Владимир Михайлов - В свой смертный час
- Название:В свой смертный час
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Советский писатель
- Год:1985
- Город:Москва
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Владимир Михайлов - В свой смертный час краткое содержание
В свой смертный час - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Он достает с хельги самодельный альбом в красном переплете: «Приказы Верховного Главнокомандующего Советского Союза товарища И. В. Сталина». На толстых страницах размером чуть ли не с газетный лист крупный шрифт и много «воздуха». В некоторых приказах, среди бесконечных перечислений взятых городов, отличившихся фронтов, соединений, фамилий командиров, мелькают короткие подчеркивания красным карандашом. Подчеркнуто всегда одно слово: «Макаров». По этому слову мы быстро устанавливаем нужные даты.
— Правильно. Так и было. К морю мы двигались по дороге на высокой насыпи. Впереди шла разведка, за ней передовой отряд, в который входила рота Андриевского, за ним сразу — я. Я всегда старался быть ближе к передовому отряду, чтобы в случае чего быстро принять решение. А впереди нас были три высоты. Вот так.
Взяв лист бумаги, Петр Харлампиевич привычной рукой изобразил на нем линию дороги, ромбики танков на ней, три овальных высоты впереди танков.
— На высотах оказалась долговременная оборона. А время — ночь. Разведку нашу они пропустили. То ли не заметили ее, то ли нарочно отрезали. А как передовой отряд подошел — ударили из всех орудий. Трассирующие очереди, раскаленные болванки так и посыпались. Начали попадать по моей машине. Да, думаю, дело плохо. Насыпь высокая — не свернешь. И вижу, танк Андриевского повернул сразу назад и заслоняет меня от снарядов. На себя принял удар. Загорелся. Героический подвиг.
Как это похоже на Андриевского! Но едва ли не в равной степени похоже на любого офицера его поколения и его склада. А сколько было таких!
— Вы уверены, что это был именно танк Андриевского?
Сероватая сухая кожа на лице генерала — единственный признак возраста — медленно и почти незаметно розовеет.
— Знаю, что кое-какие товарищи теперь распускают сплетни, якобы никто не закрывал меня от снарядов с риском для жизни. Вроде бы со мною не было ничего такого на фронте. Хотят принизить мою роль как командира бригады. Но меня мои орлы не раз спасали от гибели. И в тот раз так было. Я шел с передовым отрядом. Конечно, я лично не видел, кто именно меня прикрыл своим танком. Вылезти посмотреть, кто остался в подбитом танке, нельзя было под таким обстрелом. Думаю, вы понимаете, что существует инстинкт самосохранения. И надо было продолжать выполнять задачу. Мы объехали горящую машину и пошли вперед. На высоты. Кто горел в танке — я не видел. Но это был Андриевский.
Наступает короткая пауза.
Потом, посмотрев на меня, Петр Харлампиевич говорит:
— Ко мне уже после войны приходила его мать. Кто-то ей рассказал, что ее сын тогда и погиб, спасая меня. Я понимаю: тяжело матери думать, что ее сын сгорел. Но он тогда не погиб. А за этот подвиг был представлен к Герою Советского Союза. О его подвиге много раз писали газеты.
Я молчу потому, что слышал уже разные версии того, за что Андриевский стал Героем.
Петр Харлампиевич снова раскрывает огромную красную книгу с приказами Верховного Главнокомандующего. Между ее страницами лежат газетные вырезки. Он надевает очки, не спеша перебирает крепкими длинными пальцами с очень коротко обрезанными ногтями легкие шершавые листочки. Один такой листочек он поднимает и начинает читать. Мне видна обратная сторона старой газетной вырезки. В центре ее — картинка. Напрягая зрение, я различаю стихотворную подпись под ней: «Ганс сидел на чердаке, Автомат держал в руке. Залетел в чердак снаряд: Где рука, где автомат?!» Крупным шрифтом набран заголовок «ГАРРИ ТРУМЕН». При вырезывании статьи, напечатанной на обороте, заметка о Трумене сильно пострадала. «Новый президент, Соединенных Штатов Америки, видный деятель демократической партии, Гарри Трумен родился 8 мая 1884 года в семье фермера в г. Ламар (штат Миссури)…»
Еще одни стихи:
Фриц завидывает птице,
Очень горько фрицу.
