Тоне Светина - Волчата

Все ждали одного приказа — вперед!

По разгоряченным лицам партизан струились ручейки пота. Партизаны горели нетерпением.

После жаркого дня наступила душная ночь.

Боро был рад, что в этот трудный час дед находится рядом с ним. На грани между жизнью и смертью каждый человек чувствует себя одиноким, и родная душа для него — это уже опора. Но в то же время Боро очень боялся за деда: как бы тот не погиб в бою. Ведь он уже старый, ему очень тяжело переносить все тяготы солдатской жизни.

Наконец пришел приказ перейти на новые позиции. Построившись в колонну, партизаны неслышно исчезли в гуще леса. Через полчаса они соединились с другими ротами, которые тоже готовились к прорыву. О направлении удара они догадались сами — между двумя горными вершинами обозначилась чуть изогнутая светлая линия, небо над которой освещали немецкие ракеты.

Вскоре справа, на расстоянии километра, началась стрельба. Ночное небо осветили вспышки ракет, загремели взрывы, послышались крики. Казалось, небо пронзила молния, предвещающая страшную бурю.

— Это обманный маневр, — объяснил деду Боро. — Мы хотим, чтобы противник сосредоточил свои силы именно там, а мы ударим слева.

— Понятно, — ответил дед, — скорей бы уж…

Командир роты приказал двигаться вперед. Мимо них уже прошло подразделение гранатометчиков — молодых парней, бесшумно ступавших босыми ногами по земле. Их задачей было подползти вплотную к немецким окопам и вступить в бой, когда пулеметы откроют огонь по первой линии атакующих.

Они осторожно приближались к месту будущего боя. Вскоре справа от них завязался бой. Теперь казалось, что главный удар будет нанесен именно там, но и это впечатление было обманчивым. Они залегли в траве. Джуро слышал, как нервно переговаривались в окопах гитлеровцы. Где-то далеко уже гремел бой, а здесь было тихо, и потому создавалось впечатление, что никого нет. На самом деле позади батальона, в лесу, собралось очень много крестьян, вооруженных топорами и вилами. Крестьяне, переполненные ненавистью к врагу, должны были ударить в брешь, пробитую партизанами, расширить ее, вызвать замешательство на флангах противника и обеспечить тем самым проход силам партизан.

Дед переглянулся с внуком. Оба молчали. В мерцающем свете гаснущих ракет старик прочел в глазах внука: «Видишь, дедушка, все идет по плану…»

Подразделения гранатометчиков, составленные из лучших бойцов, тем временем приблизились к вражеским окопам. В свете ракет они видели пулеметные гнезда, первую линию окопов, ощетинившуюся дулами винтовок, а за ней вторую и третью… Гитлеровцы не ожидали их появления и только теперь заметили, что партизаны совсем рядом.

Высокий молодой партизан скомандовал:

— Огонь!

И в тот же миг тишина ночи раскололась грохотом взрывов. Затем последовал приказ командира батальона:

— Батальон, в атаку! Вперед!

А за ним послышались приказы командиров рот и взводов:

— Рота, вперед! Приготовить гранаты!

— Взвод, вперед! Приготовить гранаты!

Застрочили немецкие пулеметы. Над самой головой Джуро свистели пули. Он было хотел спрятаться в укрытие, но все бросились вперед. В ту же минуту гранатометчики забросали гранатами немецкие окопы, которые окупались дымом. Вражеский огонь сразу же стих… Партизаны, ворвавшись на позицию противника, орудовали ножами, прикладами, лопатами, топорами, выбивая фашистов. Натиск был настолько неожиданным и мощным, что противник дрогнул. В его рядах началась паника. А тут еще на головы фашистов обрушились крестьяне, вооруженные кто топором, кто вилами, а кто косой.

Джуро вместе со всеми спрыгнул в окоп, где засели гитлеровцы. Одного он ударил прикладом, другого пронзил штыком. И тут старик, увидел, что к нему приближается рослый фриц. Он выбил у Джуро нож из руки, и они сцепились. Немец был моложе и сильнее. Повалив старика на землю, он схватил его за горло и начал душить. У Джуро нее хватало сил, чтобы сопротивляться. Он только видел, как из-под каски на него смотрят серые холодные глаза.

— Боро, где ты?! — прохрипел дед.

Но внука рядом не оказалось.

Джуро попытался разжать руки, клещами сдавившие его горло. Перед глазами все плыло, к горлу подступила тошнота. «Конец мне пришел», — подумал старик. При вспышке ракеты он, как в тумане, увидел рядом фигуру человека в пастушеской накидке, Человек стоял, широко расставив длинные ноги, и казался огромным, до небес. Вот он замахнулся большим топором…

«Во сне это или наяву?» Топор, сверкнув спасительной звездой, вонзился в спину гитлеровца. Джуро услышал, как хрустнули кости врага, точно под колесами поезда…

Немец судорожно скривил рот, закатил глаза. Пальцы его разлились, и он всей тяжестью рухнул на Джуро.

Собрав последние силы, старик сбросил с себя мертвое тело. Подняться он уже не мог, земля под ногами и небо над головой все еще качались. Человек в накидке спрыгнул в окоп и протянул ему руку. Стоя на ногах, Джуро все еще жадно ловил ртом воздух, стараясь отдышаться.

— Джуро, да это ты? — услышал он зычный голос своего спасителя. Это был кузнец Миливе, у которого Джуро всегда покупал топоры, пилы и другой инструмент.

— Спасибо тебе, Миливе! Только у тебя может быть такой удар… Как я тебя сразу-то не узнал? — обрадованно произнес старик.

А мимо них бежали партизаны. Все рвались только вперед. Стремительная волна атакующих увлекла за собой Джуро и кузнеца. Какое-то время старик еще видел, как Миливе, размахивая топором направо и налево, крушил гитлеровцев, но вскоре потерял кузнеца из виду. Вокруг не было никого из знакомых, ни одного человека из взвода Боро.

— Боро, Боро, где ты?

Голос старика потонул в громком плаче и криках, полных гнева, ненависти и горя.

— Кольцо окружения прорвано! Раненые, женщины и дети, вперед! — раздался чей-то голос.

Батальон успешно теснил фашистов на обоих флангах. На помощь гитлеровцам поспешили было две роты усташей, но было уже поздно.

— Победа! Победа! — кричал Джуро. Вдруг среди грохота взрывов он услышал тоненький детский голосок.

— Джуро, дедушка Джуро! Где ты? — звал его кто-то.

Джуро огляделся. Рядом с немецким пулеметом он увидел мальчика, сидящего на корточках. На земле возле него лежал убитый боец.

— Остоя, это ты? Что случилось?

— Папку убили…

Испуганное лицо мальчика было все в слезах. С самого начала наступления Остоя не отходил от отца. Когда тот решил вступить в отряд, сын пошел за ним. Отца определили ротным кашеваром, а Остоя стал его помощником.

Мальчик никак не мог поверить, что его отец мертв. Он сидел перед ним, словно все еще надеясь, что отец вдруг оживет, поднимется и вместе со всеми вновь пойдет в атаку.