком уж велика на нем, товарище Хрущеве, ответственность! Куда они без него, без его колоссального опыта и умения вести людей за собой?

Хрущев нервно провел рукой по лицу — устал что-то, надо бы отдохнуть, да куда там?

Мало того что внутри страны бузят слабонервные, так и за границей начали из себя невинных девиц корчить!

И это на тех самых землях, откуда, совсем недавно, чуть больше десяти лет прошло, советские войска прогоняли фашистов! Никита Сергеевич хорошо помнил те времена и отдавать всяким там империалистам землю, отвоеванную у лютого врага, не собирался! Шиш вам, господа всякие!

А им неймется! Ведь сказано было всем: поможем обязательно, подождите! Так все равно лезут без спроса!

Он ведь им Свободу дал! Свободу!

Так вы пользуйтесь, свободой-то! Он же убрал и усатого, и тараканов всех его, и чекистов окоротил! Чего вам еще, товарищи из «народной демократии», надо?

Название-то им придумали какое! «Народная демократия», она, мол, опирается на широкие народные массы, и потому, дескать, это вам не диктатура пролетариата, которая только на рабочий класс опирается, а за остальными присматривает, как в Советской России при товарище Ленине Владимире Ильиче, а по-новому, как при нем, при Сталине! Тьфу ты!

Вот и приходится расхлебывать!

Еще в феврале, через несколько дней после окончания XX съезда, умер польский лидер Болеслав Берут. Сталинист, конечно, мать его итти, но в Польше его уважали. Еще бы! Он вошел в освобождаемую страну вместе с советскими солдатами, в первых рядах. Как его не считать героем и освободителем! Да и со Сталиным старался не ссориться, однако то там выбьет послабление, то сям. А люди-то, дураки, всему верят, и Берута слушают!

А сейчас, после его смерти, зашевелились, снова им подавай разные там буржуазные свободы на блюдечке с голубой каемочкой!

Ох, Польша, Польша…

А в Венгрии и того хуже. Венгерский лидер Матьяш Ракоши хоть и не умер, подобно Беруту, а пользы мало: венгры его выдавили!

Да ведь как хитро, сволочи!

Товарищ Хрущев аж зубы стиснул! Обманули, оппортунисты проклятые!

Поначалу на своих собраниях все о социализме говорили, а в конце хором пели «Интернационал», а потом свою личину-то и открыли! Подлую личину, антисоветскую!

Товарищ Хрущев послал к венграм Анастаса Микояна, видного деятеля, авторитетного, способного все поставить на свои места, и, главное, умного, понимающего, в чью дудку дуть надо. Так ведь и от него толку никакого! Того и гляди, в Венгрию войска придется вводить, так там враги разгулялись!

Ох, тяжелый выдался октябрь тысяча девятьсот пятьдесят шестого для товарища Хрущева! Никому ничего нельзя доверить, все самому делать надо! А ведь он им, сукиным детям, свободу дал!

Хрущев понимал, что разговаривать с поляками ему будет тяжело, потому что «польский вопрос» с союзниками в войне обсуждал Сталин, и все подробности знал только он один. А поляков на короткой цепи можно держать, только зная какие-то вещи, которые для них не просто важны, а очень важны, чрезвычайно важны.

Никита Сергеевич уже пробовал подступиться и с одной стороны, и с другой, а все без толку.

Молотов, который, конечно, многое знал, только и делал, что отнекивался: дескать, все Сталин решал и никаких фактов не давал. Даже намеков не делал — кого еще спросить и где поискать.

Попробовал связаться с маршалом Константином Рокоссовским. Тот еще с 1949 года был назначен министром обороны Польской республики. Поляк все-таки, а глаз свой, советский! Правда, в душе-то все так же на усатого молится, но это дело второе. Главное, чтобы правильные советы давал, а его положение в Польше сейчас такое, что могут и шею свернуть! Народ-то он дурашка, куда скажут — туда и побежит ломать-крушить…

С Рокоссовским беседовал долго, уговаривал, настаивал, требовал, однако, ничего путного тот не сказал, все в сторону увиливал. Сталина чернить не хотел, вояка чертов!

Ну и дурак ты, маршал! Один не хочет, другой не хочет… а надо…

Думай не думай, а выход один. Вздохнул тяжело товарищ Хрущев, подошел к столу, поднял телефонную трубку, пригласил кого надо. Без верных людей-то не обойтись…

19 октября 1956 года в Варшаве собрались партийные руководители со всей Польши: начинал работу пленум Центрального комитета Польской объединенной рабочей партии. Готовились к пленуму тщательно, скрупулезно выверяя любое слово в выступлениях и любую запятую в документах.

Понимали, что Москва уже встала на дыбы и пришлет кого-то, кто будет тут всех строить по ранжиру.

Да, ведь и не против были польские товарищи! Они же прекрасно понимали: не будет поддержки Кремля — в стране начнется такое, что только в страшном сне и увидишь! Противников-то у них в своей стране больше, чем в России, а если еще сюда прибавить эмигрантов, которые спят и видят свое возвращение на белом коне под «Еще Польска не згинела, доколе мы живы!», то вовсе жить не хочется.

Так что пусть приезжают советские товарищи, пусть тут шумят, но чтобы все в меру, чтобы народ успокоить.

Работу пленума открыл Владислав Гомулка, недавно избранный первым секретарем партии. Избрали его, не спросив советских товарищей. Погорячились, конечно, но очень уж хотелось показать свою независимость!

А товарищ Гомулка — верный коммунист и человек правильных взглядов. Недаром в сталинские времена был осужден за «буржуазный национализм» и в тюрьме сидел до сентября пятьдесят шестого года. Из камеры — в партийные лидеры, это народу нравится. А за такого лидера, которого народ любит, многим можно спрятаться и делать свое дело. В общем, правильно решили с Гомулкой!