Сергей Сержпинский - Снайпер-инструктор

– Быстрее, братцы, быстрее! – услышал я сзади себя голос комбата.

Солдаты начали спускаться, двое сорвались и упали в ледяную воду. Наверное, они были сражены пулями, так как быстро скрылись под водой. Я перекинул винтовку за спину и начал спускаться вниз, цепляясь за выступы. Вдруг нога сорвалась с камня, и я повис на руках, держась за металлическую арматуру. Обратно я подтянуться не мог, сил не хватало. Посмотрел под ноги, заметил подходящую глыбу, но до неё надо допрыгнуть, чуть левее. Собрался с силами, набрал в грудь воздух, и, раскачавшись, бросил себя на эту глыбу. Прыгнул удачно. Спиной прижался к толстой ферме, немного отдышался и осмотрелся. Внизу бурлит вода, обтекая обрушенные в неё детали моста. Кругом стреляют, цвикают пули, кричат и матерятся в отчаянии люди. Вижу, как несколько бойцов уже прыгают на баржу.

– Колька! – крикнул мне Григорий, – давай быстрей сюда!

Он уже был на барже, добравшись туда по более удачному маршруту. Другие снайпера в общей массе солдат затерялись из моего поля зрения. Я посмотрел наверх: солдаты карабкаются один за другим, кто как умеет.

Наконец, все добрались до баржи, лишь несколько убитых бойцов остались на мосту. Чтоб баржа поплыла, её все вместе оттолкнули от моста, и течением нас прибило к берегу. Вновь начал стрелять вражеский пулемёт, но мы уже были на берегу и успели добежать до полуразрушенных зданий. Солдаты вошли вовнутрь, убили пулемётчиков и взяли в плен несколько десятков гитлеровцев. В этом бою на берегу, мы с Гришей хорошо поработали. Город пылал в огне. Я взглянул на Гришу: его лицо было грязное от сажи. Значит, я выглядел также. Запах копоти, кирпичная пыль – всё это въелось в нашу кожу и одежду.

– Пошли к реке, умоемся, и воды во фляжки наберём, – предложил я Грише, и мы вернулись к реке. В это время гвардейцы уже переправлялись на плотах, лодках и на той барже, на которой переправились мы. Разрушенный мост начали восстанавливать, солдаты перекрывали брёвнами промежутки между сваями.

Мы нашли место, где берег был разрушен снарядом, и спустились к воде. По реке шла шуга, больших льдин не было. Мы стали умываться, и я увидел крупную щуку, выхватил из кобуры пистолет и застрелил её. Из щуки пошла икра, но достать щуку из воды не получилось. Мы были очень голодные, не ели вторые сутки. Набрали во фляжки из реки воды и пили воду, жажду утолили, но голод усилился до такой степени, что желудки заныли. Мы стали заходить в уцелевшие здания, надеясь в них найти, что-нибудь поесть. Остров уже полностью захватили наши, об этом нам сообщили встретившиеся знакомые солдаты. В домах было темно, для освещения мы использовали бензиновые зажигалки. Потом зажигали факел, который смастерили из тряпки, намотанной на палку, и вымоченной в мазуте. Этот мазут мы обнаружили возле подбитого фашистского танка. Наконец, нам улыбнулась удача: в двухэтажном кирпичном доме мы нашли не выдержанный сыр и жёлтый сахарный песок. В этом же доме, при свете найденной свечи мы ели сыр и запивали сладкой водой. Еды было маловато, голод продолжал мучить. Потом я стал искать командира полка, чтобы получить задание к дальнейшим действиям. Гриша ходил со мной, остальных снайперов в суматохе переправы мы потеряли. В центре острова, по подсказке солдат из нашего полка, удалось найти Устинова. Он находился в подвале разрушенного дома, вместе с группой солдат и офицеров. Над подвалом самого здания не было, возвышалась лишь груда кирпичей.

Спустившись в подвал по лестнице, я увидел в свете коптилки, деревянные столбы, подпиравшие потолок. Видимо, здесь скрывались от бомбёжки немцы и укрепили перекрытия брёвнами, как в шахте. На каменном полу, лежали грязные матрасы и одеяла, на них спали солдаты и офицеры, не снимая шинелей. Устинов не спал, разговаривал с майором Котовым. Увидев меня, он спросил:

– Сколько у тебя, старшина, осталось снайперов?

– Точно не знаю, видел только восемь человек, – ответил я устало. Мне хотелось спать. Я еле стоял на ногах. Но Устинов, не обращая внимания на моё состояние, велел разыскать всех снайперов, они потребуются утром, чтобы прикрывать переправу солдат через второй рукав Прегеля. Пришлось искать снайперов, ходить по ближайшим подвалам, спрашивать солдат, сидящих у костров, не видал ли кто моих ребят. Таким образом, удалось найти одиннадцать человек. Я разместил всех снайперов в кирпичном доме, в одном месте, чтобы потом не искать.

Доложив командиру полка Устинову о количестве солдат в снайперском взводе, я лёг спать в подвале, где находился сам командир. Поспать удалось не долго, через час всех разбудил сам Устинов. Он велел готовиться к форсированию реки. Солдаты и офицеры вышли из подвала на улицу и разошлись по своим подразделениям. Люди были измотаны, не ели и не спали вторые сутки. Я был тоже в сонном состоянии. Возле подвала сохранилась деревянная скамеечка, уцелела, несмотря на то, что сам дом был разрушен. Чтобы взбодриться ото сна, семь человек из разведроты, (я их хорошо знал) сели на эту скамеечку и закурили. Мне места не досталось, я лёг радом на землю, и тоже закурил. В эти ночные часы стрельба кругом поутихла, но всё равно изредка стреляли, да слышались с севера громовые раскаты артиллерийских залпов. Это продвигалась с боями 43-я армия, навстречу нашей 11-й армии. Пожары не прекращались, огонь полыхал со всех сторон, освещая силуэты разрушенных зданий, мрачно зияющих пустыми глазницами окон. Почти во всех окнах отсутствовали рамы и стёкла. Пока курили, в нас что-то попало. Я ничего не успел сообразить, лишь понял, что умираю. «А умирать не страшно» – мелькнула мысль. Ещё я где-то читал, что, умирая, люди вспоминают о матери и об отце, но думать о родных не хотелось. Я до конца не понимал, что со мной случилось, не слышал мину и взрыва, в моих глазах появился интересный свет, он удалялся от меня всё дальше и дальше. Я почувствовал, как от меня уходят руки и ноги, стало легко и хорошо и ничего не больно.

Очевидцы рассказывали, что нас всех засыпало землёй. Солдаты вместе с санитаркой начали раскапывать пострадавших. Из семи человек, сидевших на скамейке, только двое были живы. Они имели множество осколочных ранений, другие пятеро погибли на месте. Только я отделался лёгкой контузией.

Санитарка сделала мне искусственное дыхание, и, когда я очнулся, спросила: «Как чувствуешь себя, гвардеец?»

– Голова болит и слабость, – ответил я.

– Пока полежи, а я перевяжу раненых, – сказала санитарка и отошла к ним. Потом, вернувшись, она меня не обнаружила, я ушёл, ничего не соображая, и не помню куда. Это была вторая контузия, за время моего пребывания на фронте.

Очнулся я на перекрёстке двух улиц. Угловой дом горел, и меня привёл в чувство жар, исходивший от огня. Ко мне подошли двое: подполковник в фуражке и капитан в каске.