Вот бы в птицу превратиться,
От расплаты скрыться.
Фриц готов глаза закрыть:
— Я слепой, поверьте. —
Не поверим. Будем бить
Немчуру до смерти.
Больше я ничего не успеваю прочитать, потому что Петр Харлампиевич говорит:
— Нашел. Здесь говорится о подвиге Андриевского.
Он передает мне вырезку. Статья называется «Оправдаем высокую награду». Начинаю читать («Пришло радостное известие: Родина наградила нашу часть орденом Суворова…»), но тут же слышу голос Петра Харлампиевича:
— Это можно пропустить. Об Андриевском на втором столбце.
Второй столбец:
«Памятно одно шоссе. Это шоссе превращено танкистами в своеобразный музей. Сотни немецких автомашин, тяжелых и полевых орудий, бронетранспортеров и зениток, автобусов и самоходок были захвачены, уничтожены, искорежены здесь. О разящей силе советских танков говорит каждый метр шоссе. Исключительную отвагу и героизм совершали гвардейцы на каждом шагу. Вот механик-водитель Духов. Это он на горящем танке выполнил боевую задачу и спас машину. Вот Борис Андриевский. Он своей машиной закрыл командира».
Тут же карандашом приписано мелким почерком:
«Это он меня закрыл».
На полях газеты я замечаю еще одну обширную карандашную запись, сделанную той же рукой.
«Андриевский мной представлен к званию Героя СССР. Прекрасный офицер, москвич. Я не могу без волнения вспомнить его героический подвиг, он не жалел себя, чтобы спасти своего командира. Борис Андриевский готов был погибнуть смертью героя в момент, когда защищал своей броней меня. Мое положение было критическое, он, видя это, бросился ко мне на помощь. Разве с такими людьми я не дойду до Берлина?»
— Это я тогда еще, на войне, записал. И мною эта газета тогда же была послана семье, в эвакуацию, — объясняет Петр Харлампиевич. — Они до сих пор все помнят о том, что Андриевский меня спас. Вся семья. Тут еще есть об этом подвиге несколько вырезок. Хотите ознакомиться?
— Не стоит, — говорю я. — Пожалуй, в другой раз.
— Как угодно. А Ларкина фотографий у меня много сохранилось. Я вам подберу.
Милая Таня! Астрахань. Ехали мы через Казахстан, страшная жара, полупустыни, скверная вода. Приехали 12-го вечером. В дороге время провели неплохо. Шамовки хватало вполне, хотя ее достать невозможно. Но где Борис пропадет? Две минуты беседую и получаю на одной станции ящик помидоров, на другой — огурцов и яблок. Извини, что не написал тебе вчера. Не вышло. Дело в том, что в Астрахани относительно много водки. Вчера с утра достал литр, в обед мой дружок достал литр и четвертинку. Так что все попытки написать тебе письмо были тщетны. Мы ремонтируем здесь танки. Работаем так, что руки некогда помыть. Увидел много интересного. В одной машине патронов куча, другая пробита насквозь, у третьей башня чуть ли не вся покрыта засохшей кровью. Интересно, что машина, на которой я буду работать, имеет 40—50 прямых попаданий и отделывается вмятинами. Здорово! Днем вкалываем, а вечером гуляем. Здесь великое множество садиков, сквериков, садочков. Там и гуляем. Пока из этих прогулок вышел совершенно невредимым. Вот где покушал я виноградику! Мне не хватало лишь помощника в твоем лице. Я бы тебя угостил и черным виноградом, и простым, и дамскими пальчиками. А как душисты и сладки туркестанские дыни! Что, слюнки потекли? Вообще у нас почти нет денег. Ну, да это все ерунда. У меня осталась кипучая энергия. Этого вполне достаточно.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: