Сергей Сержпинский - Снайпер-инструктор

Вечером того же дня личному составу полка организовали помывку, в специально установленных для этого палатках. Вернувшись из разведки, я крепко спал во взводе снайперов и меня разбудил Костя Смирнов, чтобы идти мыться. Я с трудом проснулся и сел, но от недавней контузии, боль ударила мне в голову, в глазах потемнело. Состояние было тяжёлое: головокружение, тошнота, однако мыться надо, ведь я не был в бане со времени учёбы в снайперской школе. Всё тело чесалось из-за вшей. Иногда удавалось ополоснуться где-нибудь у пруда, или на речке, но это разве можно сравнить с баней. И сейчас мне хотелось лечь и уснуть, но я пересилил себя и с трудом пошёл вслед за Костей.

Мылись солдаты в нескольких палатках, в которых установили по две печки-буржуйки, и на них грели в больших казанах воду. Посреди каждой палатки вырыли канавки для стока воды, на землю положили брезент, чтобы ноги не зябли. Вода была привозная, и её выдавали ограниченно – по десять литров на человека, но и этому солдаты были рады.

Когда я вошёл в палатку, то сначала показалось жарко, а, раздевшись, почувствовал, как дует со всех сторон, особенно от двери, застёгнутой на пуговицы. Мылись одновременно несколько человек, из тазиков, имевшихся в полковом имуществе. Ни каких скамеек в палатке не было, тазики ставили на землю. От печки один бок припекало, а другой бок замерзал – вот так и мылись. После бани нам выдали чистое нательное бельё, а гимнастёрки и другое обмундирование оставалось прежним, поэтому вшей вывести не удалось. Но всё равно стало легче.

––

Рано утром полк подняли по тревоге, и мы отправились дальше на запад. За ночь я хорошо выспался и чувствовал себя вполне нормально, даже забыл, что собирался идти в медсанбат, лечиться от контузии. О ней мне всё же временами напоминала головная боль, которая быстро проходила.

Батальоны устремились вперёд при взаимодействии с танковым полком. Все пехотинцы сидели на броне танков, а остальные, вспомогательные подразделения, в том числе снайперский взвод, передвигались на машинах, по хорошим дорогам. Танки и пехота расчищали нам путь, быстро устраняя препятствия в виде незначительного сопротивления противника. Нашу пятую гвардейскую стрелковую дивизию направили в сторону города Гольдап, не в том направлении, куда мы ходили в разведку. Добытые нами разведданные пригодились другой дивизии.

Снайпера ехали в кузове автомашины «полуторки», и строили свои предположения о том, почему нас направили на Гольдап.

– Я считаю, что нашей дивизии поручат штурмовать бункер Гитлера, – рассуждал Санька. – Ведь от Гольдапа до города Растенбурга проходят две дороги: железная и шоссейная. Я это у Колюхи на карте видел.

Сержант Салов не согласился с ним и попросил меня:

– Старшина, посмотри, пожалуйста, на карте, сколько километров нам надо проехать до Растенбурга.

Я достал из противогазной сумки свою потрёпанную карту и стал по масштабу прикидывать расстояние.

– Крюк получается большой, – пояснил я. – До Гольдапа сорок километров, и от него до Растенбурга больше семидесяти. Гитлер не будет нас ждать в своём «волчьем логове», а в случае приближения наших войск улетит куда-нибудь на самолёте.

– А что, действительно немцы назвали ставку Гитлера «волчье логово»? – спросил Мишка «Студент».

– Да, именно так – ответил я. – В газетах давно об этом писали.

– Все фашисты волки, – в свою очередь пошутил Санька.

(Из энциклопедии В.О.В.) «Wolfschanze» – «Волчье логово» условное наименование места расположения ставки Гитлера в Восточной Пруссии, это в 1 км. от города Растенбург (Кентшин) Железобетонные бункеры, наполовину вкопанные в землю. 20 ноября 1944 года Гитлер бежал в Берлин и приказал все сооружения взорвать.

Наш разговор прервался из-за разгоравшегося впереди боя. Слышались раскаты орудийной стрельбы, и трескотня пулемётов. По краям дороги, по которой ехали наши машины, рос лес. Деревья почти полностью сбросили свои листья, и стояли серой стеной, печально покачивая ветками под порывами ветра. Колонна остановилась, и солдаты спрыгнули с машин, рассредоточились по лесу.

Мы со снайперами тоже вошли в лес, ожидая дальнейших распоряжений. Осенние запахи, знакомые мне с детства, напомнили о родном крае, о Даниловской природе. В небе собирались стаи грачей, улетающих на юг. Их шумный галдёж был таким знакомым, что защемило в груди, хотелось представить, что я нахожусь где-то не далеко от дома. Но мою фантазию останавливал нарастающий грохот боя. Видимо, от этого грохота, грачи быстро улетели, а вместо них в небе появились немецкие самолёты.

Автомашины быстро отогнали с дороги в лес и замаскировали специальными сетками, набросив ещё сверху ветки деревьев.

Набивая самокрутку табаком, Салов задумчиво произнёс:

– День ещё только начинается, а драка уже в разгаре… Что-то будет к вечеру…

– Может, и не доживём до вечера, – продолжил эту мысль Гриша.

Со стороны дороги крикнули: «Всем получить паёк!» И мы с готовностью пошли туда. Сразу в желудках засосало, ведь сегодня не завтракали. На дороге стояла, только что подъехавшая машина с ящиками в кузове, наполненными хлебом и консервами. Солдатам выдали суточный паёк и все тут же, в лесу позавтракали, оставив часть пайка на обед и ужин.

К полудню наша дивизия с боем вышла к реке Роминте, только километров на двадцать южнее и выше по течению, от того места, где мы были в разведке.

Снайперский взвод пока в дело не подключали, и мы шли в хвосте вместе со штабом и ротой разведчиков.

После недавнего боя часто встречалась разбитая и покорёженная техника. Ребята обратили внимание на подбитый советский танк, от него ещё шёл дымок. Полчаса назад бой закончился, и танк теперь стоял с повёрнутой башней и разбитой гусеницей, возле которой лежал убитый танкист. Его обгоревшее обмундирование свидетельствовало о том, что он покидал горящую машину и затем вражеская пуля, или осколок, оборвали его жизнь. Второй танкист перед смертью успел отползти от горящего танка на несколько метров. Снайпера остановились и сняли каски.

– Вечная память нашим товарищам, – опустив голову, сказал Салов, и, глядя на лежащего в не удобной позе танкиста, добавил:

– Хороший был парень. Мы с ним давно знакомы. Я часто с ним ходил в атаки, когда в пехоте служил и находился в танковом десанте. Танк он водил замечательно

Сержант склонился над танкистом и взял его документы, чтобы передать командованию. Я не знал, что надо говорить в таких случаях, да и не смог бы ничего сказать, потому что горло сдавило, и к глазам подступили слёзы.

Саня заметил моё состояние и громко сказал:

– Давайте не будем причитать, и оплакивать убитых. Мы не бабы. Пойдёмте дальше, а то отстанем от своих.